Генри Крейн - Санта–Барбара IV. Книга 2

Джейн пробежалась глазами по строчкам.

— Что, что? Читали Улисса двадцать девять часов подряд? Ты что, собираешься читать Улисса? — скривилась она.

Хейли рассмеялась.

— Нет, конечно. Для этого у меня, точно, не хватит духу. Я усну где‑нибудь на третьей минуте. Не могу сказать, чтобы ирландская проза меня увлекала. Лучше всего будет непрерывно запускать в эфир песни, сопровождая их совсем небольшим комментарием. Главное, выдержать длинную смену.

Джейн захлопнула книжку и протянула ее Хейли. Шумно вздохнув, она осуждающе покачала головой.

— Да, на счет Улисса ты права. К тому же, — в ее голосе появились презрительные нотки, — образование не позволит тебе прочитать некоторые места из этой книги. Хейли удивленно подняла брови.

— Почему?

Джейн ехидно улыбнулась.

— Потому что некоторые места написаны там на староирландском языке. Ты, даже если бы и очень старалась, не смогла бы их прочесть. Для этого нужно специальное филологическое образование.

Хейли гордо вскинула голову.

— Я и не собираюсь делать то, на что не способна.

— А на радиомарафон ты способна?

— Разумеется.

Хейли старалась сдерживать свое желание отпустить какую‑нибудь колкость по адресу Джейн.

— Но я думаю, что моя идея провести радиомарафон заслуживает внимания.

Джейн по–прежнему не высказывала по этому поводу ни малейших признаков энтузиазма.

— Думаю, что ты не выдержишь даже двух часов. Во всяком случае, это совсем не то же самое, что выходить в эфир раз в смену с коротким выпуском городских новостей. Ты же просто уснешь.

Хейли уверенно возразила:

— Если я хоть раз зевну, то ты можешь сразу же гнать меня в шею от микрофона. Ведь это здорово для рекламы! Нужно, чтобы нам постоянно звонили в студию. И еще, у меня только что появилась новая идея. Давай объявим сбор средств на благотворительные нужды во время этого марафона и попросим слушателей звонить к нам в студию и передавать деньги на наш счет. По–моему, это будет здорово. Во всяком случае, насколько я знаю, в городе уже давно не проводилось ничего подобного. Пусть наша радиостанция станет зачинателем доброго дела. Это будет нечто вроде телемарафона. Ну вспомни, как делают на разных телеканалах, когда там нужно собрать деньги, например, для пострадавших от землетрясения в Лос–Анджелесе. Организуют длинную, например, на протяжении суток передачу, и в студии происходит какое‑то действие — выступают артисты, музыканты, всякие известные люди. А зрители имеют возможность, переводя деньги на благотворительность, тут же услышать в эфире свое имя. Джейн, только не надо так скептически ухмыляться. Я думаю, что это очень хорошая идея. И мы должны обязательно воспользоваться ею, чтобы повысить свой престиж. Представь себе, таким образом мы можем втянуть в это дело целую кучу фирм, богатых спонсоров, рекламодателей. Ведь кругом огромное количество денег. Мы должны заставить их работать на нас. И все это будет происходить во время радиомарафона.

Несмотря на все горячие уговоры Хейли, Джейн по–прежнему оставалась неприступна. После этого страстного монолога она лишь скептически фыркнула:

— Хейли, ты не можешь решать подобные вопросы. Твое слово на этой радиостанции почти ничего не значит. За это отвечает руководство.

Но Хейли была настойчива.

— Хорошо, я признаю это. Я никогда не переоценивала собственную персону. Но у меня есть к тебе предложение. Эту идею нужно изложить руководству станции, пусть они проголосуют. Если хоть один человек окажется против, то я немедленно откажусь от этого плана. В таком случае ты сможешь смеяться надо мной сколько угодно.

Джейн не нашлась, что возразить.

После приема успокаивающих лекарств Сантана проспала до самого вечера. Когда она открыла глаза, солнце, уже начинало клониться к горизонту. Рядом с ее постелью сидела Роза, терпеливо дежурившая возле дочери.

— Мама, дай мне воды, — попросила Сантана. — Здесь очень жарко, и я чувствую себя, как в пустыне.

Роза тут же исполнила просьбу дочери. Удовлетворив жажду, та откинулась на подушку с таким усталым видом, словно и не отдыхала.

— Доченька, — обратилась к ней Роза, — ты очень плохо выглядишь. Тебя по–прежнему мучают боли в суставах?

Сантана вяло махнула рукой.

— В этой больнице меня лишили всего. Я потеряла сына, мужа. Неужели, мама, ты думаешь, что после этого я буду прекрасно себя чувствовать? К тому же, меня мучают приступы аллергии. А врачи не разрешают пользоваться мне моими таблетками.

Роза вдруг посмотрела на Сантану так, словно ей хотелось сказать что‑то важное, но она не знала с чего начать. Сантана тут же догадалась, что произошло нечто важное.

— Мама, почему ты так смотришь на меня? — в ее голосе звучало беспокойство.

Роза в смущении теребила пальцы.

— Сантана, я даже не знаю, как тебе об этом сказать. Наверное, тебе будет очень тяжело об этом услышать.

Сантана, словно предчувствуя недоброе, побледнела.

— Ну так что же?

Роза облизнула пересохшие от жары и волнения губы.

— Я разговаривала с доктором Сэркином. Они провели анализ крови и обнаружили в ней большое содержание наркотических веществ. Доктор Сэркин сказал, что это означает, будто ты длительное время употребляла наркотики. А окружной прокурор Кейт Тиммонс вообще…

Она вдруг замолчала.

— А что Кейт Тиммонс?

— Он сказал, что ты — наркоманка со стажем. И что ты уже давно принимаешь наркотики. Доктор Сэркин говорил, что‑то про бортураты. Я не совсем точно поняла, что это означает, однако, мне кажется, что это правда.

Сантана ошеломленно молчала.

— Наркотики? У меня в крови? Этого не может быть.

Роза, тяжело вздохнув, опустила голову.

— Но так говорит доктор Сэркин…

Сантана тут же нервно воскликнула:

— И ты ему поверила? Как ты могла? Мама, неужели ты думаешь, что я, взрослый человек, стану прибегать к таким средствам?

Роза робко возразила:

— Однако об этом говорят результаты анализов. Я не думаю, что врачи ошиблись…

Сантана вдруг начала дышать так тяжело, словно ей не хватало воздуха. Она поднялась на кровати и, резко взмахнув руками, в запальчивости воскликнула:

— Этот врач такой же негодяй, как и окружной прокурор! Ему наверняка кто‑то заплатил за то, чтобы он оговорил меня! Все это неправда, этого просто не может быть! Я никогда в своей жизни не употребляла наркотиков.

Роза нахмурилась.

— Сантана, но это же врач. Почему ты думаешь, что ему выгодно оговорить тебя?

Сантана бессильно откинулась на подушку.

— Мама, как ты можешь такое говорить? Единственные таблетки, которые я принимаю, от аллергии. Я это уже говорила судье, ты же слышала все это. Ты же знаешь, что я употребляю антигистаминные препараты, которые позволяют мне легче переносить приступы аллергии. Но в этих таблетках нет никаких наркотиков. Они же разрешены к употреблению и продаются в любой аптеке.