Чжан Цзе - Тяжелые крылья

Ся Чжуюнь каждый раз слушала высокие рассуждения своего мужа спокойно и снисходительно, подобно тому, как относится мудрая, трезвая жена к мужу-алкоголику, захмелевшему от первой же рюмки и болтающему всякую чепуху. Пусть мелет что угодно, лишь бы не выходил из себя, точно чиновник старых времен, у которого от гнева даже крылышки на шелковой шапке дрожали. Она просто не вслушивалась в его речи, хотя делала вид, будто слушает очень внимательно. Весь ее вид говорил, что она не какая-нибудь неразвитая, ничего не соображающая домохозяйка, ведь перед гостем не хотелось ударить в грязь лицом.

— Чжэн, ты собирался на днях навестить того профессора психологии и познакомиться как следует с его теорией! — вставила Ся Чжуюнь. Она не очень разбиралась в том, что такое психология, но любила мудреные слова, потому что они и ее как бы поднимали до уровня образованных людей, помогали пустить пыль в глаза.

— Ну при чем тут это? Мы со стариной Ваном сейчас говорим об идейно-политической работе, которая нас давно интересует. Она нужна нам в практических целях!

Чжэн Цзыюнь сказал это вполне чистосердечно, но жене его тон показался слишком менторским, и она встала, прерывая беседу:

— Ладно, ладно, давайте сначала поужинаем, а потом еще наговоритесь!

Угощение было не очень обильное, но вкусное. Ся Чжуюнь все придирчиво перепробовала и тщательно обглодала своими острыми зубками каждую куриную косточку, которая ей досталась. Чжэн Цзыюнь вел себя за столом как аскет — он и жил так же, а Юаньюань ела торопливо и не слишком аккуратно, точно желая поскорее избавиться от докучливой обязанности. Ся Чжуюнь неодобрительно взглянула на рисинки, рассыпанные возле ее чашки. Зато Ван Фанлян поглощал еду увлеченно и чувствовал себя очень свободно, как в своем доме.

— Съел бы еще супу! — посоветовал он Чжэн Цзыюню.

— Нет, не могу больше.

— Ты пиво-то лучше отставь, а ешь суп, он полезнее. Еда — все равно что битва или работа, тут нужно выбирать направление главного удара!

— Дядюшка Ван, я вижу, вы всегда придерживаетесь наступательной тактики? — Юаньюань заразительно рассмеялась и прикрыла лицо ладонями.

— Как ты можешь потешаться над старшими?! — одернула ее мать.

— А почему нельзя? У нас равенство! — Ван весело поглядел на девушку. — Сегодня утром я проспал немного, а мне надо было ехать в коммуну «Алеющий Восток». Спешу, в коридоре натыкаюсь на какие-то вещи — то на баскетбольный мяч, то на кеды. Говорю сыновьям: «Уберите свое барахло, разбросали на дороге!» А средний сын отвечает: «Папа, я только что споткнулся о твои туфли, которые ты бросил посреди комнаты. Мы всего лишь твои ученики!» Я и не нашелся что ответить. Дети по-своему правы.

— Зачем же ты ездил в коммуну? — с интересом спросил Чжэн Цзыюнь.

— Это была моя внезапная атака на министра! — ответил Ван и вдруг замолчал, явно не желая больше говорить.

Дело в том, что не так давно коммуна «Алеющий Восток» прислала министру Тянь Шоучэну коллективную рекламацию на трактор, который они приобрели через министерство и который оказался никуда не годным. Потребители и раньше жаловались на низкое качество промышленной продукции, но их жалобы рассматривались годами, и дело кончалось ничем. В своих отчетах Госсовету Тянь Шоучэн всегда находил уважительные причины: в начале «культурной революции» он ссылался на козни контрреволюционеров и ревизионистов, потом — на происки контрреволюционной группировки Линь Бяо, затем винил сторонников реставрации правого уклона, а недавно стал валить вину на «банду четырех». Однако на этот раз министр против ожиданий отреагировал на поступившую жалобу мгновенно: он решил послать в коммуну одного из своих замов и директора завода-изготовителя, чтобы те заменили недоброкачественный трактор, выплатили компенсацию да еще извинились за причиненный ущерб.

Что же с ним произошло? Наверное, не мог изобрести подходящей увертки, потому что «банду четырех» свергли уже больше трех лет назад и валить было не на кого. Сейчас экономисты требовали реформировать хозяйственную структуру, выступали за всестороннюю реформу экономики. Последние два года этой проблемы касались в своих статьях не только теоретики, но и наиболее дальновидные, опытные руководители. Тянь Шоучэн чувствовал, что поветрие исходит не от экономистов. Он помнил, как в семьдесят шестом году, когда началась борьба против реставрации правого уклона, он допустил промашку, решив, что эта кампания долговременна. Всех давно тошнило от демагогии, а он чуть ли не единственный из министров не уставал вслед за газетами разоблачать «самых крупных каппутистов» [11] Каппутист — идущий по капиталистическому пути; политический ярлык времен «культурной революции». . Его лицемерные выступления считались тогда эталоном лояльности среди работников министерского ранга. До чего бы он дошел в своем рвении, если бы вскоре не свергли «банду четырех»?

Да, тогда он здорово просчитался, но нынешнее поветрие тоже идет с самого верха, и при этом ясно, что оно не ограничится одной экономикой, а затронет и политическую систему, и кадровый состав — короче говоря, распространится на все стороны общественной жизни. Партийные принципы Тяня давно уже не волновали, однако министерский пост был для него далеко не безразличен, и он решил побороться. Его мучила мысль о том, какие выгоды он может получить от этой реформы и чего лишится. Решив заменить коммуне «Алеющий Восток» негодный трактор, он думал о том, что еще ни одно министерство так не поступало. В соответствии с духом времени об этом можно будет отрапортовать наверх, разрекламировать свой опыт и предложить к внедрению. Имеет смысл вымостить дорожку подобными камушками, а потом смело идти по ним вперед!

Чжэн Цзыюнь не мог понять, почему на заседании парткома Ван Фанлян так настойчиво предлагал свою кандидатуру для поездки в «Алеющий Восток». Лишь заметив его лукавый взгляд, он сообразил, что у Вана есть какой-то замысел.

— Вчера, — наконец объяснил Ван, — я поручил секретарю позвонить в уком и спросить, нельзя ли собрать всех кадровых работников коммуны и живущих поблизости коммунаров? Сотрудник укома согласился. Сегодня приезжаю туда, гляжу — они назначили собрание в актовом зале укома, где помещается лишь несколько сот человек. А как же коммунары? Мне говорят: «Их много пришло, но в зале мест не хватает». Я спрашиваю: «А нельзя ли нам собраться на площади?» Секретарь укома растерялся: «Боюсь, на площади холодно будет». Я говорю: «Ничего, перетерпим. И потом, мы ведь коммунисты, от народа нам скрывать нечего, так что чем больше людей, тем лучше. Вот когда мы врем, тогда, конечно, лишние свидетели не нужны, верно?» Ладно, перенесли собрание на площадь, поставили там несколько столов, подключили микрофон, и я заговорил: «Товарищи коммунары, мне как заместителю министра стыдно за то, что вам поставляют недоброкачественные трактора! Это означает, что мы плохо работаем и фактически обманули вас. Вы зарабатываете свой хлеб в поте лица, с трудом собрали деньги, выделили средства, а мы вас надули. Сейчас я заявляю вам откровенно: не надо покупать тракторы этого завода. Если завод не улучшит работу, то и в будущем не покупайте. Их тракторы самые плохие в стране!