Ровена Коулман - Письмо из прошлого

— Всему миру, быть может, — улыбаюсь я.

— Значит, это все? — Он натягивает футболку, глядя, как я медленно одеваюсь. — На этот раз ты уйдешь навсегда? Я могу хотя бы проводить тебя? Не обязательно прощаться здесь, мы можем сделать это где-нибудь… на углу? Где угодно, только не здесь, не сейчас. Я не хочу, чтобы все было кончено сейчас.

Я поднимаюсь, поворачиваюсь к нему и улыбаюсь.

— Я тоже. Проводи меня до угловой улицы, пожалуйста.

— Завтра будет ураган, — говорит Майкл, когда мы медленно идем по его улице. — Даже в воздухе чувствуется электричество. Может, это неплохо, дождь не помешает — смоет всю жару и грязь за ночь.

— Может, — киваю я, когда мы доходим до угла. В этот миг по небу прокатывается гром. — Что ж, настало время попрощаться.

— Давай я провожу тебя еще. Скажи, что ты собралась делать? Может, я могу чем-то помочь? Позволь мне пойти с тобой. Пожалуйста, Луна!

— Я не могу. И ты не можешь идти со мной дальше. Дальше я пойду одна.

— Луна, я…

— А знаешь, давай не будем прощаться, — перебиваю его я. — Давай вообще не будем больше ничего говорить.

Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его в щеку. А потом ухожу в растущую темноту и уже не оглядываюсь. Потому что, если я оглянусь, вся моя храбрость и решимость тут же лопнут, пронзенные острым, отчаянным желанием провести остаток отведенного мне времени рядом с ним.

Я пришла немного раньше, но дом Рисс уже окутан мраком. Дверь в магазин закрыта, на ней ни звонка, ни колокольчика, и я иду к мастерской. Зеленая дверь закрыта ржавой железной решеткой, так что я не могу добраться до звонка. Даже просто постучать в дверь довольно сложно, но у меня получается, и я стучу изо всех сил. Марисса, наверное, знала, что дома никого не будет, или собиралась, как всегда, выбраться через окно в своей спальне, но все равно: почему дом так тщательно заперт?

Вокруг неестественная тишина. Я пересекаю улицу и пытаюсь рассмотреть ее окно. Такое ощущение, что все вокруг вымерло, а люди, которые жили здесь или будут жить, растаяли в воздухе.

Единственное окно во всем здании, в котором горит свет, — это окно в комнате Рисс. Ветер колышет занавески, оно открыто.

Пожарная лестница — единственная возможность проникнуть внутрь. Я вытягиваю руки и пытаюсь опустить ее вниз, но мне не хватает целого фута.

— Рисс?! — кричу я, и эхо моего голоса разносится в заряженном воздухе. — Рисс!

Ответа нет. Ни из ее окна, ниоткуда.

Она сказала, чтобы я пришла в половине десятого. Я смотрю на часы. Через пять минут начнется затмение, и все усложнится.

И тут меня пронзает жуткая мысль.

А что, если он уже там? Что, если она уже попала в ловушку?

Я подтаскиваю переполненный вонючий мусорный бак под лестницу, крышка оказывается как раз там, где нужно. Я взбираюсь на него, опираясь на стену. Крышка опасно вздрагивает и скользит под моими ногами. Я приказываю себе не падать. У меня нет времени упасть — во всех смыслах. Я вытягиваюсь, и у меня наконец получается дотянуться до лестницы.

Как раз в этот момент мусорный бак заваливается на бок, но я в последний момент подпрыгиваю и хватаюсь за лестницу. Пару секунд я болтаюсь в воздухе, а затем лестница наконец опускается и мои ноги снова касаются земли. Когда я наконец добираюсь до первого этажа, мышцы и легкие горят огнем. Я задыхаюсь, мне не хватает воздуха, но на отдых нет ни секунды.

Тело начинает меня подводить, и я чуть ли не на четвереньках преодолеваю последние два этажа, которые отделяют меня от комнаты Рисс. Я поцарапалась, вся в синяках, но не останавливаюсь.

И когда я наконец добираюсь до окна, все огни в Нью-Йорке гаснут. Как будто я знала, что так и будет.

Девять тридцать четыре тринадцатого июля тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Затмение началось. У меня нет времени оглядываться, но город у меня за спиной только что потонул в абсолютном мраке. Я вваливаюсь в комнату, ударившись плечом обо что-то твердое и острое. Шкаф. Точно.

— Рисс? — шепотом зову я, потирая место, где уже, похоже, начал наливаться синяк. — Рисс!

Ничего. Ни единого вздоха в царящей вокруг темноте, только тиканье часов в холле внизу. Я вытягиваю руки и иду на ощупь. Натыкаюсь на кровать и чувствую гладкую, ровную поверхность. Рисс нигде нет. Он напал на нее здесь и сразу после того, как погас свет. Но ее нет, так что…

Наверное, это хороший знак. Возможно, она передумала и решила вообще не встречаться с Делани. Значит, она в безопасности. Вот только я все еще здесь, и холодный страх, сжимающий мое сердце, никуда не делся.

Она передумала из-за меня!

Рисс решила, что ей не нужна компаньонка для встречи с ним, раньше ведь не была нужна. Она знает его всю жизнь. И полностью ему доверяет. Из-за меня она изменила место встречи.

Все это произойдет снова — просто в другом месте. И все из-за меня.

Где? Где?!

Вспышка молнии на секунду озаряет комнату, и вслед за ней раздается раскат грома. Я использую эту вспышку, чтобы вернуться к окну. Внизу и вокруг меня — сплошной мрак.

Странно осознавать, что под покровом этой тьмы огромный город все еще живет. Сирены визжат в отдалении, люди начинают выходить на улицы и собираться небольшими группками, освещаемыми редкими вспышками фонариков и зажигалок. Люди перекрикиваются друг с другом, как будто пытаются как-то прижиться и найти безопасное убежище в этой всепоглощающей темноте. Рисс говорила, что вся ее семья, как и большинство людей в этом районе, ходят в церковь, занимаются сбором средств для социального фонда. Если Делани сейчас там, значит, и она тоже. Или она встретится с ним где-то поблизости. Больше никаких идей в голову не приходит, и, чем бы все это ни обернулось, у меня мало времени.

Я выбираюсь через окно и пытаюсь спуститься как можно скорее, хотя лестницу почти не видно в темноте. Небо надо мной раскалывается и стонет, срываются первые капли. Когда дождь усиливается, лестница намокает. Я соскальзываю и цепляюсь за ее острый край. Резкая боль пронзает голень, я чувствую, как по ней стекает кровь, и в следующую секунду падаю на землю.

— Эй, ты кто? — Какой-то парень, скорее всего сосед, увидел, как я вылезла из дома его друзей. — Ты что там делаешь?

— Простите, мне нужно идти, — говорю я, понимая причину его возмущения, и со всех ног мчусь по дороге.

— Эй, тебе это с рук не сойдет! — кричит он мне вслед. — На Бей-Ридж такие штуки не проходят!

Я бегу, низко опустив голову, и поражаюсь собственной легкости и скорости. Слабость и боль, которые я чувствовала, когда взбиралась по лестнице в комнату Рисс, испарились. Теперь меня подстегивают гнев и ярость, причем такие сильные, что кровь пульсирует во всем теле.

Мои ноги едва касаются земли, я быстрая, как истина, я лечу к ней. От меня осталась бледная тень, и на миг я задумываюсь, могу ли проходить сквозь стены и здания, стоящие на моем пути.