Михаил Любимов - Декамерон шпионов. Записки сладострастника

И вот встреча на Бережковской набережной, порывы ветра, бумажки, летевшие под ноги, пыль в лицо, гудение машин. Я двигался в отель «Президент», последнее время от переработок меня беспокоила одышка, и я использовал любой случай для променада. Думал о путешествии на «ЛЕНИНЕ», отплывавшем завтра, и о встрече с Марфушей, которую почему-то представлял как транссексуалку. И вдруг:

— Как я рада вас видеть! Я часто вспоминаю вас…

Боже, Роза собственной персоной, сверкающая рыжиной и белыми зубами, чуть покрытыми желтым камнем. Сколько мы не виделись? Больше года. Не знаю почему, но смутился я неимоверно, даже почувствовал, что порозовел, а тут припомнил ее индейские вопли, окаменел, губы высохли от жары и… стыдно, Джованни, но если бы я носил гульфик, то он не выдержал бы под напором чувств. Я чуть согнулся, образовав угол, столь необходимый в этой неудобной ситуации. Выглядел я, наверное, полным идиотом, какое счастье, что никогда не видел меня таким Юрий Владимирович, иначе не то что к «Голгофе» — к чистке своих «скороходов» не допустил бы! Порылась в сумочке, мотнула своим кривоватым носом и достала книжку Сальвадора Дали.

— Это вам на память, в ней есть нечто волшебное… оно сделает вас лучше… не отказывайтесь.

И убежала, суматошная баба. Ни телефона, ни других координат. Почему приходила в больницу? Зачем? На кой бес мне эта книга? Открыл и перелистал сумасшедшего художника.

«На празднике он хочет создать диапазон музыкально-лирических шумов за счет истязания, кастрации и умерщвления 558 свиней на звуковом фоне 300 мотоциклов с включенными двигателями, не забывая при этом отдать дань уважения таким ретроспективным приемам, как процессия органов, заполненных привязанными к клавиатуре кошками, дабы их раздраженное мяуканье смешивалось с божественной музыкой Падре Витториа, что практиковал в свой время еще Филипп II Испанский». Ну и ну. Чо це таке? Явно мужик припадочный, хотя и талант, большой был мастер по части трюков. В книге масса репродукций его безумных шедевров вроде «Духа Вермеера в роли стола», там некий скелет в юбочке вытянул горизонтально фантастически удлиненное бедро, на которое поставлена бутылка с рюмкой. Все очень экзотично, черт побери!

Зачем она подарила книгу? А вдруг это игра Судьбы? Руки мои покрылись потом — так бывало иногда в минуты сильнейшего душевного напряга. Почему я думаю об этой рыжей шлюхе, не вызывавшей у меня никаких серьезных чувств? Какая к черту Судьба, просто идиотский коитус на больничной койке, внезапный и потому острый, как чилийский перец. Желтый камень на зубах, длинные, как у орангутанга, худые руки, костлявые пальцы, прямо скажем, весьма искушенные в делах любви. И что? Коса, соски, веснушки. «Всё, что глупою бабой звалось, а он ее звал королевою роз, впрочем, как ты и я», «я невинна», тоже мне орлеанская девственница. Шлюха.

…Теплоход уже мирно плыл, появился первый шлюз, построенный сталинскими заключенными, добротный, как и все, созданное рабами. Надеюсь, мой друг Джованни, ты не считаешь, что великий Рим мог быть построен свободными людьми? Или египетские пирамиды? Свободные люди творят в кабинетах и лабораториях или выпивают в кабаках со своими девками, а не вкалывают на стройках! Шлюз словно бы издевался над убогостью полуразрушенной церквушки неподалеку, не говоря уже о деревянных избах времен царя Гороха, страдавших от соседства с двумя-тремя новорусскими виллами, которые сверкали безвкусным великолепием. Заметим, что по «Голгофе» мы стимулировали подобные сооружения, предвкушая, как завистливая толпа в роковой момент с вдохновением сметет, сожжет, развеет по ветру все это богатство, выдерет хвосты у сиамских кошек, шмякнет головами о булыжники изящных фокстерьеров, вольет в аквариумы соляную кислоту. Сожжет на кострах изящных пони вместе с самими толстопузыми жильцами, запалит прямо под их великолепными импортными кипарисами! Мир хижинам! Война дворцам!

