Мария Метлицкая - Осторожно, двери закрываются

Накануне отъезда молодых Салихат собирала гостинцы – банки с соленьями, вареньем и компотами, полбарана из морозилки, три свежезарезанные курицы, здоровая индюшка, сушеные фрукты, полмешка картошки – посмотрела на все это и расстроилась. Не повезут. Конечно, не повезут! Да и кто это потащит?

Но, к ее радостному удивлению, Дарья не возражала:

– Ух ты! Спасибо, тетя! На таких запасах полгода продержимся.

Слово «тетя» Салихат покоробило. Но, как всегда, никому и ничего не сказала. Ну если по правде – кто она ей? Жена свекра. Выходит, тетя.

Но могла бы по имени. Она ж ей не свекровь.

Кстати, по поводу свекрови Костина жена пару раз проехалась: «Не бабка, а черт-те что. С внуком почти не видится. Никакой инициативы. Завезем – сделает козу и сразу видно, что хочется ей одного – чтобы детки поскорее свалили. Ни подарков тебе, ни помощи».

Салихат от комментариев воздержалась, отвела глаза. Но в душе, если честно, порадовалась, хотя тут же устыдилась, отругала себя: «Какая я злыдня! Разве можно такому радоваться?»

Но как расстаться с Сашенькой?

Лежала ночь без сна и все думала. Бедный мальчик. Снова в садик. А там, говорят, дети все время болеют. И воздух в городе, и еда, все отравленное, все искусственное. Всю ночь ворочалась, вздыхала, еле сдерживая слезы.

А утром произошло чудо. Хмурая и какая-то странная, Дарья молча слонялась по дому, растерянно собирала вещи и картинно вздыхала. Спрашивать, что происходит, Салихат побоялась – что лезть к человеку в душу? Может, поссорились с мужем или нездоровится, всякое бывает. А может, на работу неохота – после отпуска всегда сложно.

Вышла на крыльцо – Дарья сидела на ступеньках и курила. Лицо у нее было хмурое и недовольное. Салихат молча присела рядом. Вдруг Дарья расплакалась. Салихат с испугом и растерянностью смотрела на нее и не знала, что сказать.

– Случилось что, Дашенька? – наконец решилась она.

Дарья пробормотала:

– Ничего не случилось. Пока. А как вернемся, так и случится!

– Что случится? Что? – испугалась Салихат. – Говори, не томи.

Но бояться было нечего – только радоваться, ликовать и торжествовать. Дарья осторожно спросила: нельзя ли на время оставить ребенка?

– Понимаете, скоро осень, начнутся болезни и бесконечные сопли, а значит – больничные. По больничным платят копейки, а у нас съемная квартира – со свекровью-то жить невозможно! Да и вообще, тетя… – Дарья снова нахмурилась. – Жалко пацана. В городе даже гулять негде – двора у нас нет. Вы уж меня извините, что я с таким вот вопросом. Но мне кажется… Тут у вас такая красота, такой воздух. Нет, я все пойму и не обижусь, честное слово! В конце концов, вы ему…

Салихат быстро перебила ее, чтобы не услышать окончание фразы:

– Да о чем ты говоришь, Даша? Это будет огромное счастье для нас, одна только радость! И даже не думай переживать и извиняться. Малышу здесь будет чудесно – ну ты и сама это видишь! И вам беспокоиться нечего – у родных деда и… – Салихат осеклась и покраснела.

Но Дарья ничего не заметила. Она не могла поверить своему счастью и все повторяла:

– Правда? Правда вы согласны? Нет, правда?

Счастливая Салихат гладила ее по руке и думала об одном – только бы не передумали! Только бы не поменяли решение! И только бы не подвел Сашенька, только бы не устроил истерику! А спрашивать, хочет ли он остаться, его вряд ли станут – он слишком мал, чтобы принимать решения.

Правда, она бы, Салихат, спросила. Но они – не она. Они без церемоний. Да какая разница, какие они! Важно, что Сашенька останется с ними!

Камал, кажется, обрадовался, но на Салихат смотрел с тревогой – справятся ли они? Точнее, справится ли она? У него работа, основное ляжет, конечно, на Салихат. Но, видя ее светящееся лицо и счастливую улыбку, вздохнул и успокоился – значит, искренне рада. Его Салихат не умеет притворяться. Она такая, как есть.

Сашенька воспринял новость спокойно. А может, не очень и понял, что произошло. Во всяком случае, он довольно равнодушно попрощался с родителями, помахал им ручкой и взял за руку Салихат:

– Пойдем в песочницу, тетя?

Теперь каждый день был наполнен счастьем. Салихат порхала по дому. Кажется, помолодела на двадцать лет. Все ей давалось легко – готовка, уборка, стирка, огород. Думала об одном – поскорее закончить с делами и заняться Сашенькой. Строить куличики из песка, читать ему книжки. Гулять за калиткой – по селу, к озеру, в лесу, собирать цветы.

По дороге с озера заходили на кладбище – привычкам своим Салихат не изменяла. Вместе раскладывали нехитрые лесные колокольчики, алиссум, тиарку, букашник.

Салихат рассказывала о «прадедушке и прабабушке».

Камал торопился с работы, спешил к внуку. Было видно, как за день он успевал соскучиться.

Первое время родители Сашеньки звонили раза два в неделю. Выслушивали новости и успокаивались – выходит, все хорошо.

А очень скоро стали звонить и вовсе раз в десять дней – чего волноваться? Ребенок накормлен, напоен. Не болеет. Ему хорошо – и нам соответственно.

Первый раз они приехали месяца через три. Салихат страшно нервничала – как среагирует Сашенька? Не запросится ли домой в город?

Но нет. Слава богу, малыш был спокоен, не плакал и не бросался к родителям. Не отходил от Салихат и деда. Словом, все обошлось.

Молодые смущенно объявили, что едут на море – удалось скопить немного денег.

– Вы не возражаете?

– Какие возражения? Езжайте с богом! И про нас не думайте и не беспокойтесь! Сами видите – у нас все хорошо!

Костя с Дарьей облегченно выдохнули.

И снова были собраны баулы и сумки, гостинцы. Дети пробыли недолго, три дня. И только тогда, когда они уселись в машину и она медленно отъехала от дома, Салихат успокоилась. Ну, слава богу, пронесло! Никто не забрал у нее мальчика. И зря она волновалась.

Впрочем, волноваться и бояться она не переставала – каждый день ждала, и сердце замирало от страха – а вдруг? Вдруг молодые решат, что не дело жить ребенку без отца и матери? Нет, понятно, что так им удобно. Но вдруг? Не залезешь же в голову другому человеку. Так с этим страхом и жила. Два чувства были – счастье и страх. Да так, наверное, всегда – всегда они ходят рядом. Потому что если есть счастье, то обязательно присутствует страх, что это счастье закончится.

Конечно, она уставала. Еще бы: годы, как ни крути. Поди повертись по дому, да еще и маленький ребенок. Ему нужно внимание, без этого никак. Но ребенком Сашенька был спокойным и послушным. Всегда с ним можно было договориться и все разногласия решить мирно. Радостью он был невозможной. И невозможным счастьем.

Она видела, как Камал благодарен ей за внука. Переживая за нее, понимая, как ей тяжело, Камал стал уговаривать отдать Сашеньку в детский сад. Ох, как же Салихат возмутилась! Даже кричала – кажется, впервые в жизни. Впервые они так крепко поссорились, и впервые она не разговаривала с ним утром. Молча накрыла завтрак, молча собрала еду с собой, молча ушла на кухню. Больше к этому разговору Камал не возвращался.