Дино Буццати - Слишком много Рождества

– А ты помнишь, – спросила в Раю, где обретаются животные, душа ослика у души вола, – помнишь ту давнюю-давнюю ночь, тогда мы с тобой были в каком-то хлеву, а там, прямо в яслях…

– Дай подумать… Ну да, – подтвердил вол, – в яслях был только что родившийся младенец. Разве я могу забыть? Прекрасный такой младенец.

– С тех пор, если не ошибаюсь, – сказал осел, – прошло… сколько лет? Помнит?

– Ну что ты, с моей-то воловьей памятью!

– А знаешь, кем оказался тот ребенок?

– Откуда мне знать? Люди те были пришлые. Малыш, помнится, родился замечательный. Непонятно, почему он никогда не выходил у меня из го-ловы. Да, а родители у него были совсем простые. Скажи же, кто он?

Ослик что-то прошептал волу на ухо.

– Не может быть! – воскликнул тот потрясенно. – Правда? Ты, верно, шутишь?

– Чистая правда. Клянусь… Между прочим, я сразу же догадался.

– А я, признаться, нет, – сказал вол. – Наверное, ты умнее меня. Мне и в голову такого не могло прийти. Хотя, конечно, сразу было видно, что ребенок необыкновенный.

– Ну вот, с тех пор люди каждый год устраивают большой праздник, чтобы отметить его день рождения. И нет для них праздника краше. Ты бы только посмотрел! Это праздник покоя, нежности, душевного отдохновения, мира, семейных радостей, любви. Даже разбойники становятся кроткими как ягнята. Это называется Рождеством. Слушай, друг, у меня есть идея. Раз уж зашла об этом речь, хочешь, я тебе их покажу?

– Кого?

– Людей, празднующих Рождество.

– Где?

– Где-где… На земле.

– Ты уже там бывал?

– Каждый год туда наведываюсь. Мне выдали специальный пропуск. Думаю, и тебе его дадут. В конце концов, хоть и маленькая, а все же заслуга у нас с тобой есть.

– Ты о том, что мы согревали младенца своим дыханием?

– Давай, если не хочешь упустить самое интересное. Сегодня как раз канун праздника.

– А как же с пропуском?

– Это мы устроим. У меня кузен в паспортном отделе.

Пропуск был получен, и они отправились в путь. Наши легкие-легкие, бестелесные млекопитающие стали планировать с неба на землю. Увидев светлое пятно, они нацелились на него; пятно превратилось в мириады огоньков – это был огромный город.

И вот ослик и вол, невидимые, побрели по его центральным улицам. Поскольку они были просто призраками, автомобили, автобусы и трамваи проходили сквозь них, не причиняя им никакого вреда, и они, в свою очередь, преспокойно проникали сквозь стены, словно сотканные из воздуха. В общем, они могли видеть все, что им заблагорассудится.

Зрелище было впечатляющим: тысячи лампочек в витринах, фестоны, гирлянды, елки, бесконечные заторы автомобилей, с трудом пытавшихся протиснуться в узкие петляющие улицы, кишмя кишащий люд, который сновал взад-вперед, туда и сюда, толпился в магазинах; все нагружались пакетами и пакетиками с таким лихорадочным нетерпением, словно их кто-то подгонял.

Ослика эта картина, похоже, забавляла. А вот вол оглядывался по сторонам со страхом.

– Послушай, дружище ослик, ты говорил, что покажешь мне Рождество. Но, по-моему, ты ошибся. Уверяю тебя, здесь идет какая-то война.

– Но разве ты не видишь, как все довольны?

– Довольны? Мне кажется, они с ума посходили. Погляди только, какие у них безумные лица! Как лихорадочно горят глаза!

– Дорогой мой вол, да ты просто провинциал и никогда из Рая носа не высовывал. Ты не знаешь современных людей, вот и все. Чтобы развлечься, получить удовольствие, почувствовать себя счастливыми, людям нужно хорошенько попортить себе нервы.

Мимо них проезжали на велосипедах рассыльные с шаткими грудами пакетов, кто-то что-то грузил в фургончики и выгружал из них, под натиском нетерпеливой публики таяли гигантские пирамиды сладостей и груды цветов, везде загорались и гасли лампочки, всюду гремели похожие на ор песни. Вол, воспользовавшись тем, что он призрак, вспорхнул и с любопытством заглянул в одно из окон седьмого этажа. Ослик деликатно последовал его примеру.

Они увидели богато обставленную комнату, а в комнате – сидящую за столом озабоченную синьору. Слева от нее на столе высилась чуть ли не полуметровая кипа разноцветных карточек и открыток. Синьора с явным намерением не терять ни секунды хватала одну из открыток, мгновение смотрела на нее, потом заглядывала в какие-то толстые книги и сразу же писала что-то на чистой стороне, засовывала открытку в конверт, на конверте тоже что-то писала, заклеивала его, затем брала другую цветную открытку и проделывала те же манипуляции. Ее руки двигались с такой быстротой, что углядеть за ними было невозможно. Но кипа цветных открыток оставалась все еще очень внушительной. Сколько времени понадобится, чтобы разделаться с ней? Было заметно, что несчастная женщина бьется из последних сил. А ведь она еще только принялась за дело.

– Наверное, ей хорошо платят, – сказал вол, – за такую-то работу.

– Какой же ты наивный, приятель! Эта женщина очень богата и принадлежит к высшему обществу.

– Так почему же она так надрывается?

– Она не надрывается, просто отвечает на поздравления.

– Поздравления? А зачем они нужны?

– Незачем. Абсолютно незачем. Но у нынешних людей почему-то такая мания.

Они заглянули в другое окно. И здесь тоже люди в каком-то экстазе, с выступившими на лбу бисеринками пота надписывали и надписывали свои бумажки. И всюду, куда бы ни заглядывали наши животные, они видели, как мужчины и женщины готовили пакеты и свертки, надписывали конверты, подбегали к телефону, опрометью бегали из одной комнаты в другую с бечевками, лентами, бахромками и бумагой, а в это время к ним заходили молодые, чуть ли не падающие от усталости посыльные и приносили другие свертки, другие коробки, другие цветы и новые пачки писем, стопки записок и карточек. И все это, – по крайней мере, если глядеть со стороны, – делалось стремительно, лихорадочно, надсадно, с неимоверным трудом.

Везде была одна и та же картина. Уходы и приходы, покупка и упаковка, отправка и получение, завертывание и развертывание, оклики и ответы. И все то и дело смотрели на часы, все бегали, все задыхались, боясь не успеть, а кто-то, хватая ртом воздух, валился с ног под накатывавшей лавиной пакетов, открыток, календарей, подарков, телеграмм, писем, карточек, записок и так далее.

– Ты говорил, – заметил вол, – что это праздник покоя, мира, отдохновения души.

– Да, – ответил ослик, – когда-то так и было. Но что поделаешь! С некоторых пор, как только приближается Рождество, людей словно какой-то тарантул жалит, и они перестают что-либо соображать. Да ты сам послушай…

Удивленный вол прислушался. На улицах, в магазинах, в учреждениях, на заводах мужчины и женщины быстро-быстро говорили, обменивались, словно автоматы, однообразными фразами: счастливого Рождества, поздравляю, поздравляю, и вас также, поздравляю, поздравляю, с праздником, спасибо, поздравляю, поздравляю, поздравляю… Весь город полнился этим гулом.