Наталья Патрацкая - Малахитовая исповедь [СИ]

Кирилл, находясь в командировке, познакомился с некой девушкой Кариной. Она легко выяснила у него, что он невинный младенец, и со смехом предложила снять на одну ночь самый дорогой номер отеля «Малахит», к которому примыкал открытый бассейн. Он не стал возражать, посчитал что-то в уме и снял малахитовый номер на сутки. Стоил он! Когда Кирилл увидел мебель и картины, отделанные мерцающими малахитами, и понял, что за это отдал целое командировочное состояние, он заскулил раненным зверем.

Сапожник купил свои сапоги, но Карине об этом он ничего не сказал. Девушка сказала, что придет к нему на пару часов вечером. Кирилл в душе весь перевернулся: из-за двух часов отдать столько денег! Снять на сутки! Он взял себя в руки и заказал в номер романтический ужин, да за этот ужин он бы полмесяца ел! Он побрился, постригся в местной парикмахерской и понял, что утром надо уносить ноги из отеля, пока у него есть деньги на дорогу. Потом он решил, что это будет его дебют в любви, а он стоит денег!

Элла явилась в девять часов вечера в черно-белом платье, в черно-белых босоножках на шпильках. В руках у нее ничего не было. Волосы у нее были уложены в длинные спиральки и сверху схвачены черно-белой заколкой.

— Вот это номер! Класс! За что люди деньги платят! — Она присела на малахитовый стул, закинула ногу на ногу, нижняя часть платья упала вниз, верхняя осталась где-то по центру ног, а женские ноги во всей своей красе предстали перед Кириллом, — отлично, мальчик, но мои два часа для тебя обойдутся…

Кирилл готов был зажать уши, чтобы не слышать новой денежной цифры, но он ее услышал, а в голове появилась мысль: собрать остатки денег, отдать их этой всеядной женщине и больше ее никогда не видеть! Но он решил с детством распрощаться именно сегодня, поэтому достал деньги и отдал их Карине. Ужин уже стоял на столе: шампанское в серебряном ведре, второе на тарелках под странными колпаками, фрукты в многоярусной вазе. Кирилл Карину уже не хотел, он ничего не хотел, у него отшибло все желанья, он не привык много тратить денег, он считал финансовые потери и не смотрел на красивую женщину. Карина открыла окно, выглянула на улицу, стала просто смотреть на море.

А у Кирилла появилось желанье скинуть ее подальше, чтобы никогда больше не видеть это жадное, по его меркам, создание. Любви в его душе не было, а было — вселенское негодование от своей непролазной бедности, можно сказать нищеты, правильно она его определила при знакомстве. Он посмотрел на малахитовый шкаф, вспомнил его на свалке, потом в шалаше у бомжей, улыбнулся шкафу. И ничего не произошло. Шкаф стал богатым, респектабельным и шутить не хотел. Кирилл посмотрел на малахитовые часы, но те гордо двигали малахитовые стрелки и не реагировали на Кирилла.

— Карина, садитесь к столу, — выдавил Кирилл из себя первую любезность.

Она села за стол, подняла колпак с тарелки, стала медленно перебирать столовые приборы.

Он открыл неумело шампанское, налил его в фужеры.

Она пить отказалась:

— Прости, но я шампанское не пью.

Он на нее мысленно рассердился и залпом выпил свой фужер.

Она съела виноградинку и подошла к нему, обхватила его сзади двумя руками.

Он, сквозь злость, не ощущал радость от ее прикосновения. Он ел.

Она поцеловала его в щеку.

Он непроизвольно дернулся всем телом.

— Что ты ко мне пристаешь?! — закричал неожиданно Кирилл.

Она оттолкнула его от себя.

Он лег лицом на тарелку.

Она вышла из номера, бросив деньги в комнату через свое плечо. Купюры взлетели и упали.

Он вздохнул облегченно, собрал деньги, сунул их в карман. Молодой человек решил никогда сюда больше не приезжать. Оставаться в малахитовом номере ему не хотелось, ведь у него и так был снят его маленький номер.

Кирилл вышел на улицу, медленно пошел к морю, вспоминая по дороге Карину. Потом он пошел по песчаному берегу. Он дошел до причала и стал смотреть в море. К берегу подплыла обычная шлюпка, в ней сидела обычная девушка с небольшим хвостиком светлых волос.

Она затащила шлюпку на песок и подошла к Кириллу:

— Парень, ты чего такой скучный, словно пристукнутый, смотри: звезды, море, скалы, — и она раскрыла руки всему свету.

— Девочка, а ты, почему вечером приплыла одна на лодке? Не страшно?

— А здесь кто-то есть? Я не вижу! Ты — не считаешься. Ты — галлюцинация собственной бездны! Тебя — нет!

— Не обижай! Я вот он, весь здесь. Я — нормальный парень, можешь меня потрогать руками.

— Правда, что ли? — она коснулась его руки. — Ты, смотри, человек, — потом она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— У вас здесь принято в щеку целовать? Девушки подходят и целуют!

— Ты такой белый и пушистый, тебя и целуют, как игрушку.

— Мне много лет, я взрослый!

— Да, а по тебе не скажешь! — она тряхнула хвостиком и пошла в сторону отеля «Малахит».

Он пошел за ней следом.

Она остановилась, запрыгала на одной ножке, пожаловалась на острый камень, который уколол ее подошву.

Он стал искать острый камень, который уколол ее ноги.

Она, воспользовавшись моментом, залезла ему на плечи:

— Если ты такой взрослый, то довези меня до отеля, у меня там дело есть, — она крепко ухватилась руками, за его подбородок.

— Что ж вы бабы такие наглые! — крикнул он. — Как бы мне отсюда скорей уехать!

— На мне поедешь? — спросила девушка.

Она необыкновенно проворно оказалась лежачей на песке.

— Я понял! Ты из цирка шапито! Лазишь по мне туда-сюда! Лягу рядом с тобой и никуда не пойду, чтобы тебя на себе не тащить!

Он лег на песок и стал смотреть на море.

Она легла на него и стала смотреть в небо.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я простудилась, лежа на песке? На тебе теплее.

От возмущения Кирилл молчал.

Девушка перевернулась на нем, ловко поцеловала в губы:

— Ух! Вкусный ты какой! Можно я еще поцелую тебя? — и она впилась в его губы своими губами.

Он осознал, что ему ее наглость — нравится, денег она не просила. Он ответил на ее поцелуй неумело, но чувственно.

— Смотри! А ты еще и целуешься! — воскликнула девушка. — Пошутили и пошли, — она встала.

— Требую продолжения поцелуев! — крикнул дурашливо Кирилл.

— Ты, чего? Того? Мне некогда, — и она бегом побежала к боковому входу в гостиницу.

Он побрел в свой маленький номер. Через десять минут к нему постучали.

На пороге стояла — Карина: