Коллектив авторов - Удивительные истории о мужчинах

— Главный турбозубчатый агрегат… — начинаю я давать.

— Не, не, не — конкретно давай, без предварительных ласк!

— …Состоит. Э… турбины у нас две!

— Зачо-о-о-от! Шучу-шучу, не бойся, — не зачет еще! Пройдемся по конкретным цифрам. Так… что бы у тебя спросить-то… Полегче, для начала. А! Блядь, точно! Сколько лопаток в турбине? Докладывай!

Я, конечно, не турбинист и техническое описание турбины изучал довольно поверхностно, можно даже сказать, что и наискосок, но удивительно — как я даже порядок цифр не запомнил? Кошусь на Антоныча — Антоныч усиленно не замечает этого.

— Не знаю, тащ контр-адмирал, — честно признаюсь я, потому что пауза затягивается и загибать пальцы, шевеля губами, тоже не вариант — нет у меня столько пальцев.

— Видал! Ха-ха! Первый выстрел — и сразу в яблочко! Вот как с вами плавать-то можно, когда вы таких элементарных вещей не знаете, а? Стыдно тебе хоть?

Странно, но чувствую, что нет.

— Так точно, — отвечаю, — стыднее и не бывало!

— Эх и офицерики нынче пошли, не то что раньше, да, Антоныч?

— Да, тащ адмирал, мельчают калибром. Не то что в наше время!

— Мы-то да-а-а-а…

— Да-а-а-а… мы-то… это…

— Мы-то устройство, эх, помнишь? Ползали, грызли, учили, да?

— О-го-го!

— Вот как на них флот оставить? Развалят же всё?

— Как пить дать!

— Так. Пойду курить от расстройства. Потом спать, а к утренней вахте доложишь мне, Эдуард! И не надейся — я не забуду! Антоныч — под твою ответственность!

И, довольный, уходит.

— Уф… — Из штурманской выглядывает старпом. — Пронесло вроде на этот раз, да?

— Да, — подтверждает Антоныч, — но не всех! Эдуарду вон, прямо ни за что, еще одна бессонная ночь прилетела!

— Ну жалко его, да, но, с другой стороны, нам-то не прилетела, правильно? Поэтому чего уж душой кривить: Эдуарду прилетело, значит, так ему и надо! О, видали, как я в рифму.

— Здесь вообще нет рифмы! — бурчу я в ответ.

— Это у тебя нет, а у нормального офицера раз старпом сказал «в рифму» — значит, в рифму!

— Антоныч, — спрашиваю, — так что там с лопатками-то этими?

— Ну они есть, это точно, но количество их мне неизвестно. Звони на пульт.

Звоню на пульт.

— Ой, иди на хуй, — отвечает мне один пульт, а за ним и второй, — еще не хватало, чтоб трюмные лейтенанты пульты ГЭУ подъебывали!

— Что пульты? — уточняет Антоныч.

— Не знают, — говорю.

— Ну звони комдиву-раз, я его только что на завтрак поднял.

Звоню комдиву-раз.

— Доброе, — говорю бодрым голосом, — утро!

— Не знаю, настолько ли оно доброе, это утро, если двадцать три часа, а я в железной банке посреди Северного Ледовитого океана собираюсь завтракать в компании тех же самых хмурых рож. Ну ты в этом не виноват и поэтому ладно — чего хотел-то?

— Юрий Владимирович! Сколько лопаток в турбине?

— Надо же, — задумчиво хмыкает Юрий Владимирович, — такой перспективный был лейтенант и в первой же автономке сошел с ума! Кто бы мог подумать, что такое горе и на наши головы. Это тебе не ко мне, родной, — это тебе к доктору же надо.

— Доктор точно не знает, сколько лопаток в турбине!

— Согласен! Мало того, доктор даже, скорее всего, вообще не знает, что такое турбина, сколько их и где они у нас стоят, но зато у доктора столько разных таблеток есть, что у тебя сразу отпадет охота задавать людям дурацкие вопросы!

— Так это не я, Юрий Владимирович! Это командир дивизии меня пытает! Говорит, что если до утра не расскажу, то высадит меня на ближайшем безлюдном острове!

— Командир дивизии?

— Он самый.

