Алиса Габриэлян - Солнце восходит в мае

— Что ты делал?

— Без тебя было все… не то. Я ходил к тебе каждый день, и каждый день дома никого не было… Ты больше никуда не уедешь, не предупредив?

— Я не знаю…

— Обещай, что больше не будешь пропадать.

— Я не могу обещать, но… я постараюсь.

Майя улыбнулась, и все снова стало, как раньше, словно не было тех трех дней. Словно после понедельника сразу наступила эта пятница. Сидя рядом с Майей, он забыл о том, что было без нее , потому что его голова была забита лишь мыслями о ней : не было закрытой сиреневой двери, не было глупой встречи с Риной, не было умирающего брата Нелли, не было пяти поражений подряд в игре в карты вчерашней ночью. Не было никакого вчера. Не было ничего кроме сегодняшнего дня. Все остальное казалось неважным, ведь Майя пришла, теперь она здесь.

— Помнишь, ты однажды сказал, что когда-нибудь сыграешь для меня? — спросила она .

— Помню!

— Может быть, это когда-нибудь наступило?

— Может… — ответил Женя, но уже через пару секунд добавил: — Пошли!

— Я рада, что вернулась…

— Я тоже рад, — сказал Женя и открыл дверь в свою комнату.

Майя села на крутящийся стул рядом с рабочим столом, а Женя достал свою скрипку. Он встал перед ней и сильно сжал смычок в правой руке. Она выглядела, как экзаменатор в консерватории, у Жени образовался ком в горле от такой мысли.

— Я не убью тебя, — прошептала Майя, и в ее зеленых глазах появился блеск. — Я просто хочу послушать музыку. — Женя кивнул. — Итак, — звонким голосом проговорила девушка, скрестив ноги и сжав одну ладонь в другой, — молодой человек, как Вы указали в анкете, — Майя устремила взор на воображаемый лист бумаги, — Ваше имя — Евгений Лазовский. Что Вы хотите сыграть нам?

Жене хотелось смеяться, но он сдерживал себя, чтобы не испортить ее потрясающую игру.

— Камиль Сен-Санс «Интродукция и Рондо Каприччиозо», отрывок.

— Конечно. Начинайте.

Женя кивнул и, чтобы не смотреть на Майю, закрыл глаза. Он боялся, что она разочаруется, потому что чувствовал себя самоучкой. Никогда он еще не играл Сен-Санса перед кем-то, и ему было по-настоящему страшно, но когда смычок коснулся струн первый раз, пути назад уже не было.

Музыка лилась из-под его смычка и распространялась по всей комнате, и вылетала в открытое окно, и, вероятно, доносилась до Марины, лежащей на диване в гостиной. Он слышал, где сделал ошибки, и чувствовал каждый звук, но думал не о музыке, а о Майе, которая побоится сказать, что он ничтожество в музыкальной среде, но подумает так. Женя резко открыл глаза и бросил смычок на кровать.

Она сидела, выпрямив спину и прижав ладони друг к другу, и будто бы даже не дышала.

— Почему ты не доиграл? — осторожно спросила она , чуть наклонившись вперед.

— Это лажа какая-то.

— Ты слишком критичен к себе. Я не буду врать, что это было самое лучшее, что я когда-либо слышала. Не буду говорить, что ты гений. Ты, конечно же, не выиграл бы конкурс имени Чайковского 27 27 Международный конкурс имени П. И. Чайковского — конкурс академических музыкальных инструментов, проводимый с 1958 года с периодичностью раз в 4 года. Изначально конкурс проводился по двум специальностям: фортепиано и скрипка. Позднее были включены специальности виолончель и вокал. , но если тебе действительно нравится то, что ты делаешь, то ты бы мог начать ходить на курсы…

Женя открыл было рот, чтобы сказать какое-нибудь оправдание, почему он ни за что не пойдет на музыкальные курсы, но в этот момент дверь открылась и на пороге появилась Марина. Ее глаза были слегка красноватыми, а ладони были прижаты к щекам.

— Ты играл на скрипке? — для своего высказывания она почему-то выбрала вопросительный тон, но быстро исправилась. — Женя, ты играл на скрипке. Последний раз я это слышала лет шесть назад, не меньше. Майя, скажи, что он хорош в этом?

Майя лукаво улыбнулась, и Марина затаила дыхание, как если бы ждала результатов какого-то конкурса.

— Довольно таки, — сделала заключение она , и Марина, подпрыгнув на месте, захлопала в ладоши.

— А я говорила, всегда говорила, что тебе не нужно бросать музыкалку…

Женя закатил глаза, запихивая скрипку в чехол.

— Думаю, нам стоит прогуляться, — обратился он к Майе, и та смущенно кивнула, поглядывая на Марину.

— Конечно, вам стоит прогуляться! — воскликнула Женина сестра, и он недоверчиво на нее посмотрел — с Мариной не могло быть все так просто. — Далматинцы. Сегодня твоя очередь.

Девушка победно вздернула подбородок и, скрестив руки, вышла из комнаты брата. Женя недовольно сжал губы: зачем Марина это сделала, ведь она знала, что Майи не было несколько дней, и он должен провести с ней как можно больше времени, чтобы наверстать упущенное.

— Я… — услышал он голос Майи и взглянул на нее . — Я бы очень хотела погулять с далматинцами.

Она улыбнулась той самой своей улыбкой, от которой Женя, как он был уверен, мог бы ожить, если бы умер. Уже через несколько минут они выбежали из подъезда.

Майя вела на поводке Скотти, который все время пытался прыгнуть на нее , а ей это даже нравилось. Женя вел Фриджа и Мистера Икс, которые то и дело убегали вперед и тянули хозяина за собой. Майя хохотала, и Женя начинал улыбаться, хотя раньше, когда далматинцы так делали, он только злился, но теперь Майя каждый раз бежала вслед за ним, и ему нравилось то, какими яркими красками эта девчонка наполняла его жизнь.

Даже люди сегодня казались более приветливыми, чем обычно: они улыбались, смеялись, вели друг с другом милые беседы. Когда Майя и Женя присели на скамейку, к ним тут же подбежала маленькая девочка.

— Я… эм… я могу их погладить? — Она водила ногой по тротуару и лишь исподлобья смотрела на молодых людей, которые ей, вероятнее всего, казались абсолютно взрослыми.

— Конечно, — сказал Женя, и девочка высоко подняла голову, а после без какого-либо страха стала гладить каждого далматинца по очереди, и они весело виляли хвостами.

— Как тебя зовут? — спросила Майя. Она улыбалась милой маленькой девочке, и та отвечала ей такой же лучезарной улыбкой.

— Эля! — ответила девочка своим детским голоском, продолжая гладить далматинцев.

— Сколько тебе лет, Эля? — снова поинтересовалась Майя, и девочка показала все пять пальчиков на своей крохотной ладошке. — И где же твоя мама? — слегка встревоженным голосом спросила Майя.

Девочка показала на женщину, бегущую им навстречу. В ее лице была растерянность и страх — тот, который можно заметить лишь на лице женщины-мамы. Она в испуге села рядом с дочкой на колени, не особо волнуясь о том, что джинсы будут испорчены.

— У вас очень милая дочь! — тут же сказала ей Майя, и женщина улыбнулась.