Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

Внезапно раздался стук в дверь.

– Чур, чур чур меня – замахал на дверь руками механик – как про чертей помянешь, так они в двери и окна лезут. Нельзя поминать даже всуе учила меня бабка. Не открывай Саня.

Но командир уже встал и решительно пошел к двери, и решительно открыл дверь. Артиллерист быстро спрятал бутылку под диван.

В каюту зашел чистый и наглаженный замполит уже в темно-синей куртке:

– Вячеслав Родионович вы здесь, а я вас ищу – обратился он к механику – мы хотели собрать комитет комсомола и пригласить вас и мичмана Бузыку и разобрать его поведение.

– А чего тут разбирать лейтенант? – покраснел, как рак механик – морду набью и действеннее будет. Больше не повториться.

– Нет, Сан Саныч – обратился к командиру замполит – мордобой мы на корабле вообще отменим, а вот по душам поговорить бы надо – лейтенант принюхался, покраснел и вдруг спросил – вы, что тут спирт пьете?

– Не а, …. да вы что? Разве мы можем в адмиральский час спирт пить? В адмиральский час спать надо лейтенант – сказал артиллерист, задвигая бутылку ногой под диван, и естественно бутылка упала на гантели командира.

Послышался треск разбитого стекла и из бутылки начал выливаться, спирт, растекавшийся лужей по палубе.

В каюте наступило мертвая тишина и лишь бульканье спирта из бутылки и появившиеся из под дивана лужа, довершала печальную картину.

– Вот и хорошо Николай Прохорович я давно этот спирт под диван поставил – хотел линолеум помыть, а то грязный был. Теперь сам Бог велел это сделать, чтобы не делалось, все получается к лучшему, Правда Владимир Иванович? – вдруг спросил командир замполита.

– Правда? – ответил, обалдевший от увиденного, Владимир.

– У нас лейтенант, адмиральский час – разозленный механик поднял палец вверх – а адмиральский час – это та священная корова, которую никто и никогда не сможет отменить. Великий Петр ввел адмиральский час и с тех пор священно время отдыха, от обеда и до дневного построения. Так что придется перенести вам комитет на три часа дня.

– Но уже все собрались в ленинской комнате – как-то обреченно обвел всех глазами Владимир Иванович.

Командир пожал плечами, и развел руки. Ему показалось, что на картине Алеша Попович поднял вверх большой палец руки, поддерживая его.

– Владимир Иванович, после трех я в вашем распоряжении – развел руками Вячеслав Родионович.

Под командирским диваном продолжал булькать спирт, потихоньку выливаясь из бутылки.

Когда за замполитом закрылась дверь, артиллерист схватил горлышко разбитой бутылки и вытащил ее остатки из под дивана. Она была практически пуста. Падая, бутылка еще и треснула, и большая часть ее содержимого осталась на полу.

– Вот тебе бабушка и послеобеденные посиделки. Я надеялся что там чего-нибудь – расстроенным голосом сказал командир.

– Да уж Саня посидели черт его побери сказал артиллерист.

Механик запел:

– Артиллерист, а если Сталин даст приказ – у тебя найдется небольшой запас? – спросил механик, глядя на артиллериста и командира своими голубыми глазами.

– Я бы рад ребята, но ничего не осталось. Сами знаете конец месяца.

– Пойду спать – махнул рукой, и направился на выход к дверям.

За ним понуро направился артиллерист, понимая, что именно он совершил непоправимую ошибку, разбив последнюю бутылку.

Командир после того как все вышли, достал разбитую бутылку и стал разглядывать:

– Первый раз такое и чем завтра расплачиваться с бербазой подводников за ремонт баркаса?

Он глубоко вздохнул, достал тряпку и стал тереть палубу, вытекшим спиртом, отмывая добела все грязные потоки.

За этим занятием его застал главный боцман мичман Петров. Он постучался, зашел в каюту и его красный нос завращался, чувствуя запах шила:

– Товарищ командир, а что это вы делаете?

– Что, что мою полы спиртом – разозлился командир – новый замполит сделал замечание за грязь в каюте. Вот оставил на ремонт баркаса, а теперь приходится мыть – в глазах командира блеснула слеза. А еще он приказал мне бросить курить. Я бросил.

Старший мичман не понимающе покачал головой, и забыв зачем пришел, спросил разрешения и выбежал из каюты. Характер у боцмана был детский, он любил выпить, о чем говорила его дубленая покрасневшая кожа на лице и руках, а шея напоминала шкуру толстокожего мамонта. Но душа его была детской. Он мог заплакать, услышав детскую песенку про кузнечика. Подобранная на берегу собака Корсар была его рук дело. И поэтому слова командира он принял за чистую монету и испугался. Еще больше его напугал вид старшины 2 статьи Паромошко изо всех сил драящего переборку в командирском отсеке.

– А ты чего тут делаешь Парамоныч?

Размазывая слезы грязными руками, Парамошко с придыханием доложил, что замполит заставил и мало того, еще так врезал, что пара ребер точно треснули.

– А курить он тоже тебе приказал? – спросил обалдевший, от увиденного боцман.

– Пока нет, но наверно тоже прикажет – сказал покрасневший Парамошко.

Боцман понял, что на корабле, что-то происходит совсем не так, как было и ужаснулся.

Через полчаса весь мичманский и старшинский состав знал, что замполит-лейтенант пришел очень крутой, что уже заставил командира последним шилом мыть полы лично. Что командирский отсек драют до блеска увольняющиеся в запас годки. Причем не просто годки, а лично Парамошко, которому-то даже командир боялся сделать замечание и который за отсутствием на корабле замполита жил раньше в каюте замполита. Что Парамошко и командир по приказанию замполита уже бросили курить.

Неожиданные новости взбудоражили все подпольное руководство всех трех кораблей, которые жили довольно дружной семьей, так сказать офицерскую, мичманскую и старшинскую верхушку «Попугая», Сыча» и «Вороны».

Бывалые мичмана и старшины чесали затылки:

– Кончилась наша вольница блин, теперь всех нас построят, будут с утра до вечера по причалам строевыми ходить и еще песни про «Варяга» петь заставят. И откуда на наши головы свалился этот лейтенант, который оказался страшнее любого адмирала.

– Он наверно даже не лейтенант, – предположил мичман с «Вороны» – он хуже, он к нам заслан сверху, как минимум капитан 3 ранга – мичман покрутил пальцем, и показал им наверх.

Офицеры угрюмо молчали. Присутствовавшие, на этом «совете в Филях», тяжело вздыхали и с надеждой смотрели на своих авторитетов механиков и артиллеристов. Но те угрюмо отмалчивались. Во всех кубриках и каютах только и было разговоров об этом лейтенанте. Все выслушали еще раз когда Парамошко рассказал, как лейтенант избил его в каюте и заставил вылизывать всю каюту, а затем каюту командира и коридор. Затем взял слово, что он бросит курить и пить. Настроение у всех присутствовавших резко совсем испортилось. Здесь были не слабые духом люди, которые видели и не такое, но ….. все что происходило было за пределом их разума и понимания.