— Ну, с его сроком службы неудивительно, и ему даже доктор уже не поможет.

Антоныч забирает у меня трубку:

— Юра! Серьезно, он не шутит! Представляешь? Да! Да, а потом же он и до вас дойдет! Да я понимаю, что ты не знаешь, ну давай приходи, а я механика вызову.

— Повезло тебе, — говорит Антоныч, — Эдуард, что комдив задал тебе вопрос, на который не знает ответа никто, и поэтому ты вроде как опозорился, но не сильно — могло бы быть и хуже. А тут мы хотя бы все живы останемся! Так что прими эту жертву как должное!

Будто у меня есть выбор, ага, кроме как ходить теперь в роли униженного и оскорбленного на фоне остальных, которых в этот раз не унизили и не оскорбили по чистой случайности. Ну что ж — на каждого Сивку найдется своя Бурка, как говорится в русской народной поговорке, или не совсем так говорится, но смысл тот же.

Позвонили механику, тот сонный и от этого благодушный пришел в центральный, уселся между нами с Антонычем и долго ерзал, устраиваясь поуютнее. Зевнул.

— Ну? Чего тут у вас? Победила наконец Мировая революция или так, по пустякам, опять беспокоите?

— А тут у нас, Хафизыч, командир дивизии решил расширить горизонты наших знаний!

— Так. Пока не очень страшно звучит…

— Сколько лопаток в турбине?

— Да Антоныч, давай что там с адмиралом, а это — потом.

— Так именно это адмирал и спросил у Эдуарда.

— А что Эдуард?

— Честно сказал, что не знает.

— Ну и отдадим его как жертву адмиралу, а с нас и взятки гладки!

— Так-то бы да, но я, Хафизыч, сомневаюсь, что он одним Эдуардом насытится!

— А ничего, что я тут сижу? — робко уточняю.

— Ничего-ничего, — великодушно разрешает механик. — Сиди, ты же на вахте тем более! Так. Ну давайте ждать комдива-раз, я что-то не помню такой цифры, но вполне возможно, что уже и от старости.

Первый комдив пришел сразу после завтрака прямо в кремовой рубашке. Довольный.

— Ну что, попались, неучи? — смеется.

— Смейся, да пока он до вас не добрался! — пригрозил Антоныч. — Так сколько лопаток в турбине?

— Не знаю.

— И ты так просто это говоришь? — удивился механик.

— А как мне это говорить? Ну хотите, трагически взмахну руками?

— Нет, хотим, чтобы ты нам сказал, как нам это узнать.

— По недолгой пока, но довольно доброй традиции нашего экипажа, если мы чего-то не знаем, а уж тем более в турбине, то давайте позовем…

— Дедушку Мороза? — нашел и я куда вставить свои три копейки.

— …Игорь Юрича! — правильно угадал Антоныч.

Игорь Юрич был всего на год старше меня выпуском, но, мало того, что служил турбинистом, отличался особым умом, прилежностью и сообразительностью, впрочем, я вам об этом уже рассказывал.

— Так он же спит сейчас, — попытался я выгородить друга и соседа по каюте, — во вторую смену же ему.

— Эдуард. У тебя рот сейчас открывается, будто ты что-то говоришь, а вот что говоришь — непонятно. Видно, опять пустое что-то и не по делу. Давай, не трать зря наш кислород, а звони вахтенному седьмого, вызывай наш мозг в центральный пост.

Игорь Юрич пришел хмурый, лохматый, заспанный и недобро на всех посмотрел. А когда вначале я рассказывал, что все уже устроилось и работало, не вызывая особых проблем, я имел в виду все, кроме испарителей, которые находились как раз в заведовании у командиров турбинных групп и варили воду на первый контур и весь остальной экипаж. В теории варили, а на самом деле вели себя как капризные барышни или какие-то древние ревнивые божки, требовавшие неусыпного к себе внимания и ряда ритуалов, без проведения которых отказывались работать напрочь! Я не удивлюсь, если когда-нибудь узнаю, что для того, чтобы они работали, турбинисты мало того, что на них молились, но и приносили им жертвы, даже, возможно, человеческие, просто это настолько секретно, что об этом никому не рассказывают до сих пор.