Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

В ходовой рубке стоял полумрак и лишь зеленоватым светом светились приборы. Команды подавались вахтенным офицером на боевые посты полушепотом. Командир сидел в своем кресле, и было непонятно, то ли он дремлет, то ли думает. Но иногда из командирского кресла раздавались команды или замечания вахтенному офицеру, которые показывали, что командир всегда в курсе всех дел.

Все офицеры и вахтенные ходили по ходовому, таким образом, чтобы не побеспокоить командира, обходя его кресло подальше и старясь шуметь как можно меньше. Скоро рассвет. Потихоньку начал усиливаться дождь, в темноте угадывались силуэты кораблей, стоявших на рейде залива Стрелок. Светились их далекие огоньки.

В четыре часа ночи заступил на вахту капитан-лейтенант Гусаченко и вполголоса доложил о заступленные на вахту командиру:

– Товарищ командир капитан-лейтенант Гусаченко вахту принял исправно.

В это же время на ходовой поднялся экспедитор ЗАС мичман Орловский с телеграммой ЗАС.

– Товарищ командир, разрешите доложить! – обратился экспедитор к командиру. Командир, включив небольшой свет у маленького столика, быстро прочитал телеграмму.

– Что я вам говорил Ирвинг идет на нас – объявил громко командир всем на мостике – связист связь с эскадрой, начальника штаба на связь!

Не успел Мансур дойти до пульта связи командира корабля, как пульт командира корабля сам проснулся:

– Внимание всех, на связи начальник штаба, командиров кораблей прошу на связь.

Корабли по очереди тактических номеров докладывали присутствие командиров на связи. Первым отрепетовал Брест. И получив все доклады начальник штаба продолжил:

– Командиры, этот Ирвинг. Будь он неладен. Идет на нас. Всем приготовить корабли к плаванию в штормовых условиях, доложить в течение часа готовность и наличие на корабле личного состава.

Командиры кораблей по очереди тактических номеров подтвердили получение сигнала.

Гиоев взял в руку микрофон и сказал начальнику штаба эскадры:

– Авианосец «Брест» к плаванию в штормовых условиях уже готов! и добавил – прошу разрешения сниматься и следовать в полигон номер семнадцать штормовать.

– Ты что командир? У тебя же два эшелона не в строю, а выход в море даже с одним неисправным категорически запрещен по корабельному уставу. Стоять в бухте Руднева это одно, выходить в море с двумя неисправными эшелонами – это совсем другое. Вы стоите на бочке на мертвом якоре, скоро к вам подойдет еще один буксир и все будет нормально – опять ответил отказом, вроде даже с какой-то обидой начальник штаба эскадры.

– Перестраховщики! Загубят корабль – обратился как бы в пустоту командир, но по связи ответил: – есть! Понял, но в сильный ветер с нами не справятся и пять буксиров! Вы же видите, как нас водит. А это еще слабый ветер, а что будет, когда он станет сильным. Бридель и правый якорь уже на грани. Сколько они продержаться?

Офицеры опускали глаза, ибо понимали, что командир корабля прав.

– Сниматься запрещаю. Стоять в бухте Руднева Виктор Александрович. Все будет хорошо. Это я вам обещаю – сказал через пульт связи командира корабля злым голосом начальник штаба эскадры.

Командир помрачнел еще более, встал из кресла, взял протянутый ему микрофон вахтенным офицером и по громкоговорящей связи передал в пост энергетики и живучести:

– Механик будь готов любой момент дать ход! Готовность даю полчаса и все. Далее как получиться.

– Есть дать ход! Механики не подведут! – раздался бодрый голос командира дивизиона движения.

– Где командир БЧ-5 – спросил командир.

– Он в машине, я за него.

– Как придет пусть свяжется сразу же со мной.

В ходовую рубку поднялся веселый как всегда замполит командира корабля капитан 2 ранга Попов.

– Ну что у нас тут с тайфунчиком? Идет? Как хорошо идет вахтенный офицер? – спросил он с некоторой усмешкой – вот помню я у нас на Черном море в 1972 году – начал он вспоминать какую-то давнюю историю.

Но командир, поморщившись, прервал его монолог:

– Олег Николаевич. Ты бы по постам прошел, проверил, как там люди? Проинструктировал, посмотрел, что там к чему, провел бы партийную работу! Как это положено в сложные моменты. Поощрил передовиков, наказал нерадивых.

– Товарищ командир вы смеетесь? – спросил, прищурив левый глаз замполит.

– Нет, я очень даже серьезно. Это очень сложный момент в жизни нашего корабля. Прошу вас тоже с полной серьезностью момента вникнуть и включиться в работу.

– Да, тогда я сейчас соберу в парткоме замов и проинструктирую – с некоторой обидой за то, что его не дослушали, ответил Олег Николаевич и подойдя к пульту корабельной трансляции и аккуратно включив кнопки всех линий объявил:

– Замполитам боевых частей, дивизионов, секретарю парткома, секретарю комитета комсомола, начальнику клуба, редактору корабельной газеты прибыть в помещение парткома.

– Ну, я их всех сейчас настрою на Тайфун! – весело улыбнувшись, Олег Николаевич, покинул ходовой.

А из метеопоста доложили, что ветер усилился до 28 метров, а порывами достигает 31 метра в секунду. Да было видно, что усилился и дождь. Струи стали почти горизонтальными. Из носовых швартовых устройств доложили, что бридель натягивается, как ниточка и начинает трещать.

Командир сразу отправил туда в помощь боцману помощника командира.

Подошел еще один буксир и командир по радиостанции «Рейд» проинструктировал командира буксира, как и где ему одерживать корабль.

Теперь в корабль по левому борту со сторону берега в борт корабля упирались сразу четыре буксира. НО корабль как водило, так и продолжало водить вместе с буксирами.

В ходовую рубку поднялись белорусские военные «киношники», снимавшие фильм о корабле по заказу министерства обороны, и попросили командира разрешения побыть в ходовой рубке и посмотреть на действия команды. Командир разрешил, но попросил, чтобы они не мешали. И «киношники» затихли, как мыши во втором штурманском помещении за занавеской, рядом с прокладочным столом вахтенного офицера, на котором как всегда колдовал командир электронавигационной штурманской группы старший лейтенант Ведьмин.

В семи часам утра ветер усиливался порывами до 35-40 метров в секунду и командир снова запросил штаб разрешения на выход в море.

– Ведь порвет бридель и оторвёт правый якорь, могут быть проблемы! А на левом однром не простоим и десяти минут при таком ветре – пытался он уговорить начальника штаба эскадры.

– Командир ты здесь первый раз, а у нас в августе и сентябре каждого года такое твориться. Не первый раз отстоимся – заверил, успокоил командира и наверно больше самого себя, начальник штаба эскадры.

К 12 часам ветер усилился в порывах до 45 метров в секунду, из носовых швартовых устройств раздался по трансляции мат боцмана и прошел нервный доклад: