Катрин Корр - Ни за что и никогда

Спустившись с холма, я перешла дорогу, и вновь оказалась в маслине. Вечером здесь было много машин и людей, приехавших из соседних деревень. Большинство отдыхающих, что арендовали небольшие домики внизу холма, уже собирали вещи. Их всегда можно распознать по цвету кожи – уж больно бледная, и местам, которые они занимали – всегда под платными зонтиками с шезлонгами.

Когда песок попал под шлепанцы, я стянула легкую обувь и с удовольствием ощутила ступнями теплоту золотых кристаллов. Оглядевшись в поисках хорошего местечка, я пошла вдоль берега и остановилась у небольшого кустика все той же маслины. Весь пляж был усыпан ею. Солнце постепенно садилось, вырисовывая на голубом небе оранжево-желтые полосы. Слева, там, где сверкала зеленовато-синяя крыша одного из самых крупных на побережье пансионатов, доносились слабые звуки музыки, а дети играли в бадминтон. Снимая одежду, я оглядывала отдыхающих, что расположились в нескольких метрах от меня, потом аккуратно сложила вещи в сумку и поставила её под куст.

С разбегу, как в детстве, я нырнула в теплое море и проплыла под водой пару метров. До этой минуты я и представить не могла, как долго лишала себя столь невообразимого удовольствия. Все в этом солнечном краю было прекрасным: воздух, море, звездные ночи… Здесь непременно можно начать жизнь с чистого листа, оставить проблемы в прошлом и двигаться к светлому будущему. Я продолжала нырять, исследуя морские глубины, пока не ощутила в ноге слабую боль, предвещающую острую судорогу. Неохотно, я выползла на берег, свесив на плечо язык, и минут пять постояла на ракушках, чтобы немного просохнуть. Меня переполняла радость, в крови бушевал адреналин. Вспомнилось, как однажды, проведя в воде слишком много времени, что кожа на пальцах посинела и сморщилась, мою ногу схватила судорога. Несмотря на то, что море мне было по колено (в прямом смысле этого слова!), я едва не утонула, корчась от дикой боли. Мне с трудом удалось выползти на берег и со всей силы потянуть стопу на себя. С тех пор, я стараюсь проводить в воде не слишком много времени, потому что для меня это крайне небезопасно.

Вздохнув, я огляделась. Мне захотелось остаться здесь до самой ночи, лежать у берега и смотреть на звезды. Я расставила руки в стороны, давая последним лучам уходящего солнца коснуться моей бледной кожи, как вдруг в мою спину что-то врезалось.

Я пошатнулась и увидела большой красный мяч. Стремительно, на меня надвигался высокий темноволосый парень в очках и шортах.

– Прошу прощения, – извинился он, сверкнув белоснежной улыбкой. Словив мяч у кромки воды, он снова обернулся ко мне и поднял очки: – Не больно тебя ударил этот проказник?

– Все в порядке, – улыбнулась я и отчего-то взглянула на свою сумку, что продолжала прятаться в кустах. Кажется, у меня действительно развивалась паранойя. После разговора с Илюшей прошлым вечером, я прислушивалась к каждому шороху в доме, боясь, что кто-нибудь из сумасшедших бабулек додумается тайком вторгнуться в мои владения и сделать какую-нибудь пакость. А этот мяч… Словно вернул меня в прошлое. Я с опаской взглянула на него и задумчиво произнесла: – Ничего страшного.

– Только что приехала? – улыбнулся мне парень. У него были добрые глаза, светло-голубые, обрамленные темными, как волосы, ресницами.

– Так заметно?

– Ничего, пару дней на солнышке и будешь шоколадкой. Я Валера, кстати.

– Соня. В пансионате живешь?

– Нет. Приехал к другу, а он в «Столичном» обитает. Уже третье лето здесь отдыхаю. А ты откуда?

И почему его вопрос прозвучал так, словно ответ на него этот Валера уже знал?

– Я тоже в «Столичном» живу, – как-то через силу ответила я. Вновь обернулась к кусту с маслиной, около которого не было ни одной живой души… Этот мяч, что треснул меня по спине, парень, бежавший за ним – какое-то подозрительное дежавю. Однажды я уже очутилась в подобной ситуации, но это было в детстве. В далеком детстве! И, тем не менее, меня не покидало чувство, что где-то рядом затаились враги, и я бы нисколько не удивилась, заметив в кустах какую-нибудь бабку. А может, и не бабку вовсе. Как насчет соседа, что спит и видит, как заграбастать мои двадцать пять соток? Соседа, что когда-то спер мои вещи и дал мне дурацкое прозвище, которое потом все лето меня донимало? Сосед… – Думаю, мне пора возвращаться домой. Рада была познакомиться.

– И я. Кстати, Соня, – с заметной осторожностью в голосе, сказал он, – сегодня открытие клуба на пляже, не хочешь сходить?

– Будет время, спущусь. Всего хорошего, Валера.

– Еще увидимся.

Я шла к кусту маслины и закручивала мокрые волосы в высокий пучок, связав его резинкой. Кажется, все вокруг собирались на открытие клуба, по радио только и говорили, что «Остров» теперь не узнать. Там и стеклянные кабинки для танцев появились и бар стал длиннее на три метра. Возможно, когда-нибудь я и загляну в это заведение, но не сейчас. И уж точно не сегодня. Оглядевшись, я подняла сумку с песка и раскрыла молнию, наблюдая за двумя девушками, что наперегонки бежали к воде. Я сунула руку в сумку и…

– …Какого… Где мои вещи?

У меня задрожала рука. В сумке не было ничего, кроме самой сумки. Я бросила её на песок и сделала несколько резких шагов в сторону моря. Возле меня не было никого, люди отдыхали в метрах десяти, что с одной стороны, что с другой. Я оббежала куст, но кроме нескольких квадроциклов, что стояли на траве так же в метрах десяти-пятнадцати, ничего и никого не было. Машины, мотоциклы, мопеды… Все люди были на пляже. Девушки купались, семья с тремя детьми уже собирала вещи…

Валера.

Я уставилась на двух молодых людей, что прогуливались у берега, но нового знакомого среди них не было. Куда же он мог подеваться? Да так быстро?

Меня охватила паника, но уже через несколько секунд, словно надо мной зажглась лампочка, я сжала челюсти и метнула яростный взгляд на сумку.

Мяч, парень, предчувствие, исчезновение вещей…

«Вредная обезьянка» – без остановки крутилось в моей голове.

В помятом темно-синем сарафане, который еще не успела вытащить из чемодана, я с силой колотила по изящной деревянной калитке, что была выше меня на полтора метра, и тихо ругнулась, заметив справа квадратную кнопку звонка. Пелена ярости в буквальном смысле ослепила меня. Без остановки я била ладошкой по кнопке и нервно стучала ногой по цветной уличной плитке. Чертовы богатеи.

– Выходи, говнюк! – крикнула я, не в силах больше молчать. Кажется, мои успокоительные таблетки совершенно не работали. – Если ты сейчас же не откроешь мне, я выбью эту чертову…

– Стоп, стоп, стоп! – перебил меня Арсений, открывая калитку. Он с деланной осторожностью оглядел улицу, потом, наигранно ужаснувшись, взглянул на меня и сделал широкие брови домиком. – У тебя бешенство?