Нина Ищенко - Локусы и фокусы современной литературы

В противоположность европейскому идеалу, русский культурный архетип заключается в том, что все люди имеют равную ценность, что все люди – люди.

Русская культура уникальна тем, что может включить в свой состав любой народ с любыми ценностями, кроме протестантских и католических. При этом народ сохраняет своелицо и свою культуру, а его представители интегрируются в систему управления и жизнеобеспечения цивилизации на равных с остальными. Вообще весь народ получает статус имперского, когда включается в русскую жизнь по всем параметрам.

Протестантская культура уникальна тем, что тоже может включить в свой состав любой народ, но только физически. Культурно народ уничтожается, элита еще может частично сохранить свои позиции внутри системы, но массово его представители попадают в низшие слои иерархии или просто гибнут. На данный момент в протестантскую цивилизацию входят не только протестантские страны, но и те народы, которые на них работают, в описанном состоянии.

Взаимодействие двух культур, которое заключается в трансформации смыслов обеих культурных систем, называется межкультурной коммуникацией. Межкультурная коммуникация может носить разный характер, от интеграции до конфликта. Межкультурная коммуникация русской и протестантской культуры всегда конфликтна, поскольку основные идеи культурного ядра у этих систем антагонистичны.

Искусство и литература выражают разные стороны со- держания культурного ядра своей культурной системы. Эпопея «Отблески Этерны» интересна для культуролога тем, что отражает нормы и ценности не одной, а обеих рассматриваемых культур – европейской и русской.

Носителем европейской системы ценностей в цикле является главный герой первой части – Ричард Окделл. Носителем русской системы ценностей является главный герой второй части, то есть то общество, в котором Окделл действует. С четвертой книги, где происходит смена жанра, начинается и конфликт между двумя системами ценностей, который проявляется как конфликт этих двух главных героев. Окделл, который в начале был главным положительным героем, во второй части эпопеи становится главным отрицательным персонажем, последовательно вступая в конфликт со всеми действующими лицами, представляющими талигойское общество.

Многие читатели, которым близки культурные ценности и поведенческие нормы героя первой части, воспринимают продолжение как испорченный сюжет, в котором автор не смогла справиться с чисто литературной задачей и ради своей цели очернить явно симпатичного героя стала приписывать Окделлу нехарактерные для него поступки. На самом же деле Ричард Окделл не является неудачей автора. Неудачный персонаж совершает поступки, противоречащие его характеру. Окделл же постоянно и последовательно в любой ситуации выдает только самые типичные реакции – но типичны они не для русской культуры, а для европейской. Рассмотрим это подробнее.

Есть поступки, которые не одобряются в русской культуре, но одобряются в других, более примитивных культурах. Например, в каком-нибудь африканском племени принято людоедство, в каких-нибудь диких горах принят обычай кровной мести, а в еще каких-нибудь диких степях принято покупать себе жен. Для нас это экзотично, одиозно и, вообще говоря, воспринимается как признак варварства и отсталости. Таких поступков Окделл в романе не совершает.

Некоторые поступки не одобряются во многих культурах, не только в русской. Например, отравить человека, в чьем доме ты живешь, или судить несправедливым судом. Как ни парадоксально это звучит, таких поступков Окделл тоже не совершает, и в этом сила его поклонников.

Окделл совершает поступки, которые не одобряются в нашей культуре, но одобряются в европейской. Однако одобряются эти поступки в европейской культуре не безусловно, а только в одной-единственной модели поведения.

Всякая богатая и развитая культура вроде русской, и даже протестантская, предлагает сотни моделей поведения. Чело- век знает, как нужно вести себя, если ты гость на свадьбе, начальник в отделе, учитель в классе, солдат на учениях, продавец в магазине или покупатель в очереди, что делать на первом свидании, как быть, если ты с друзьями идешь на вечеринку или с ними же на экзамен. Ролей много, вариантов поведения в каждой из них тоже много, их разнообразие определяется богатством культуры.

Поведение Окделла не описывается возникшими в Европе и описанными в европейском искусстве ролями рыцаря, дворянина, офицера. Это здесь совсем не подходит и ничего не объясняет. Поведение Окделла описывается одной моделью – белый человек среди дикарей. Хотя развевающиеся плащи, звенящие шпаги и алое вино в бокалах настойчиво подталкивают к первому варианту, надо увидеть там второй. Несмотря на то, что окружающие Окделла люди имеют тот же цвет кожи, не обвешиваются бусами, не носят кольца в носу и перья в волосах, Ричард ведет себя с ними так, как будто он белый человек в лесах и прериях Нового Света в XVII–XVIII вв.

Рассмотрим для примера случай с Марианной: дворянин Килеан ур-Ломбах сыграл в карты на куртизанку, она обиделась, не простила и навсегда осталась благодарна человеку, который избавил ее от такого поклонника, отыграв долг обратно. Как видит эту ситуацию Окделл? Белый человек, Килеан, сыграл в карты на индеанку. В общем и целом Окделл знает, что играть в карты на людей нехорошо, но объяснения Штанцлера его быстро убеждают и никаких особых эмоций по этому поводу он не проявляет (как и бывало в реальности в подобных случаях). Но тут оказывается, что дикарка чувствует себя униженной и оскорбленной, она что-то говорит о высокой любви и смеет равнять себя с Настоящей Белой Леди, королевой Катариной! Реакция европейца в такой ситуации превосходно описана в романе.

Еще один пример – Дора, Ходынка того мира, страшная давка на коронации, в которой Ричард провел несколько часов, а когда его вытащили, громко возмущался, что не поторопились сделать это раньше, и отправился домой отдыхать. Особенно важно, что на тот момент именно Окделл был цивильным комендантом столицы и в его обязанности входило не допустить давки, а если получилась, ликвидировать. Этим занялись совершенно другие люди, пока цивильный комендант приводил себя в порядок. С точки зрения персонажа он вел себя совершенно нормально. Если бы лет двести назад настоящий белый человек застрял на два часа в немыслимой давке среди негров или китайцев… Я не знаю, какой реакции в этом случае ожидают поклонники цивилизованных европейцев, несущих свет просвещения диким дикарям, но мои ожидания описанное в книге полностью оправдало. Все погибшие негры, пришедшие за своими бусами, не стоят и одной минуты страданий белого господина, Киплинг, Готорн, Фолкнер и даже Марк Твен тому свидетели.