Э. Дж Пирс - Дорогая миссис Бёрд… [litres]

– Простите, не могли бы вы повторить адрес? – Телефоны в диспетчерской разрывались, а леди на другом конце трубки кричала, что бомба попала в дом по соседству.

– Сколько людей проживает в доме? Есть ли там дети? – Речь шла об улице в полумиле отсюда. Я записывала все в свой блокнот.

Терпеть не могу задавать эти вопросы.

– Шесть! – кричали в трубке. – Много дыма, совсем ничего не видно!

– Постарайтесь сохранять спокойствие. Оставайтесь на своих местах. Бригада прибудет как можно скорее.

Я поблагодарила ее, попрощавшись, как будто она бронировала столик в ресторане, а не вызывала пожарных туда, где половину улицы сровняли с землей.

Вырвав лист из блокнота, я пришпилила его на иглу держателя, где уже торчали все принятые вызовы, затем настал черед Тельмы и Мэри. Вошел капитан Дэвис.

– Мэри, две помпы и тяжелый грузовик, – просмотрев записи, он оглядел доску и принялся распределять расчеты по вызовам. Мэри побежала звонить в колокол, вошел пожарный в ожидании указаний. На лице его тревожное ожидание мешалось с желанием побыстрее покончить со всем этим, и продлись война еще лет двадцать, не думаю, что я бы смогла все время смотреть на такие лица.

– Девочки, всем надеть каски, – распорядился капитан, сверкнув глазами – Мэри еще не надела свою.

Вновь зазвонил мой телефон, а следом телефон Тельмы. Джоан пыталась расслышать то, что ей кричали в трубку. На том конце провода рвались бомбы, на нашем звучал огонь орудий, и удивительно, что мы вообще могли слышать друг друга.

– Пожарная бригада, семнадцатый сектор. Назовите ваш адрес…

Мы твердили одно и то же. Сигарета Тельмы истлела, тихо скончалась в пепельнице, Мэри же звонила в колокол, пока в части никого не осталось, капитан Дэвис попросил Тельму связаться с Ламбетом и запросить поддержку. Все мы оказались правы – ночь выдалась самой жаркой с Нового Года, и чем дальше, тем ближе слышны были вражеские самолеты. Сегодня мы оказались в гуще событий. Гул бомбардировщиков над нашими головами прерывали зенитные очереди и разрывы бомб.

– Решили нас доконать сегодня, – заключила Тельма, ответив на очередной вызов. – Надеюсь, мама увела детей в подвал.

– А я – что Банти в порядке. – Банти должна была быть в убежище неподалеку отсюда. Случись налет, и любая из нас, оказавшись одна дома, побежала бы через сад, к миссис Хэрвуд, вдове, чей муж служил в Дипломатическом корпусе, у которой часто останавливались высокопоставленные лица. Никогда не знаешь, на кого там наткнешься – на ее домработницу, Морин, или какого-нибудь правительственного агента, попыхивавшего трубкой.

Но в такую ночь, как эта, было неважно, кто твой сосед – хоть сама царица Савская. Потери были неизбежны. Хуже всего было, когда бомбы падали рядом с домами родных или друзей. Сделать ничего было нельзя – помолиться шепотом и работать, пока смена не кончится. Нельзя было подвести мальчиков, ведь они были там, в огне, среди шрапнели и снарядов.

К полуночи мы изрядно проголодались, между вызовами я глодала сэндвич, уже заветрившийся. Есть на рабочем месте не полагалось, но капитан был на выезде с шестипомповой машиной, и мне ничего не угрожало.

Тельма стояла у доски, где капитан Дэвис мелом написал «Монмут-Стрит, запад-2, 20.15». Она молча смотрела на большие часы у его кабинета. Было ясно, о чем она сейчас думает.

