Сергей Головачев - Лысая гора [издательство «Алетейя»]

— Что это? — пятясь назад, испуганно произнёс Димон-А.

— Ясно что, — со знанием дела ответил О'Димон. — Мультики начались.

Занятая своими мыслями, Жива неопределённо пожала плечами.

— Но скорей всего, — вдруг сказала она, — гору эту назвали Девичьей совсем по другой причине.

— По какой? — живо обернулась к ней Майя.

— Ну… возможно, потому… — помедлила с ответом Жива, — что здесь с давних пор девушки исчезают.

— Как это, исчезают?

— А вот так, бесследно, — вздохнула Жива. — Иногда, правда, милиция их находит, но уже мёртвыми. При этом всё списывается на то, что они якобы сами наложили на себя руки.

— Какой ужас! — всплеснула руками Майя.

— Считается, что Лысая гора — самое популярное место в Киеве по суициду среди девушек. Каждый год хотя бы одна девушка пытается покончить здесь с собой, бросаясь с вершины. Их словно что-то толкает на смерть, вызывая помутнение рассудка. Но больше всего попыток происходит здесь в Вальпургиеву ночь. Девушки-самоубийцы давно уже облюбовали это место. Они, как зачарованные, идут на Девичью гору, чтобы свести здесь счёты с жизнью.

Хотя бывают и несчастные случаи. Я тут недавно общалась с одной, которая чудом выжила, свалившись с высокого обрыва. Клянётся, что она отчетливо видела перед собой тропинку, хотя на самом деле там был обрыв…

Майя тяжело вздохнула и сочувственно покачала головой, не в силах вымолвить ни слова, а Жива, словно заведённая, продолжила:

— Кроме того, одиноких девушек на Девичьей постоянно кто-то насилует. Какой-то маньяк. Который выбирает себе исключительно девственниц.

— Что ещё за маньяк? — побледнела Жива.

— Не знаю. Видимо, на него здесь что-то такое находит, что у него вдруг спускают тормоза, и он срывается с катушек. То тут, то там иногда можно услышать вопли: «Помогите!». При этом потерпевшие девушки почему-то не спешат заявлять об этом в милицию. Они или сильно напуганы чем-то, или ещё по какой причине. Единственное, что я знаю, что этот маньяк всегда причмокивает от удовольствия, когда начинает преследовать девушку. Вот так, — трижды произнесла она характерный отрывистый звук. — Если услышишь это цоканье, значит, он где-то рядом. Вот тогда руки в ноги и беги без оглядки, если не хочешь, чтобы тебя схватили.

Майя в ужасе покрутила головой.

— Хотя Веда считает, — добавила Жива, — что это никакой не маньяк, а наг.

— Наг? — переспросила Майя.

— Наг, — подтвердила Жива.

— А кто это такой? — поинтересовалась Майя.

— Ну, он из этих, из иных, из рептилоидов. Тварь, короче!

— Ужас! — всплеснула руками Майя. — А ты его видела хоть раз?

— Нет, только слышала. Скорей всего, его видела дочка Лысогора, которая нарисована на подпорной стенке. Но она уже никому ничего не расскажет. И ещё его видела Веда, когда ещё не была слепой. Она говорит, что выглядит он, как гибрид.

— Как же он выглядит? — заинтересовалась Майя.

— Выглядит он так, — со знанием дела показала Жива, — до пояса, вернее, до бёдер, — это голый мужик… — Совсем голый? — удивилась Майя.

— Ага, до бёдер. А вот затем ноги его плавно перетекают в два змеиных хвоста, на которых он и передвигается.

— Да ну тебя! — отмахнулась Майя. — Что за сказки ты опять рассказываешь?

Ей было непонятно: то ли Жива смеётся над ней, то ли говорит всерьёз.

— Сказки — не сказки, а девушки-то ведь пропадают. Вернее, девственницы. Два раза в год, на хеллоуин и в Вальпургиеву ночь наг выбирает себе девственницу из числа пришедших на гору и в качестве жертвенной дани утаскивает её в свою нору.

Подойдя к железнодорожному мостику через Лыбедь, Майя первой взобралась на насыпь.

— А что, он… и сегодня будет себе девственницу выбирать? — с тревогой спросила она.

— Ага, — насмешливо ответила Жива, поднимаясь на насыпь вслед за ней.

Переступив рельсу и встав одной ногой на шпалу, Майя обернулась, не замечая, что прямо на неё со стороны Лысой горы на всех парах несётся скоростной поезд «Хюндай».

— Что, правда? — переспросила она.

— Назад! — испуганно закричала Жива и, схватив её за руку, резко дёрнула к себе. Едва Майя отскочила назад, как мимо неё со свистом промчался поезд. Машинист не успел даже нажать на звуковой сигнал. Пара секунд мелькания вагонов — и вот уже серебристый змей унёс свой хвост далеко вперёд!

— Пипец! — облегчённо вздохнула Жива, — ещё бы секунда, и от тебя мокрого места бы не осталось.

— Это точно, — кивнула Майя и тут же с тревогой спросила, — а скажи… почему же… зная всё это… ты не боишься сегодня идти на гору?

По лицу её было заметно, что рассказ о наге напугал её больше, чем умчавшийся поезд.

— Ну, — пожала плечами Жива, — во-первых, потому что мне это не грозит. Я ведь уже не девственница, — она почему-то печально вздохнула, но, взглянув на кузину, на её ошеломлённый и потерянный вид, тотчас догадалась, — а ты разве ещё…?

Не поднимая глаз, Майя молча кивнула головой, а затем тоже вздохнула.

Тем временем, экскурсионная группа, опережая ведьмочек на пятнадцать минут, подошла к Главному входу на Лысую.

— А знаете, почему эту гору назвали Девичьей? — неожиданно спросил гид.

— Почему? — сразу же заинтересовалась женская половина группы.

— Потому что здесь с давних пор девушки исчезают.

— Как это, исчезают? — опешила Лада.

— А вот так, бесследно, — ответил гид. — Как утверждают ведьмы, постоянно бывающие здесь, их умыкает некая тварь, которую они называют наг .

— Наг? — переспросила Лада.

— Наг, — подтвердил гид. — Когда он замечает на горе красивую девушку, то всегда причмокивает от удовольствия. Вот так, — трижды произнёс он характерный отрывистый звук. — При этом появляется он перед жертвой не совсем в обычном виде, чем её и пугает.

— Как же он выглядит?

— Выглядит он так, — со знанием дела ответил гид, — до пояса, вернее, до колен, — это голый мужик…

— Совсем голый? — удивилась томная женщина, глядящая на него огромными коровьими глазами.

— Ага, до бёдер. А вот затем ноги его плавно перетекают в два змеиных хвоста, на которых он и передвигается.

— Да ну вас! — отмахнулась Лада. — Что вы такое выдумываете?

— Ничего я не выдумываю. Вот смотрите.

Босоногий гид вытащил из камуфляжной сумки планшет, включил его и показал всем несколько снимков из музея Пергамон в Берлине, изображавших горельефы алтаря Зевса, созданного во втором веке до нашей эры. На каждом из снимков отчётливо были видны скульптуры змееногих мужчин.

— Ну, что скажете на это?

— Да выдумки всё это! — возразила Лада. — Такого не может быть!

— Это всё мифы Древней Греции! — поддержала её похожая на обезьяну дама в чёрных роговых очках.

— Ну, хорошо, — усмехнулся гид, — тогда взгляните на эту репродукцию картины итальянского художника 16 века Джулио Романо, которая называется «Юпитер и Олимпия». На ней, как видите, вновь изображён змееногий мужчина.