Деб Калетти - Отдаю свое сердце миру

– С окончанием школы, детка. – Джина обнимает ее.

– Я такая потная!

– Думаешь, нас это волнует? – В глазах Джины стоят слезы. – Я так счастлива видеть тебя.

– С окончанием школы, детка, – повторяет за мамой умник Малкольм и тоже обнимает ее.

– С окончанием школы, детка, – говорит Зак Оу.

– С окончанием школы, детка, – по очереди произносят Люк, Оливия и Доун Селеста.

И вот какая любопытная штука… Они здесь все вместе и, похоже, прекрасно ладят друг с другом. Все как-то утряслось и образумилось само по себе, без ее вмешательства. Кажется чудом, но это именно то, что происходит, когда ты просто отпускаешь то, что тебя тяготит.

– Ой, какие же вы все уморительные. Банда шутников, – смеется Джина.

– С окончанием школы, детка, – обращается к Джине дедушка Эд и обнимает дочь.

Аннабель принимает самый быстрый в своей жизни душ в номере гостиницы «Бест Вестерн», который они занимают вдвоем с Малкольмом. Сегодня она отказывается от привычных гостиничных радостей вроде неспешного развертывания мыла и поисков Библии. Все ждут ее в лобби, и ей не терпится поскорее присоединиться к ним. Спускаясь на лифте и выбегая из холла, она слышит их смех и громкие разговоры. Ее прошлое и настоящее сталкиваются, чтобы создать что-то новое. Как это получается? Аннабель думает о загадочной Вселенной, где при достаточно сильном давлении может произойти слияние атомов света. Трансформация, баланс сил – так рождается звезда.

Компания у них большая, поэтому они разбиваются на пары, когда выходят на Тейлор-стрит, направляясь в сторону квартала Маленькая Италия, где проходит Festa Italia , трехдневная уличная ярмарка. Они идут парами, меняются партнерами, как в тарантелле, праздничном итальянском танце. Впереди уже слышна музыка, и мелькают красно-зеленые баннеры. Аннабель идет в паре с Заком.

– Какой запах! – Она втягивает носом воздух. Чеснок, оливковое масло. На нее нападает внезапный голод.

– Дайте мне съесть все, что там есть.

– Грузовик еды.

– Да хоть самосвал, и пусть разгружается прямо мне в рот. – Зак такой тощий, что его слова вызывают у Аннабель улыбку.

– Не могу поверить, что все это наяву, а ты? Только подумай, куда нас занесло.

– После самолета всегда такое странное ощущение. Семь часов назад я еще лежал в постели, и мама рылась в моей сумке, проверяя, взял ли я зубную щетку.

Аннабель смотрит на Зака. Этот профиль она видела еще на утренниках в начальной школе, когда они сидели рядом, и на баскетбольных матчах в старших классах, и на полу его гостиной, где они резались в Minecraft . Но сейчас он выглядит старше. Она вдруг вспоминает его в спортивной форме на уроках физкультуры в средних классах, в концертном костюме в оркестре на похоронах, а теперь… теперь он похож на мужчину . Сердце заходится, взлетая, падая и снова взлетая.

– Я так счастлива, что вы здесь, ребята.

Похоже, и у Зака сердце не на месте.

– Жаль только… – Он тяжело сглатывает. Голос скрипит. Он откашливается. Она боится услышать то, что он собирается сказать. Но кто-то должен это сказать.

– Жаль только… – Он снова пытается выдавить из себя эти слова. – Ты знаешь. Что Кэт с нами нет.

Аннабель крепко зажмуривается. Она чувствует, как узел стягивается внутри, в самой ямке солнечного сплетения.

– Я знаю. – Ее почти не слышно сквозь громкую музыку.

– Она бы…

Так радовалась. Так гордилась. Ликовала сильнее, чем кто-либо.

– Я знаю.

Зак кладет руку на плечо Аннабель и крепко сжимает его.

Дедушка Эд уминает сэндвич с фрикадельками возле закусочной «У Сальваторе». Через дорогу, в «Патио», повар в белом фартуке жарит сосиски. Рядом, на открытой сцене, женщина поет Funiculi Funicula [123] Знаменитая неаполитанская песня, написанная итальянским журналистом Пеппино Турко и положенная на музыку композитором Луиджи Денца в 1880 году. под аккомпанемент мандолины и гитары. На соседних подмостках бой-бэнд Grande Amore перепевает O Sole Mio [124] «Мое солнце» – неаполитанская песня, написанная в 1898 году. Впоследствии была переведена на множество языков и стала известна под другими названиями. . Зак, Люк и Оливия стоят среди зрителей, и Оливия смакует трубочку канноли, только успевая слизывать убегающую творожную начинку. На улице не протолкнуться. Чей-то младенец плачет, все тут же бросаются его успокаивать нежным воркованием.

– Pancia mia fatti capanna! – кричит дедушка своей famiglia через всю улицу.

– Заправимся, – переводит Джина. – Проще говоря: готовься к обжорству.

– Люблю мужчин, знающих толк в еде, влюбленных в жизнь, – говорит Доун Селеста Джине.

Аннабель видит, с каким восхищением смотрит Доун Селеста на глуповатого и нелепого дедушку Эда в носках с сандалиями и отпечатком томатного соуса на подбородке. Аннабель наблюдает за реакцией Джины, которая видит то же самое. И слышит те же слова любви . Джина хмурит брови, но тут же смягчается. Уголок ее рта приподнимается в улыбке. Она перехватывает взгляд Аннабель. Та пожимает плечами.

– Хочешь такой же сэндвич с фрикадельками, Малк? – спрашивает Джина.

– Хочу, и сразу четыре.

– Пойдем. Возьмем столько, сколько в тебя влезет, – смеется Джина.

– Наесться – так от пуза, – говорит Малк.

Они стоят в очереди у лотка «Сальваторе». Доун Селеста возвращается к дедушке. Они остаются втроем: Аннабель, Джина и Малкольм, столько всего пережившие втроем.

– Стало быть, он влюблен, – говорит Джина.

– Я ничего не знаю.

– Похоже, помимо марафона по стране у вас тут происходит много чего другого.

– Что случается в глуши Монтаны, в Монтане и останется.

– Время покажет, – задумчиво произносит Джина.

Они переходят с уличной ярмарки к предвечерней прогулке на лодках. Это архитектурная экскурсия по городу, но никто не слушает гида. Зак и Оливия держатся за руки и разглядывают здания. Дедушка Эд держит Доун Селесту за руку и целует ее в щеку.

– Чмоки-чмоки, – поддразнивает Малкольм.

– Иди сюда, старина. Я буду держать тебя за руку, если ты чувствуешь себя брошенным, – предлагает Люк. Гигантское зеленое здание проплывает мимо в желтых лучах заката.

– Путешествовать в фургоне – это круто, – говорит Малк.

– Даже не думай, – обрывает его Джина.

– Свет так красиво играет на твоих волосах, ма, – говорит Аннабель. Так и есть. Закатное солнце окрашивает все вокруг в золото.

– Это на твоих волосах каждый огонек смотрится красиво, моя Белла, – нежно произносит мама.

– Я понимаю, почему эта связка Мим – Эд работает. – Люк отодвигает свой стул от длинного стола в ресторане «Тоскана». – Еда, божественная еда. Мне стыдно говорить тебе такое, но я жалею, что нельзя расстегнуть штаны.