Мортен А Стрёкснес - Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки

Рыбаки нередко говорят о лодках как о живых существах. Хотя, если тянуть их за язык, станут отнекиваться: дескать, конечно же, лодка – материя мертвая; в глубине же души они все равно убеждены, что это общераспространенное мнение ошибочно. Потому как слишком тесно переплетены судьбы – их и лодки, а в роковой час именно лодка может решить, жить тебе или умереть. И здесь наиважнейшее значение имеет то, как хорошо рыбак изучил характер лодки, ее капризы, ее сильные и слабые стороны. Вместе укрощают они море, при условии, конечно, что рыбак относится к лодке с должным уважением. Правда, привычка говорить о лодках в таком духе по естественным причинам постепенно сходит на нет.

Надувная лодка наша легко скользит по Флаггсунну и Вест-фьорду, быстро приближаясь к назначенной цели. В шхерах полный штиль, море недвижно, если не считать волн, поднимаемых нами самими. Остается только “поддавать жару”, как любит выражаться Хуго, по крайней мере, в настоящий момент. Погодные условия у Энгелёйя и на Вест-фьорде практически не бывают одинаковыми. Вест-фьорд на самом деле и не фьорд вовсе, а довольно взбалмошный участок моря. Кто-то именует его Лофотенским бассейном – название, при котором я живо представляю самое громадное и холодное водовместилище на свете. Ширина в том месте, где мы пересекаем его, свыше тридцати километров, или семнадцать морских миль по прямой. Вест-фьорд – имя, которое невольно поминают рыбаки и моряки, приближаясь или проходя рядом с участками Стадхавет, Хуставвика, Фолла и Лоппхавет. Как ни крути, кладбище кораблей, одно из крупнейших на всем норвежском побережье.

Малейший порыв ветра с запада, юга или севера может поднять сильную волну. Другое явление, делающее Вест-фьорд крайне непредсказуемым, на языке местных мореходов зовется сторшётом . В полнолуние и новолуние, когда перепады между приливом и отливом особенно велики, огромные массы воды приливают в глубокий и узкий Тюс-фьорд. Во время отлива вся эта чудовищная громада устремляется обратно в море. Но на пути, в Вест-фьорде, сталкивается со встречными потоками, которые гонит сюда зюйд-вест; в результате возникают огромные буруны, а схема течений принимает непредсказуемый вид.

Вдоль всего Вест-фьорда разбросаны шхеры и мели, которые без счета разбирают рыбацкие суда на дрова для походного котелка и во множестве плодят безутешных вдов и сирот. Если приглядеться, морская карта здешних мест усыпана говорящими именами мелей, выступающих или едва-едва скрытых водой: Bikkjekæftan (Собачья пасть), Vargbøen (Волчье логово), Skitenflesa (Чертов камень), Flågskallene (Шкуродёриха), Galgeholmen (Остров Висельников), Brakskallene (Гремучая мель) и так далее. В шторм море гневно вздымается, обрушиваясь всей силой на острова и шхеры. Вот тут-то и обнажается часть мелей, самые коварные из них.

В прежние времена рыбаки могли неделями томиться в старинном торговом порту Грётёйе и рыбацких поселках поменьше, ожидая затишья, чтобы пересечь Вест-фьорд. За это время влезали в долги к купцу и рыбозаводчику Герхарду Шёнингу [9] Не путать с другим Герхардом Шёнингом (1722–1780), норвежским писателем с Лофотенских островов, лектором Тронхеймской кафедральной школы, профессором Академии Сорё, членом Датского департамента культурного наследия (Копенгаген). Писателя Г. Шёнинга некоторые причисляют к виднейшим норвежским историкам, за его научно-литературные труды. , который на правах кредитора помыкал ими по своему усмотрению. В конце XIX века на пароходе “Грётё” объезжал он фьорды и рыбацкие поселения, указывая своим должникам, за какую партию им голосовать. Норвежская консервативная партия не раз показывала блестящий результат благодаря поразительной благосклонности избирателей из местных рыбаков и крестьян, по уши увязших в долгах.

Местные рыбозаводчики поделили море между собой и дозволяли ловить рыбу только своим людям, а чужаков спроваживали, не стесняясь, если надо, применять силу. В обильные годы заводчики шли на сговор, требуя уступать два хвоста по цене одного, обманным путем лишая рыбаков половины заработка. На море царили феодальные порядки, а рыбаки были фактически арендаторами на рыбных угодьях рыбозаводчиков [10] Имена указывают на происхождение владельцев рыбных заводов. Хотя многие были выходцами с норвежского юга, в Норвегии были широко распространены датские, немецкие и шотландские фамилии: Вальнум, Дюбфест, Цаль, Раш, Дрейер, Бликс, Лоренц, Бордевик, Дасс, Кииль и др. Сами заводчики причисляли себя к европейскому высшему обществу и регулярно ездили на континент за покупками, сметая в огромных количествах все подряд – от французских вин до хрустальных люстр, роялей, гобеленов и гардин. Они пользовались наследственными преимуществами и имели право решать, кому и где ловить, а также определять размеры откупа для рыбаков и выбирать себе служанок, которые должны были ложиться с ними в постель. Лишь немногие из этих господ радели о простых рыбаках и в трудные времена брали их под свое покровительство. Петтер Дасс к их числу не относился. .

Меньше чем через полчаса взгляду открывается Вест-фьорд. Наконец-то добрались до моря, такого вольного и безбрежного, исполненного неиссякаемой жизнедеятельности. Где ходят корабли. Где резвится Левиафан.

И вот оно покойно лежит перед нами – расплавленный белый металл, как и предсказывал Хуго. Один из самых безветренных дней на Вест-фьорде в году. Видимость такая, что можно окинуть взглядом от края до края всю Лофотенскую гряду: Лёдинген на северо-востоке, потом Дигермулен, Сторемолла, Лиллемолла, Скрова, за которым скрывается поселок Свольвер и проход к Кабельвогу. Дальше на запад идут Вогакаллен, Хеннингсвер и Стамсунн, а между ними и национальным парком Лофотодден, окутанным сонной дымкой, выстроились: Нусфьорд, Рейне и О. На самом краю находится Москстраумен.

Мы держим курс прямиком на север, на Скрову. В кои-то веки нет нужды лавировать, избегая прямого напора морских волн, под жестокими ударами которых кажется, будто мясо отделяется от костей. В кои-то веки. Мы уже четко различаем рельеф обратной стороны Лофотенской гряды, которая словно увеличена лупой прозрачного теплого воздуха. Черные, острые зубцы гор составляют местный пейзаж с доисторических времен.

У редкого великого путешественника не захватывало дух при виде Лофотенской гряды. Так Кристиан Круг, пересекши Вест-фьорд зимним днем 1895 года, писал: “Что тут скажешь – действительно впечатляющая панорама: чистейшая из чистейших, студенейшая из студеных, достойнейшая из достойных, немыслимое совершенство, алтарь бога одиночества и непорочность божественного целомудрия. Трудно – трудно описать пером! Высказать величие, великолепие вкупе с неумолимыми, немилосердными безмятежностью и равнодушием природы” [11] Цитируется по норвежскому источнику: Кристиан Круг. “Путевые заметки и зарисовки из народной жизни” / Christian Krohg. Reiseerindringer og folkelivsbilder . I Kampen for tilværelsen, Gyldendal, 1952, s. 306. .