Андрей Ткачев - «Возвращение в Рай» и другие рассказы

У нас составился словесный портрет человека, которому по смерти Христос ничего осуждающего не скажет, но, указав на Райские врата, скажет: «Заходи». Это человек, напрочь лишенный праздного любопытства. Для слушания чужих тайн у него не было ушей, и для разговоров о чужих грехах его язык был не приспособлен. Свои грехи он помнил. Слова Давида: грех мой всегда предо мною (Пс. 50, 5) — для него не были просто словами. Когда на весы мыслей ложились грехи людей, на вторую чашу тут же опускалась память о милости Бога и Крови Нового Завета. Он поучался в законе Господнем день и ночь (см.: Пс. 1, 2), хотя ничто снаружи не выдавало в нем подвижника, и людям он казался лентяем, или никчемой, или ни рыбой ни мясом. Да он и был никчемным человеком, который не одевал нагих, не спал на полу, не преуспел в посте, не научился молиться огненно и чудотворно. Все его силы ушли на внутреннюю борьбу со своим неразумным сердцем, которое всю жизнь порывалось украсть у Бога царское достоинство, чтобы развешивать на всех свои ярлыки. Этого он сердцу не позволил. Насколько тяжело ему далась эта внутренняя работа, нам, любителям осуждения, сказать трудно. Но Христос, обещавший не судить того, кто не судил, просто и без Суда скажет этому человеку: «Заходи» — и укажет на жемчужные ворота в золотой стене.

Разнообразным бывает дыхание души — молитва. Нужно хвалить Бога. Необходимо каяться пред Ним. Но можно и просить у Него. Этим третьим видом молитвы чаще всего занимаются люди. Причина тому — множество забот, страхов и нужд, которыми окружен человек. Общая духовная скудость и помраченность ума — тоже тому причина.

Чтобы Бога хвалить, нужно забыть землю с ее делами, нужно быть бескорыстным и простым, а сердце иметь широкое и глубокое.

Чтобы каяться искренне, нужно иметь честность и мужество, нужно не любить себя и как можно чаще смотреть на Распятого Спасителя.

Для того чтобы просить, нужна лишь ощутимая нужда и слабая вера. Вот мы и просим удачи, здоровья, счастья, помощи…

При всей кажущейся простоте вопроса, просить правильно, просить того, что действительно необходимо, нужно еще научиться. Недаром сказано: Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений (Иак. 4, 3).

Приступая с просьбами к Богу, более всего нужно думать о том, чего именно просить. Исаак Сирин пишет: «Если кто попросит у царя немного навоза, то не только сам себя обесчестит маловажностью своей просьбы, как показавший великое неразумие, но и царю своею просьбой нанесет оскорбление».

Прошение наше, оказывается, может быть оскорбительным для Бога. Искать у Него нужно лишь того, что достойно Владыки неба и земли, того, что Сам Он считает необходимым для человека, наконец, того, чего никто, кроме Господа, дать не в силах.

Писание содержит множество как положительных, так и отрицательных примеров. Это для того, чтобы к человеку можно было обратиться словами Великого канона: праведным поревнуй, грешных же отвращайся (тропарь 9-й песни). Подобные двоякие примеры есть и для нашей темы. Добрую просьбу принес Богу Соломон, прося у Премудрого мудрости, за что был и услышан и облагодетельствован. Елисей просил Господа удвоить ему благодать, бывшую прежде на Илии, и эта просьба не была отвергнута. Очевидно, не для славы мирской и не для похвалы просил пророк умножения благодати, а для умножения славы Божией.

Напротив, раздражали Бога просьбами в пустыне евреи. Не насущного хлеба просили они, и так питаемые манной, но мяса и дынь, лука и чеснока. Господь желаемое ими дал им. Но еще не прошла прихоть их, еще пища была в устах их, гнев Божий пришел на них (Пс. 77, 30–31).

Чего мы просим у Бога, если речь идет не о прошениях просительной ектеньи, но о наших частных просьбах?

Просим ли мы мудрости или без всяких просьб считаем себя мудрыми? Если считаем, то выслушаем пророка, говорящего: Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою! (Ис. 5, 21).

Просим ли мы целомудрия или, подобно блаженному Августину, устами просим, а сердцем говорим: «Только не сейчас».

Отзывается ли наше сердце на чужую боль, и просим ли мы для других здоровья, мира, света и помощи с тем же жаром, с каким просим для себя? Если нет, то чего мы хотим выпросить у Бога, будучи столь чуждыми Духу Христову? Ведь в нас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе (Флп. 2, 5).

Содержание наших просьб лучше всего проявляет состояние наших душ. Все болезни просятся наружу, и язык бывает предателем нечистого сердца даже тогда, когда уста шепчут молитвы.

Апостолы, обращаясь ко Христу, просили: умножь в нас веру (Лк. 17, 5) — или в иной раз: научи нас молиться (Лк. 11,1). Чем эти прошения плохи для нас?

Григорий Палама часто и усиленно молился Богу внутренне: «Просвети тьму мою», — и послан был к нему Иоанн Богослов со словом утешения. Эти примеры многочисленны, и все они поучительны.

Будучи существами, целиком от Бога зависимыми, мы обязаны обращаться к Нему с просьбами. Грешно у Бога ничего не просить.

Но чтобы просьбами не умножить свои грехи, следует помнить, что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды его (Мф. 6, 32–33). Ощущение своих духовных нужд, обращенность к будущей жизни и искание правды Божией являются залогом того, что все необходимое будет нам послано. Тот, Кто никогда не лжет, сказал о земных нуждах: это все приложится вам (Мф. 6,33).

Иногда нам кажется, что мы просим доброго. Но стоит усилить просьбы и умножить молитвы, как сердце отказывается далее просить и сама просьба кажется не такой важной. Это значит, что просьба жила на поверхности сердца, а мы молитвой сошли вглубь, туда, где прежняя нужда уже не ощущается. Заповедь апостола долготерпеть в молитве, таким образом, нужна не столько для того, чтобы умолить Господа, сколько для того, чтобы испытать и углубить свое сердце.

Из числа директоров, министров, предпринимателей многие, почти все, жалуются на нехватку денег. Мало кто жалуется на нехватку таланта, умений, честности, работоспособности.

Так и мы часто в молитве жалуемся на кого угодно, только не на себя. Просим и ищем тысячи второстепенных вещей вместо того, чтобы попросить единого на потребу. Можно и нам просить, как Елисей, благодати. Есть у нас и в вечерних молитвах Златоустово прошение: Господи, даруй мне благодать Твою, да прославлю Имя Твое святое. Можно и нужно просить мудрости, поскольку если у кого недостает мудрости (а покажите мне того, у кого «достает»), да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, — и дастся ему (Иак. 1, 5).