Джерри Спинелли - С любовью, Старгерл

– Это по-испански? – спросила я.

– Да, – ответил он. – Означает: не переживай из-за мелочей.

Эльвина с Пусей добрались до второй фазы своей работы: теперь они прикрепляют самоклеющиеся декоративные булавки к обратным сторонам кругляшей с лучами. Пуся все время не попадает посредине кругляша. Эльвина все время грозится отстранить ее от задания, но та знает, что командую здесь я. Так что просто показывает старшей девочке язык и продолжает портачить.

Дней до солнцестояния – 15.

Город трясет как в лихорадке. Во всяком случае, так можно подумать, если прочесть «Утренний ленапе».

Произошло вот что.

К каждому Рождеству на лужайке перед лютеранской Церковью Божественной благодати устанавливается праздничный вертеп. Все фигуры – в «натуральную величину», в импровизированной «пещере» – достаточно места для Иосифа, Марии, яслей, коровок и овечек. Сено настоящее, можно его понюхать. Иисуса с улицы не видно – только небесно-голубого цвета покрывало, которое свешивается по краям яслей. Вертеп подсвечивают маленькие софиты, так что даже самыми холодными ночами от него веет теплом и уютом. Машины, проезжая мимо, замедляют ход. Некоторые останавливаются.

И вот в прошлую пятницу секретарь приходского совета обнаружил, что покрывало с яслей исчезло. Младенец Иисус лежал на сене голый.

«АКТ ВАНДАЛИЗМА В ВЕРТЕПЕ: МЛАДЕНЕЦ ОСТАВЛЕН ЗАМЕРЗАТЬ» – гласит заголовок в «Утреннем ленапе».

Сегодня газета в рубрике «С проезжей части» опубликовала опрос случайных прохожих по поводу этого громкого события местного значения. Один говорит: «Немыслимое безобразие. Неужели в нас не осталось ничего святого?» Другой призывает: «Когда виновного найдут, его следует посадить за решетку и выбросить ключ!» Третий сокрушается: «Какой удар под дых всему городу!» Четвертый напоминает: «Что, все белены объелись? Это же не Иисус. Это пластиковая кукла . Займитесь уже чем-то серьезным».

Я, похоже, знаю, кто это сделал. Только ума не приложу зачем.

Ну, а на ясли пока накинули новое голубое покрывало.

ДДС – 11.

Если верить долгосрочному прогнозу погоды, 21 декабря, в день солнцестояния, будет идти снег. Как известно, в старину индейцы Дикого Запада ритуальными танцами призывали дождь. Я предложила Пусе с Эльвиной подобным танцем отпугнуть снег. Пуся согласилась с восторгом. Эльвина назвала нашу затею «глупой», но сама плясала еще добрых пять минут после того, как мы с малышкой выдохлись.

Папа изо всех сил пытается развеять мои страхи относительно погоды. В конце концов, говорит он, даже если небо густо-прегусто затянет тучами, солнце все равно взойдет. Оно будет там, над горизонтом, хоть мы его и не увидим.

– Но ведь в этом вся соль! – возражаю я. – В том, чтобы увидеть .

– Правда? – переспрашивает он.

ДДС – 10

Волнение в городе постигла общая участь всех волнений – оно улеглось. Но я все еще думаю о том, что произошло. И почему .

ДДС – 9.

Перед рассветом я установила очередной шпатель в календаре. Остался один. Значит, еще раз отправлю тебе сообщение.

Позже я встретила Перри. Он гулял по улице. В этом бы не было ничего особенного – просто опять сачкует, подумаешь… Да только перед собой он толкал детскую коляску . Я чуть не впечаталась на велосипеде в бордюр.

Мы молча воззрились друг на друга. Выглядел он совершенно обычно, спокойно – словно для него это норма жизни. И в то же время по-новому – старше, что ли. Первой моей мыслью было: « Это его ребенок !»

Второй: « Кто же из пчелок – мать ?»

Третьей: « Как он мог тогда подбивать клинья ко мне ?»

После долгой паузы Перри рассмеялся:

– Видела бы ты свое лицо.

Я пробормотала что-то совершенно невнятное – сама не помню что.

– Ладно, проехали, – сказал он и повернул коляску ко мне так, чтобы я увидела лицо спящего младенца. – Познакомься: это Кларисса. Моя сестра.

Парень осторожно вытащил из-под покрывала – небесно-голубого ! – кукольного размера ручку, помахал ею мне и тоненько пропищал:

– Привет, Старгерл!

Мои глаза наполнились слезами. Я помахала в ответ.

– Привет, Кларисса! – и улыбнулась (надеюсь, получилось). Способность здраво соображать мало-помалу возвращалась ко мне.

– Сколько ей?

Ответил он сразу, долго не раздумывая и не подсчитывая:

– Двадцать два дня и семь часов.

Я протянула руку и коснулась крошечных пальчиков:

– Ты никогда не рассказывал…

Перри просто пожал плечами и сунул руку сестры обратно под покрывало. Прохожие замедляли шаг, заглядывали в коляску, улыбались. Кто-то потом поднимал глаза на парня, кто-то на меня.

– Перри… – начала я, просто чтобы прервать неловкое молчание, и тут вдруг в мозгу у меня раздался треск, и все начало сходиться. Потом еще и еще раз «закоротило» – и сошлось окончательно. Детское покрывало… Беременная женщина… Перри у Марджи с…

– Перри… – запинаясь, повторила я. – Нива… Помощница Марджи… О господи, она что… твоя мама ?

Он усмехнулся и щелкнул пальцами:

– Бинго!

Наверное, битый час я пялилась на него, открыв рот, как идиотка. В голове носился вихрь вопросов, но все, что мне удалось из себя в конце концов выдавить, это:

– Классное покрывало.

Он одарил меня озорной улыбкой, понимая, что я догадалась.

– Ага.

– Маленькой сестричке холодно зимой, обязательно нужно теплое покрывало, а то простудится, да?

– А как же, – бросил Перри через плечо, зашагав прочь.

Марджи не могла отсмеяться целую минуту или даже дольше.

– В тюрьме ? – все повторяла она. – В исправительном лагере? Малолетний преступник ?

Она взгромоздилась на высокий табурет за стойкой и снова расхохоталась:

– Кто тебе такой лапши на уши навешал?

– Эльвина, – прошуршала я, сгорая от смущения и собственной глупости.

– Спросила бы у меня, – отозвалась она. – Просто какое-то время он жил у тетки в Скрантоне [46] Город в штате Пенсильвания. . Деньгу заколачивал, чтобы матери помочь. Пахал на трех работах. – Марджи покачала головой. – Исправительный лагерь, надо же.

Следующий час или около того хозяйка пончиковой восполняла пробелы в моих знаниях относительно биографии Перри Деллоплейна.

Из Скрантона он вернулся, потому что мать – Нива – очень по нему скучала.

Нива подвержена депрессиям. Отсюда и резкие перепады настроения. Принимает лекарства.

У нее, у матери Перри, одна, но пламенная слабость – к его отцу, которого зовут Рой.

У Роя тоже есть одна, но пламенная слабость – к азартным играм. Он спустил все их общие деньги в казино Атлантик-Сити. Потом еще набрал долгов у очень серьезных людей и не смог расплатиться. Серьезные люди насели на него, и Рой почел за благо раствориться в пространстве. Перри тогда едва исполнилось пять лет.