Коллектив авторов - Удивительные истории о мужчинах

Однообразную рябь моря время от времени оживляли пролетающие, словно стрекозы, у самой поверхности воды летучие рыбки. Порой они падали на палубу. Ни птиц, ни другой живности видно не было. Также на горизонте не наблюдалось ни одного корабля. Я уже собрался было опустить бинокль и опять потереться обо что-нибудь спиной, как взгляд мой привлек какой-то странный предмет. Черная точка то появлялась, то пропадала в провалах между гребнями волн. Расстояние до нее было не меньше мили, и как я ни вглядывался, так и не мог понять, что же это такое. Передав старпому бинокль, я пальцем указал направление. Минуту тот безуспешно пытался найти то, что меня заинтересовало, но так и не смог. Я предложил дать ход и двинуться в том направлении. Старпом смотрел на меня недоверчиво: он явно считал, что мне все показалось, и не хотел прерывать заслуженный отдых экипажа. Поднявшийся на мостик командир, уже чистый и благоухающий лосьоном после бритья, сомневаться не стал. Он тут же приказал всем покинуть палубу, дал электромотором малый ход и направил корабль, куда указывал мой палец. Минут через пять я вновь обнаружил черную точку прямо по курсу и передал бинокль командиру.

Очень скоро таинственный предмет можно было различить невооруженным глазом. При ближайшем рассмотрении им оказался огромный пластиковый пакет, блестящий, как черный бриллиант, под лучами солнца. Сразу подходить вплотную командир не решился, мало ли какой там может быть сюрприз. Времена были еще суровые — а вдруг какая-нибудь хитроумная мина? С юношеским запалом и комсомольским энтузиазмом я предложил собственноручно сплавать до мешка (благо, до него оставалось каких-то 50 метров) и как минер разобраться на месте. Командир, долго не думая, дал добро.

Признаюсь, сплавать я вызвался не столько потому, что хотелось отличиться, а в основном потому, что невмоготу уже было терпеть жару, нестерпимый зуд по телу и очень уж хотелось искупаться. Страх попасть на обед к акулам, конечно, присутствовал, но желание окунуться в приятную соленую воду перевешивало все. Я сиганул прямо с рубки, несколько неудачно вошел в воду, отбил кое-какие части тела, но не сильно. Морская вода хоть и имела температуру 30 градусов, показалась мне достаточно прохладной, мигом сняла зуд и отлично взбодрила. В считаные секунды, в несколько гребков, я оказался у колыхающегося на волнах черного пакета. С минерской осторожностью я сначала исследовал находку снаружи, оплыв несколько раз вокруг и поднырнув снизу. Исследование на ощупь также ничего подозрительного не выявило. Пакет был мягкий, набитый то ли бумагами, то ли тряпьем. Еще несколько минут — и я уже на мостике докладываю командиру о результатах экспедиции.

Когда мешок баграми вытащили на палубу, к нему первыми подошли командир, прикомандированный разведчик и замполит. Вскрывали мешок с чрезвычайной осторожностью. Принесенным с камбуза ножом командир разрезал тесемку на горловине, и взорам присутствующих предстала груда бытового мусора, имевшего весьма неприглядный вид и достаточно дурно пахнущего. Чего там только не было: использованные одноразовые станки для бритья, ватные палочки, пустые пивные банки, драные носки, пакеты от чипсов, обертки от сникерсов и… презервативов. Видимо, несмотря на отсутствие на корабле достаточного количества представительниц прекрасного пола, с сексуальной жизнью у американских моряков было все в порядке.

Основной объем содержимого пакета составляла бумага. По большей части туалетная, с явными следами использования по ее наипервейшему своему назначению. Также много было обрывков газет, каких-то бланков, печатных и рукописных листов. Все, понятно, было на английском. Увидев эти записи, разведчик крайне возбудился, потирал руки и с вожделением смотрел на вскрытый пакет.

Позвали штурмана. Начали сортировать. Все, что можно было прочитать, складывали отдельно. Разведчик выуживал из кучи бумажку, разворачивал, разглаживал, рассматривал, чуть ли не на зуб пробовал и передавал штурману. Тот брезгливо брал бумажку двумя пальцами, смотрел, что написано, говорил разведчику. Если тот проявлял интерес — бумажка откладывалась в специальный пакет, если нет — летела за борт. Скрупулезная работа заняла часа два. После сортировки пакет с отобранными для детального исследования бумажками перенесли ко мне в седьмой отсек. Сразу запахло мусоркой и туалетом. И без того в душной атмосфере отсека стало совсем невозможно находиться.

Но, несмотря ни на что, разведработа продолжилась. Теперь уже замполит выуживал из пакета мокрые бумажки, штурман с отвращением их брал, раскладывал на обеденном столе, совмещал, складывал в единое целое, переводил, разведчик фотографировал и записывал. Все были преисполнены значимостью момента. Дмитрий Петрович преобразился. От былой высокомерной заносчивости не осталось и следа. Он то и дело обращался к штурману по имени-отчеству, заискивая и лебезя. Штурман с ним не церемонился, для начала жестко отчитал: как получилось, что такой заслуженный разведчик не знает ни одного иностранного языка? Потом наотрез отказался рыться в дерьме и согласился, лишь когда Дмитрий Петрович смиренно предложил в качестве моральной компенсации выставить ящик коньяка.

В итоге за три часа кропотливой работы на свет божий вернулись из небытия несколько довольно любопытных документов: письма матросов и офицеров авианосца своим друзьям и подругам. Порванные на мелкие кусочки, они были как пазлы старательно сложены штурманом и переведены на литературный русский язык. Видимо, написаны письма были еще на берегу, перед выходом АУГ в море, по какой-то причине оказались неотправленными и выкинутыми в урну. Неведомым получателям корреспонденции сообщалась порой совершенно секретная информация — предстоящий маршрут следования авианосца с портами захода и планы на полгода вперед. Также довольно подробно описывался повседневный распорядок службы на корабле, звания и фамилии командования. Одно письмо, адресованное некоему Джону Гарднеру, инженеру вычислительного центра при Военной академии в Аннаполисе, написанное командиром группы обеспечения полетов авианосца ВМС США «Энтерпрайз» лейтенантом Биллом Макговеном, заканчивалось теплым: «Целую, люблю, надеюсь на скорую встречу, любящий тебя Билли». Прочитав это письмо, штурман долго плевался, а затем особенно тщательно мыл руки.

Полученные в результате блестяще проведенной спецоперации разведданные оказались просто бесценными. Тут же по радио была передана вся информация в штаб. На хвост АУГ тут же посадили другую подводную лодку, на этот раз атомную, и она сопровождала группу до самого Персидского залива и там еще пасла полгода.