Постоянная тревога за наших ребят тоже была частью нашей работы, и я принялась рассказывать ей про «Маску Зорро», просто чтобы отвлечься от мыслей о них. Мой рассказ был прерван гулом бомбардировщика. Они были прямо над нами, летели очень низко. Нашим пилотам не удалось задержать их. Джоан и Мэри, затыкая уши пальцами, все еще пытались отвечать на звонки, но это было бесполезно – вражеские самолеты заглушали все.

Я и думать забыла о Зорро, когда раздался удар такой силы, словно мы были посреди грозовой тучи. Мы бросились под столы, а здание перетряхнуло до самого фундамента. Часы свалились со стены вместе с куском отвалившейся штукатурки, звенели блюдца и чашки, и моя, оказавшись на полу, разлетелась на куски под самым моим носом.

Малышка Мэри вдруг пискнула, и встревоженно обвела нас взглядом, но никто над ней не смеялся. Чудовищный рев шел со всех сторон, будто исполинский зверь хотел сожрать всех нас разом. Послышался новый, оглушительный взрыв, и здание снова задрожало.

Мы все еще были целы, а как же наши родные и друзья? Даже Джоан изменилась в лице. Я знала, каково ей сейчас.

– Да чтоб тебя! – гаркнула Тельма, сидевшая под столом рядом со мной, хватая меня за руку. – Совсем рядом упала! Ты как?

– Нормально. – Я через силу улыбнулась, посмотрев на остальных девушек. – Все целы?

В ответ они помахали нам, а мы – им.

– Чертов Гитлер! – рявкнула Джоан, заглушив орудийный рев.

– Я, кажется, села прямо на свой карандаш, – храбрилась Мэри, пытаясь разглядеть, что там у нее пониже спины.

– Не повезло, – крикнула я в ответ, подняв вверх большой палец в знак одобрения, беззвучно спросив «ОК?», когда она посмотрела на меня.

Она ответила тем же, кивнув. Снова упала бомба, и снова все здание задрожало. На этот раз взрыв был не так близко, и линия связи была цела – опять зазвонили телефоны.

– Кажется, это мой! – воскликнула Джоан, выползая из-под стола. – Ох, мои колени!

Джоан бесстрашно встала во весь рост.

– Да пошел ты, Гитлер! – заорала она, покинув наше импровизированное укрытие.

Телефоны сходили с ума. Не знаю, на что рассчитывала Джоан – мы едва слышали свои голоса, – но она была самой стойкой из всех нас, и она была старшей. Мэри, Тельма и я переглянулись. Можно было просидеть остаток ночи вот так, под столом, или делать то, что нужно.

– Готовы? – крикнула я, и девочки согласно закивали.

– ДА ПОШЕЛ ТЫ, ГИТЛЕР! – взревели мы хором, срывая телефонные трубки.

Гитлеру наша ругань была нипочем – его бомбардировщики кружили над восточным Лондоном, где стало светло, как днем.

Несколько часов мы непрерывно принимали вызовы. Один мужчина назвал мне адрес на Лэтхем-Роуд, затем добавил, что номер дома уже неважен, так как от него мало что осталось.

– Половины как не бывало, милая, тут все разнесло к чертям.

Со всех сторон летели сообщения о пожарах. Немногих свободных ребят-курьеров отправляли по адресам, где были наши бригады, чтобы те сразу ехали туда, где все совсем плохо. В три пятнадцать, уничтожив все, что могли, вражеские эскадрильи вернулись на базу. Немного погодя прозвучал сигнал «Все чисто», и кто-то дозвонился в добровольческую службу, чтобы те отправили к ребятам полевые кухни.

В шесть утра началась пересменка, и я наконец смогла подняться со стула, размять затекшую от постоянного сидения за аппаратом спину. Мне скорее хотелось попасть домой, чтобы убедиться, что с Банти, миссис Хэрвуд и Морин все в порядке. Ночь выдалась очень длинной. Я совершенно вымоталась, и девочки тоже.