Виктор Дан - ИВЦ: жаркое лето 81-го

Они с Альбиной впервые ехали отдыхать без детей. Денис уехал со старшей сестрой в Крым. За Настей приезжал отец Виталия и забрал ее в Мариуполь. Ощущение свободы от забот о детях было тревожным от непривычки. Эта тревога не давала возможности как следует расслабиться. А возможно примешивалась и другая тревога. Кажется, он сделал опрометчивый шаг. Хуже всего было то, что он поступил бы так же, если бы оказалось возможным вернуться на две недели в прошлое. Что может быть хуже сидеть и ждать своей участи. После празднования шестидесятилетия Бриля их отношения уже нельзя наладить.

Нужно расставаться. Кто-то должен уйти.

Он вспомнил суматоху в декабре прошлого года. Бриль написал что-то подобное военным мемуарам. Он принес рукопись и фронтовые фотографии. Голевский взялся организовать изготовление памятного альбома.

Машинистка напечатала текст, в нужных местах вклеили фотографии и вырезки из журналов, самодеятельные художницы нарисовали виньетки, после чего в заводской типографии заключили все в массивный переплет с тиснением.

Альбом вручили юбиляру вместе с цветами при поздравлении, вечером предстоял банкет в кафе. Альбом пошел по рукам, Бриль любил вспоминать время войны, все знали об его пристрастии к ветеранским мероприятиям.

Подошла очередь Виталия ознакомиться с альбомом. Его мать потеряла в войне двух братьев. Виталий их видел на фотографиях. Молодые и красивые. Таким же молодым и красивым был на довоенных фотографиях Анатолий Петрович. Пусть он в глазах Виталия слабый руководитель, но его поколение выстояло в тяжелейшей войне и добилось победы. За одно это достижение они заслуживают уважение и благодарность. Авторитет Бриля в глазах Виталия к этому моменту держался только на том, что тот воевал с первого дня и до конца войны. Отступление от Карпат до Кавказа, наступление через Крым до Чехословакии. В воспоминаниях ветерана не было литературных изысков, сухое перечисление фактов. Виталия поразило описание одного эпизода.

«В конце июля 42-го года танки Гудериана прижали нас к реке Дон. Все отступали в панике. Я был радистом при штабе дивизии. Рация была тяжелая. Нужно было переправиться через Дон, а в том месте выше Ростова-на-Дону он очень широкий. Я увидел мальчика с велосипедом. И тут меня осенило. Вытащил камеры из велосипеда, накачал их посильнее, сверху положил доску, а на доску ранец с рацией, оружие и свою одежду. Так и переплыл Дон. Плыл долго, возможно час или больше. Вода была теплая. Жара стояла ужасная. Потом пристал к войскам, и мы отступили в направлении Краснодара…».

Давиденко читал альбом, сидя на стуле в кабинете Бриля, на своем обычном месте, где сидел во время оперативных совещаний. Бриль в светлом пиджаке, увешанном многочисленными медалями, белой рубашке, темных брюках и лаковых штиблетах почти не сидит на месте. Заходят и звонят сотрудники и руководители других отделов, чтобы поздравить лично.

Когда кабинет опустел, а Бриль устало опустился в свое кресло, Давиденко задал мучившие его вопросы:

– Анатолий Петрович, а что случилось со штабом, командиром дивизии?

– Не знаю, наверное, погибли, – его лицо медленно теряет праздничное оживление.

– Как же так? Дивизия отступает, радиостанция единственное средство связи штаба, а вы уплываете на другой берег Дона…

– Без рации и оружия, меня посчитали бы дезертиром…

Бриль бледнеет, пытается что-то ответить еще, но, видимо, не находит слов. Ситуацию спасает появление в кабинете Голевского.

Он переводит взгляд с Бриля на Давиденко и обратно.

– Опять Виталий Семенович портит вам настроение. В такой день! Нас ждут в конференц-зале.

Голевский забирает из рук Виталия юбилейный альбом. В конференц-зале собрался весь персонал ИВЦ. Начальник отдела кадров зачитывает приказ, вручается юбилейный адрес, альбом с воспоминаниями о войне, звучат поздравления от партбюро, профсоюзной организации, ветеранов ИВЦ и многих других…

Бриль принимает поздравления с вымученной улыбкой.

«Кажется, я попал в болевую точку. Разве радист, оставивший штаб без связи не дезертир. Спасал радиостанцию?! Шкуру он свою спасал! Инстинкт самосохранения на первом месте был и остается. Опасный человек», – подвел печальный итог Давиденко.

В январе Бриль объявил, что остается работать. Давиденко напомнил ему о необходимости ехать в Москву и корректировать план. В ответ молчание. В марте Виталий написал памятную записку, где перечислил все проблемы перехода на ЕС, напомнил еще раз, что нужно добиться поставки ЭВМ, как и было запланировано в их проекте плана в текущем году, если не получится в первом квартале, то, по крайней мере, во втором.

Памятная записка перекочевала в верхний ящик стола с комментарием:

– Виталий Семенович, вы слишком много тратите времени не по делу, на бесполезные бумаги.

– Не согласен, главное дело руководителя, обеспечить подчиненных ресурсами, достаточными для выполнения плана. Вы не реагируете на мои слова, приходится писать бумаги.

– У вас достаточно ресурсов, нужно лучше работать.

– Я не волшебник. Это чародеи превращают тыкву в карету, а крыс в ездовых лошадей, да и то на короткое время.

В апреле был семинар в Киевском Институте Кибернетики, потом отраслевая конференция, в мае Бриль был занят ветеранскими делами. В конце мая звонок Алешкина, который объяснил поведение начальника. Бриль твердо решил отчитаться липой.

«А что если в этой истории он преувеличивает роль Алешкина. Что если Бриль надумал воспользоваться ошибкой Алешкина, чтобы таким способом подставить своего зама по разработке и вышвырнуть за ворота, как он это проделал с предыдущими замами. Сначала Бриль не разобрался в ситуации и завизировал письмо директора к заместителю министра с просьбой исправить ошибку в плане. Потом сообразил, что случай предоставил ему возможность избавиться от единственного реального претендента на его должность. Молодые специалисты возмужали, маховик разработки раскручен, система работает, короче, „мавр сделал свое дело, мавр может уходить“. Задумка вполне осуществимая, если директор в прошлом действительно чем-то обязан Брилю», – размышлял Виталий, раскачиваясь вместе с вагоном.

Эти мысли его успокоили, так как в этом случае конфликт был неизбежен, а не вызван его просчетом. До конца отпуска к проблемам на работе он почти не возвращался.

Погода для отдыха стояла великолепная. С утра до вечера безоблачное небо, легкий бриз днем, безветренные вечера и рассветы. За все время было две или три грозы, которые из-за своей мимолетности остались почти незамеченными.

Вода в июне на Черном море значительно прохладнее, чем на Азовском. Без гидрокостюма с маской долго не поныряешь. Альбине тоже не нравилось купаться в холодной воде. Они с Виталием поискали и нашли небольшую закрытую бухту в нескольких сотнях метрах от галечного пляжа пансионата. Лежать нужно было на скалах, зато вода прогревалась великолепно. А главное, они были одни.