Михаил Любимов - Декамерон шпионов. Записки сладострастника

Забегая вперед, скажу, что аналогичным образом действовал и президент Украины Зеленский, набравший команду из своих коллег-артистов и прочего культурного люда. В будущем, наверное, было бы разумно раздавать министерские портфели в соответствии с ролями актеров в театре и кино: городничих — на должности силовиков, хлестаковых и тартюфов бросать на культуру, коробочек и маниловых — на финансы и экономику.

Становление людей, которые играют разные роли, кроме своей собственной, выход их на ключевые позиции в государстве входили в задачи «Голгофы», ибо в этом процессе на задний план оттеснялись космонавты, летчики, хирурги, учителя и другие созидатели, и их место занимали актеры, по сути фальшфигуры, ведущие общество неизвестно куда и зачем.

Явилась Марфуша, снова пришлось с небольшой одышкой взойти на Монблан. Моя любимая агентесса страдала подозрительностью, все зудела о неадекватном поведении Гуся, мешала мыслить о высоком и задерживала оргазм. Недаром говорят, что излишний энтузиазм заводит в болото, ох уж эти усердные агенты, не зря Талейран, проходивший в царской разведке под кличкой «Анна Ивановна», говорил: «Et surtout pas de zele!», то бишь поменьше усердия, черт побери!

Утро туманное, утро седое… утро, мое утро, и поутру пред эскадроном в седле я буду свеж и прям… утро красит нежным светом стены древнего Кремля… с утра садимся мы в телегу, мы рады голову сломать и, презирая лень и негу, кричим: валяй, ядрена мать. Я тоже стишками баловался в свободное от агентурной работы время, разве не я создал классический завет шпионам: « Скользить по лезвию ножа, дрожать от сладости пореза, чтоб навсегда зашлась душа, привыкнув к холоду железа!» Вот так, Джованни, утрись своим венцом, вы, писаки, презираете тайных агентов и вбили себе в голову, что мы только и заняты сбором доносов о ваших педерастических играх.

Тихо. Только надрывались чайки за бортом, капризные и жадные детишки моря, которым только бы пожрать. Раскрыл Сальвадора Дали.

«… И влюбился я в нее поначалу главным образом потому, что она носила шляпу, каких не носили в моем семействе, и еще потому, что она жила на третьем этаже, а мне всегда хотелось попасть на этажи повыше и поважнее».

Что делает сейчас Роза? Я выглянул в иллюминатор, теплоход уже болтался на причале, глаза слепило солнце, заливая бетонные берега испохабленной Волги, когда-то свежей и зеленой (о, Сызрань!), помню, как босиком летел вниз с холмика и нырял прямо в приветливые воды, и раскрывал глаза, всматриваясь в чуть затуманенное дно. Назад к Мафусаилу, жить в лесу, как у Генри Торо, жевать траву, грибы и ягоды, пить только березовый сок, постреливать рябчиков, поселить в шалаш девственницу (sic!)…Представил потную, вонючую, щекастую, блеющую, как овца. Тонкие, бледные ноги, тощий, бессмысленный зад. Чуть не вытошнило. Зачем подарила Дали?

Капитан ударил в колокол. Откушав тошнотворного мюсли (эта забота о здоровье, куда хлеще шампанский редерер с тонкими кусочками малосольной семги!), мои птички бодро спустились по трапу, быстренько миновали ряды купчишек и вышли прямо на площадь, посредине которой высилась когда-то торжественно-посеребренная и уже славно ободранная статуя Владимира Неистового, которую вначале местные власти под влиянием столичных идей чуть было не снесли, но удержались и толкнули какому-то сумасшедшему американцу, который вот-вот собирался увезти ее в свой жирный рай установить на небоскребе рядом с Гринвич-виллидж. Потом пассажиры пошли бродить по городку.

Снова нахлынул на меня водопад воспоминаний о волжских днях среди огородов, садиков, непритязательных домишек и женского населения в кофтах и косынках, вечно с тяжелыми сумками, вечно о чем-то калякающих и совсем не похожих на душевных чеховских трех сестер. О мужиках вспоминать не хотелось — спилась, опустилась провинциальная Россия. Да и столица не лучше. Козмодемьянцы уже привыкли к иностранцам и не пялили на них глаза, как на восьмое чудо света, однако детишки не обидели нас невниманием и мяукали рядом, клянча жвачку и выменивая букетики васильков на иноземные сувениры.

Местный рынок цвел, как акации в разгул любви, поражал навалами овощей и фруктов, их продавали ведрами, как и положено на великой Руси, исключение составляли ягоды и соленые грибы — они шли в стеклянных банках, кое-что мы приобрели.

Тут вроде бы само собой, по щучьему велению перед нами выросло некое заведеньице, не шибко чистое, но вполне опрятное, где торговали водкой, пивом и уже подтаявшей от жары краковской колбасой. Ноги не несли и сами собой размякли у харчевни, солнце палило, хотелось отрады и отдохновения. На свет, словно из глубины веков, явился допотопный дед с толстовской бородой и угрюмым взглядом, сдвинул ловко два стола, покрыл их неотглаженной скатертью с замытыми кофейными пятнами и замер в ожидании команды.

Потираешь руки, Джованни? Не спеши злорадствовать, эта неустроенность сервиса ближе моему сердцу, чем отлаженная выкачка дукатов в твоей Италии. Боже, как ободрали меня в ресторанчике на мосту Веккио, где установлен бюст авантюриста и серебряных дел мастера Бенвенуто Челлини, ради которого я и уселся за столик. Неужели и за вид со знаменитого моста на прокисшие воды Арно надо столько платить?

И вообще Италия — страна разбойничья, недавно выяснилось, что все правительства подпитывались мафиями, да и чувствуется это на каждом углу: полотна Тинторетто освещены чуть ли не лампадкой, и краски надо рассматривать с лупой. Зачем тратить деньги на реставрацию, если можно сэкономить? Все, устроено так, чтобы уставший турист, не находя места для своего зада на лавочке, с неизбежностью смерти уселся бы именно за ресторанный столик и там подвергся обираловке. Не скрою, что мне ближе магазинная бутыль вальполичеллы и готовые лангусты на скамейке, разумеется, аккуратно разложенные на газетке «Унита».

Заказали водки, немного грубых закусок и прочих колбас. Совершенно неожиданно для себя я обнаружил в кармане своего пиджака томик Сальвадора Дали, видимо, я сунул его туда по рассеянности. Раскрыл томик наугад и вдруг обнаружил там статью из неизвестной газеты, несомненно вырезанную Розой. Заголовок: «Секс как диета». Документ настолько поразительный, что я, Джованни, хотел бы воспроизвести его целиком, ибо наука любви в калориях, думается, небезынтересна даже для такого доки, как ты.

«УДАЛЕНИЕ ОДЕЖДЫ: с согласия партнера — 12 кал, без согласия — 187 кал.

РАССТЕГИВАНИЕ БЮСТГАЛЬТЕРА: двумя ватными руками — 7 кал, одной дрожащей рукой — 36, при помощи маникюрных ножниц — 15, при помощи бензопилы — 3 кал.

ОБЛАЧЕНИЕ ПЕНИСА В ПРЕЗЕРВАТИВ: при эрекции — 1,5 кал, без нее — 300, презерватив оказался мал — 12 кал.