Я вышел на палубу и осмотрел все вокруг, пытаясь явственно представить всю картину народного гнева. Сердце почему-то не клокотало вместе с народом, зато снова подозрительно оттопырились штаны. Очень кстати дунул неожиданный бриз, задрав юбку у пробегавшей Сороки, и ее обнаженные ягодицы загорелись, как солнце, и потянули к себе, потирая половинками друг о друга. Я проглотил слюну, но тут заметил всю нашу компашку, соратники столпилась у правого борта и помахивали руками мальцам, удившим рыбу на берегу. Дятел сбросил пиджак и стал похож на сплошную задницу. Орел орудовал железной расческой и несколько взлохматил прядь волос, ему казалось, что он прикрыл лысину, но от этого она засияла еще ярче, словно луна в кромешной тьме ночи. Оркестр из трех молодых ребят, нанятых для развлечения моих орнитологов, грянул знаменитую «Славянку». Приближалась пристань древнего городка Козьмодемьянска, уютно раскинувшего свои домишки на горе, они утопали в пышной зелени, чуть подпаленной летом. На берегу уже ритуально стояли нищие с горящими глазами, предвкушавшие щедрые подаяния от иностранцев, подъехало несколько «жигулей» с местными купчишками, они суматошно раскладывали столики, уставляя их матрешками, дешевой и, естественно, фальшивой водярой, цветными шалями и прочей фиговиной для дураков.

«С 1781 года город входит в Марийскую республику, — я обеспечил и радиопросвещение своих иностранных друзей. — Тут развита легкая и пищевая промышленность. Родина композитора Эшпая. Имеется краеведческий музей с картинной галереей имени художника Григорьева, а также музей деревянного зодчества Марийской республики».

— Понятия не имел, что в России живут марийцы, — заметил Орел и снова поправил свою лысину, прикрыв ее, как ему казалось, волосами, словно ермолкой.

Увы, почтеннейший Джованни, знание о России ненамного прогрессировало с твоих времен, в умах иностранцев мы — грязные дикари, а между тем еще до твоего рождения расцветал и сверкал церквями Киев, и дочка князя Ярослава Мудрого, вышедшая, к несчастью, за сифилитика — короля французского, жаловалась на убогость Парижа… Одно признаю: нынешние люди поразительно деградировали со времен твоего раннего Ренессанса, мессер, они в подметки не годятся доблестным мужам твоего времени! Где эрудиция, энциклопедичность, тяга к сочинительству и живописи? Где Леонардо да Винчи? Микеланджело? Где Медичи Великолепный, блестящий политик и не менее блестящий писатель? Где умение драться на шпагах или на мечах, сложить голову ради чести, своей или чужой? Обезьяноподобный депутат парламента и лидер партии парламента лупит женщин, да за это ему прокололи бы брюхо, как кабану, прямо на площади Республики! Бездари политики, венерики и алкоголики, не только трусы, они просто не подозревают, что существует такое понятие, как честь. Поливают друг друга грязью, как из ушата, — и ничего! Никаких дуэлей! Зато легко отправляют молодняк на кровавые бойни, не своих детишек, естественно, для них уготовлены самые райские университеты Лондона и Флоренции. Зачем я тебе жалуюсь, Джованни? Отвожу душу? Да нет, просто хочу, чтобы ты понял «Голгофу» и ситуацию в моей стране. Кстати, ты помнишь, что твой учитель и друг Данте расположил свой Ад на севере? Подозреваю, что все его девять кругов уходят в глубь земли, прямо в пасть Люцифера где-нибудь на территории России…