Карина Сайнс Борго - В Каракасе наступит ночь [litres]

Нет, никто из нас больше не может покоиться с миром. Никто.

– Везите на перекресток проспекта Урдането и Ла Пелоты, – сказала я таксисту, с силой захлопывая за собой дверь.

– Пассажирка рейса на Мадрид Аврора Перальта! Вызываю пассажирку рейса на Мадрид Аврору Перальту! Будьте добры, подойдите к любому служащему аэропорта!..

Оставив свой паспорт на стойке, я стала спускаться к площадке перед выходом на летное поле. Я подчинилась. Это был единственный выбор, когда выбора нет.

– Черт!.. – вполголоса пробормотала я, поправляя жилет со светоотражающими вставками. Такие жилеты заставляли надевать всех, кто должен был пройти таможенный досмотр.

Это была уже третья проверка, и я знала, что она будет последней и решающей. Проверка, которая определит, суждено ли мне лететь или остаться. Неудивительно, что я потела сильнее, чем обычно, и держалась чрезмерно любезно, что выдавало меня с головой. Так всегда бывает с теми, кто не умеет лгать и хладнокровно совершать преступления. И вот я стою без паспорта перед нацгвардейцем, который с удовольствием демонстрирует свою власть. Власть надо мной. Он заставил меня поставить чемодан на металлический стол. Он поднял руку, чтобы я отошла. Он отпер замок. Он посмотрел на меня в упор, встав так, чтобы я заметила не только его защитного цвета форму, но и россыпь медалей и значков на груди, пистолет в кобуре и подсумок с запасными обоймами. Обоймы были снаряжены пулями, которым еще только предстояло быть выстреленными по кому-то. Порывшись в моих вещах, как это умеют только представители власти, когда хотят показать, что они действительно Власть, нацгвардеец сказал:

– Зачем вы везете столько книг и бумаг? Чем вы занимаетесь?

– Я повар.

– Вот как?

– Да, вот так.

Он снова склонился над чемоданом, внимательно разглядывая мои вещи: книги, блокноты и старые фотографии, которые я взяла, чтобы подстегнуть свою память, если мне вдруг понадобится вспомнить, кто я такая на самом деле и кем была раньше. Кроме них в чемодане лежали кошмарная, давно вышедшая из моды одежда Авроры, фотоальбомы и письма, которые я выучила наизусть и теперь везла с собой, словно студент, которому предстоит сложный экзамен. В двойном дне, который я сделала специально для этой поездки, лежали два комплекта документов на квартиру Авроры и на мою. Они не были фальшивыми, но, поразмыслив, я все же решила спрятать их понадежнее.

Стоя на краю летного поля международного аэропорта имени Вечного Команданте Революции, где пахло морем и авиационным керосином, я смотрела, как передо мной одна за другой появляются мои вещи, которые должны были пересечь Атлантику вместе со мной. Чувствовала я себя при этом так, словно прямо передо мной потрошили кита, заставляя меня прикасаться к его внутренностям. Жгучий стыд сжигал меня, мне хотелось прикрыть вещи от чужих взглядов и прикрыться самой, но я не смела возражать. Я не сделала ни одного жеста, который мог быть истолкован как протест. Я даже не спросила нацгвардейца, сколько пуль в его кобуре несут на себе наши имена. Еще меньше мне хотелось искать помощи у других пассажиров, которые стояли в очереди позади меня. Мы, гражданские, должны были подчиняться силе.

– Значит, вы повар? Что же вы готовите? Какие блюда́? А все эти книги… Неужели они нужны вам для того, чтобы готовить самую обычную еду? – не отступал нацгвардеец.

– Я готовлю выпечку и сладости, офицер. А книги… Мне просто нравится читать. Иногда, пока я жду, чтобы духовка разогрелась как следует, мне становится скучно, и тогда я беру в руки какую-нибудь книгу. Просто чтобы скоротать время, понимаете?

– Гм-м-м… Ну… что еще?

– Не понимаю. – Я продолжала глядеть на него открыто и прямо.

– Я спрашиваю, чем еще вы намерены заниматься? Вы едете в Испанию, чтобы работать там поваром? У вас нет обратного билета, гражданка. Разве вы не собираетесь возвращаться?

В качестве ответа на этот вопрос у меня была заготовлена целая речь, которую я выучила наизусть и не раз репетировала перед зеркалом в ванной комнате.

– Видите ли, офицер, моя тетка больна. К счастью, она поправляется, бедная старушка, но… – Мне очень не нравилось говорить таким тоном, но это был единственный способ доиграть свою роль до конца и добиться цели. – …Но как раз сейчас она очень нуждается в уходе. Я еду в Испанию, чтобы заботиться о ней, так что вернуться я смогу, только когда она совсем поправится. – Я улыбнулась. – Вот почему я пока не стала покупать обратный билет.

– Гм-м, ладно… – изрек нацгвардеец с таким видом, словно не читал моих бумаг и не понимал ни слова из моих объяснений. Чем-то он был очень похож на маленькую тропическую обезьянку, которая решила притвориться человеком.

– Подождите здесь, гражданка.

Он ушел. Ожидание тянулось невыносимо медленно. Я боялась, что нацгвардеец пошлет меня в досмотровую. В этой страшной комнате пассажиров раздевали догола и обыскивали, а потом помещали внутрь рамки телерентгеносканера на случай, если человек прятал ценности или капсулы с наркотиками в желудке или в других местах. Отправиться туда означало отправиться в ад.

Наркотиков у меня не было, а вот ценности – были. Кое-что я спрятала на теле. И теперь при одной мысли о том, что меня ждет, если их обнаружат, у меня подкосились ноги, а голова закружилась. Тем более что таможенникам не понадобился бы никакой рентген, чтобы найти мою контрабанду. Все самое важное я засунула под ортопедический корсет, который надела перед поездкой в аэропорт. Довольно прозрачная уловка, но я надеялась, что она все-таки сработает. Под корсетом я разместила оставшиеся у меня евро и банковские карточки Авроры, а в сумочке, в которую я вшила потайной карман, лежали документы и карточки на мое настоящее имя.

И все же на личный досмотр я не рассчитывала. Мне должно было очень не повезти, чтобы таможенникам взбрело в голову меня обыскать. Но ход событий всегда определяет не тот, кто боится, а тот, кто умеет внушить страх. Так кошка играет с мышью, прежде чем съесть. Так власть подавляет волю человека, еще не причинив ему настоящего вреда.

Тем временем нацгвардеец вернулся. Он двигался мерным широким шагом; его снедала скука, которая была еще тяжелее его начищенных сапог.

– Как зовут вашу тетку, гражданка?

– Пакита Перальта, офицер.

– Верно, Пакита Перальта… Вы везете с собой какие-нибудь продукты?

– Нет, офицер. Можете сами убедиться.

– Да нет… Я задал этот вопрос только потому, что мы должны следить за соблюдением экологического законодательства и таможенных правил.

Мой чемодан все еще стоял на столе с открытой крышкой. Страж границы выхватил из него одну книгу и понюхал.