Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

В зале каждого выступающего слушали с огромным вниманием. Гремели аплодисменты.

– Руднев сумел доказать всему миру, наблюдавшим кораблям европейских стран, что силен дух русского матроса, способного пойти на самопожертвование, ради Родины своей России, ради победы. И мы сегодня здесь должны брать пример с героев «Варяга» – закончил под аплодисменты зала свое выступление замкобрига.

– Разрешите мне – внезапно попросил Шипенка Миша Гроссман и еще не получив разрешения, легко выбежал к трибуне. Начал он запальчиво, немного коверкая русские слова:

– Товарищ капитан 3 ранга вы конечно правы, что во время войны стране нужны для примера герои. Но были же, не пожалевшие себя ради победы над врагом экипажи «Стерегущего», «Страшного», «Рюрика», «Адмирала Ушакова», «Дмитрия Донского» и многих других кораблей рисковавших собственной жизнь и в своем большинстве погибших в бою. Разве это не герои товарищ капитан 3 ранга? Разве можно сравнить их подвиг с гибелью «Варяга», открывшего кингстоны не под огнем японских крейсеров, а на мирном рейде Чемульпо? Нет, вы как хотите, я не против «Варяга», я за то чтобы возвеличивать всех героев даже через века, и я против забывчивости наших начальников, дающих имена кораблям. У нас в ВМФ много кораблей с непонятными названиями типа нашего «Попугая» – «Пингвина» и в тоже время нет ни одного «Страшного» и многих других кораблей героически погибших во время той войны. Я не могу понять почему у нас на флоте крейсер «Варяг» за былые заслуги является гвардейским, а БПК «Стерегущий», подвигу которого установлен памятник в Ленинграде у станции метро Петроградская не гвардейский корабль. А «Страшный» вообще предан забвению в нашем флоте.

Комбриг повел головой в знак несогласия с выступающим, и погрозил ему пальцем. Потом обсуждали сдачу японцам трех броненосцев под командованием адмирала Небогатова в плен японским кораблям. И опять была очень жаркая дискуссия, надо было топить корабли или поднимать белый флаг. В дискуссию вступили даже матросы, отстаивая свое понимание событий произошедших почти 70 лет назад событий.

Закончилась конференция уже после ужина. Матросы выходили из клуба, споря об услышанном между собой.

– Владимир Иванович мне очень не понравилось выступление Гроссмана оспаривающего установленные государством и партией события русско-японской войны – заявил комбриг – почему никто не выступил с анализом работы Владимира Ильича Ленина о русско-японской войне? Вы читали Ленина по этому поводу? А это главное на, что должен был обратить внимание всех офицер политработник.

– Конечно, читал – ответил Шипенок – но мне нужна была интересная дискуссия.

– Запомните лейтенант, что устаревший морально русский флот проиграл войну более современному японскому флоту – отчитывал Шипенка Мореньков – вы больше читайте Ленина и не надо будет что-то выдумывать.

– Нам очень хотелось сделать конференцию интересной для всех, а без дискуссии этого сделать было невозможно. Нас учили в училище, что надо заинтересовать слушающих на конференции, предложив им на выбор несколько решений и путем дискуссии выбрав наиболее правильное. Поэтому мы сыграли с офицерами в такой театр. Извините, если получилось не так. Но Владимир Ильич Ленин обсуждению не подлежит. Поэтому мы его не стали затрагивать.

Мореньков вздохнул, и посмотрел на комбрига, стоявшего рядом.

Тот поднял голову и отчетливо сказал:

– Ставлю вам на вид Шипенок за неподготовленность мероприятия, на первый раз, а с Гроссманом надо поговорить на парткоме замкомбрига. Гнилые у него утверждения и за это он должен ответить. Считаю, что это мероприятие вредным и слабо подготовленным и за него вы заслуживаете лично отрицательной оценки.

Шипенок покраснел:

– Если кто виноват, так это только я. Меня надо вызывать на партком. Я так организовал конференцию, и попросил старшего лейтенанта Гроссмана выступить с мнением противоположным официальному, мне казалось, что будет интереснее, если устроить диспут. Не будет во всяком случае походить на надоевшие всем политические занятия по заезженным темам.

Теперь побагровел комбриг. Его и без того красное от пьянства лицо, покрылось пунцовостью:

– Мальчишка, он думал. Думает за всех нас всех партия, и только она имеет право думать и решать, что и как.

И тут Буркова понесло. Его ненависть к этому непонятному лейтенанту выплеснулась наружу.

Пропитый организм комбрига требовал возлияния, а здесь этот мальчишка над ним измывается, как хочет.

– Вы и так здесь столько наделали, что после вас годами будем восстанавливать, то, что вы уже разрушили на бригаде. Офицеры жалуются на вас, не хотят служить с вами. А вы здесь неподготовленные конференции устраиваете.

– Товарищ капитан 1 ранга, а что я здесь разрушил? – глаза Шипенка сузились, а на щеках заходили желваки – повальное и круглосуточное пьянство на кораблях? Это то, что вы хотите восстановить? Капитан-лейтенант Анисимов выпал за борт с «Пеликана» и утонул в пьяном виде. Это надо восстанавливать? Содержание кораблей такое, что при ресурсе в двадцать пять лет с двумя капремонтами и двумя средними, корабли не выживали из-за плохого содержания и пол срока. Это надо вернуть. В машину на «Сыче» было не спуститься – извините насрано и мочей пахло. Это надо восстанавливать? Боевой подготовки как таковой не было совсем, стрельбы фикция. Это надо восстанавливать? Такое партии надо? Случись одно сражение или война мы бы даже в море самостоятельно выйти не смогли?

Шипенка понесло. Последние месяцы шли в постоянной борьбе с командирами, командами, годками. Где силой, где хитростью Шипенок продавливал и добивался своего. Корабли засверкали чистотой, пьянство прекратилось или во всяком случае переместилось с кораблей на берег в личное время. Было обидно слышать такие слова от комбрига, который и пальцем не ударил за много лет, чтобы навести на бригаде порядок.

Комбриг покраснел, как рак схватился левой рукой за сердце:

– Да я тебя мальчишка. Да я тебя …… на партком, лишим партийного билета. Пять суток ареста на гауптвахте. Да я не посмотрю, что у тебя связи в Москве, я тебя тут разделаю, как Бог черепаху и ты вякнуть не сможешь.

Мореньков силой тащил за руку, упирающегося комбрига к машине. Оттуда раздавались крики комбрига, но они были уже неразборчивы. Наконец машина тронулась, и пройдя немного юзом по снегу устремилась в сторону бухты Чародейка.

Перед зданием клуба стояли построенные экипажи все трех СКР-ов и слышали возникшую перепалку.

– Володя ты чего взвинтился? – спросил, взяв под руку друга, Миша Гроссман – не надо так. Ты, что не видишь, что он тебя ненавидит. Ты здесь разворотил это змеиное гнездо палкой, теперь тебе будут мстить и всем нам будет на орехи. Ну разобрали бы меня на парткоме, а я бы отстаивал свое мнение.