Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

– Мансур Умарханович адмирал Сатулайнен приказал разобраться с чрезвычайным происшествием. Назначена комиссия. Сейчас к вам в КПС спустятся флагманские связист и ракетчик, а также командир БЧ-2 Бондаренко. Помогите им разобраться, с происшедшим. Подумайте, как могло случиться, что ваша передача навелась на кормовой зенитный автомат. На цепь стрельбы? А пока в период передачи СБД, мы будем отводить ленты на пушках «Флаг» и отсоединять пусковые цепи на пиропатронах наших крылатых ракет. Это приказание адмирала. На всякий случай в такой обстановке это оправдано. И не дай вам Господь, своими передачами по СБД, большую войну начать. Ведь еще такой разок и «Мелвил», не задумываясь и не сомневаясь, зарядит нам «Томагавк» или торпеду в борт.

Оправдываться не хотелось, хотелось разобраться с произошедшим. Мансур ответил коротко:

– Есть разобраться у себя и не начинать большой войны!

И тут Женя Гвезденко не выдержал:

– Мансур, ты, что хочешь взять на БЧ-4 эту чушь? Повесить на нас всех то, во, что даже маленький ребенок не поверит? У них там в пушке, кто-то случайно во сне дрыгая ногой, на кнопку нажал. Это совпало с нашей передачей, а мы теперь на себя повесим, и потом будем оправдываться? Ты хоть представляешь, что означает во время наших передач, отводить ленты от пушек и разрывать пусковые цепи всех ракет? На это время корабль на боевой службе будет не боеготов.

– Женя успокойся. Не паникуй. Другого, командир скомандовать и сделать просто не может. Повторения этого, нашему кораблю никто не простит, а это может быть реальная война. Нам для своего оправдания надо все проверить. И мы если не сумеем доказать, что здесь не при чем, то рогатые на нас точно повесят всех чертей. Поэтому пусть приезжает промышленность, институтская лаборатория. Пусть делают замеры, проверят электромагнитную совместимость технических средств, уровни наводки на капсюлях, на всех пушках. А потом выдают техническое решение произошедшего, рекомендации как сделать так , чтобы все это, более не повторилось никогда.

– Мансур, а как же наши однотипные «Азов» и «Смоленск»? Они тоже ходят в море, тоже используют свои средства связи, такие же как и у нас и ничего. У них ничего не происходит – усмехнулся всегда рассудительный Миша Колбасный.

– А что ты посоветуешь нам делать в этой обстановке? – так же спокойно, спросил Мансур.

– Как, как? Матросу, который нажал на кнопку или мог нажать, реально по шапке надавать и все. А также командиру батареи, командиру дивизиона и командиру БЧ-2 за компанию, чтобы следили за своими моряками – выдал, более экспансивный, Женя Гвезденко.

– Мы должны делать то, что мы можем делать в данной обстановке. Сергей – Мансур обратился к старшему инженеру – готовь группу радиомастеров, для проведения измерений. Задача, сделать замеры на всех капсюлях снарядов пушек, в линиях пуска при передачах на различных частотах и во всех диапазонах работы наших средств передачи.

На выходе из КПС хлопнула тяжелая дверь, и через минуту КПС вошли флагманские специалисты ракетного оружия и связист. За их спиной маячил командир БЧ-2 капитан 3 ранга Бондаренко.

Все находившиеся в КПС командиры дивизионов и старший инженер сразу встали, и вышли из КПСа, уступив на диване, места вновь прибывшим. Главное сейчас не мешать. Можно под шумок попасться под жернова, раздавят и даже не посмотрят кто.

И уже издалека Мансур услышал, как Гвезденко сказал, хлопнув по спине Колбасного:

– Слава богу, Миша, что у меня нет в заведовании ни одного средства радиопередачи. Так, что теперь тебе, придется, все это дерьмо, расхлебывать со старшим инженером и Мансуром.

– Так Мансур Умарханович. Нас уполномочил командир соединения разобраться с происшествием – сказал флаг РО (ракетного оружия) высокий и стройный с глубокими залысинами на голове капитан 2 ранга Зданович, разложив на столе свой блокнот, и приготовившись записывать.

– А почему вы только ко мне пришли. У нас на корабле же куча радиоэлектронных средств, работающих на излучение. Это мощные поисковые радиолокационные станции, навигационные станции, станции обеспечивающие полеты авиации, стрельбовые станции и даже гидроакустические комплексы. Почему именно БЧ-4? У вас на ваших комплексах, нет никаких предохранителей, на линиях стрельбы? Они, что у вас напрямую, постоянно подключены на стрельбу? Но так же не должно быть, если подумать логически.

– Не надо думать логически. Такое решение принял командир соединения и не надо его обсуждать. Он считает виновными, именно БЧ-4. Об этом сообщили уже американцам, что все это произошло в результате наводок от ваших средств связи – с какой-то злостью проговорил флаг РО – и не надо пытаться свалить свой промах на других. Кстати, напишите объяснительную записку, по поводу произошедшего, на имя командира соединения и отдайте ее мне через час.

Мансур шумно втянул в себя воздух:

– Виновник уже назначен. Хорошо, что сам в момент передачи, был в КПС. Здесь теперь никто не придерется.

Он посмотрел на зажавшегося в углу дежурного по связи лейтенанта Макарова, и подумал, каково ему переживать, что чуть не начал третью мировую войну.

– Какой передающие средства у вас работали в момент выстрелов, на каких частотах, в каких режимах, на какие антенны – продолжил флаг РО.

Мансур сел за пульт комплекса связи. По очереди начал выводить на световое табло тракты связи. Перечислял Здановичу все запрошенные характеристики, сформированных каналов связи.

Зданович и Бондаренко все тщательно записывали, переспрашивали непонятное. Их блокноты медленно наполнялись, новыми для них данными и характеристиками, чертежами трактов связи.

Флагманский связист соединения, капитан 3 ранга Цой, как мог, помогал Мансуру разъяснять непонятные термины, показывал документы по связи.

Мансур посмотрел на часы, когда они уже заканчивали. Было почти семь часов утра. Сыграли отбой боевой тревоги. По кораблю объявили боевую готовность номер два.

Пора на завтрак – тоскливо подумал он.

Опять застучали по трапам, сходам и коридорам загрохотали матросские ноги. Где-то хлопали двери и люки. Из БЧ-4 тоже уходили матросы и офицеры, не стоящие на вахтах. В двери мелькнуло, настороженное лицо Жени Гвезденко и Сергея Бурыкина.

– Ты когда? – прошептал губами Женя.

Мансур пожал плечами, и развел руки.

– КПС – ходовой – внезапно раздался голос вахтенного офицера – командиру БЧ-4 на ходовой. Вызывает контр-адмирал Сатулайнен.

– Есть. Принято. Бегу – прокричал в ГГС Мансур.

Извинился перед членами комиссии и побежал в ходовую рубку.

На ходовой его встретила тишина и мерное стрекотание включенных приборов. Штурман прибежал с обходного мостика и наносил на карту место корабля. Несколько радиометристов сидели на вахте у пультов, отмечая что-то и докладывая в боевой информационный центр.