Маша Трауб - Или я сейчас умру от счастья

Лишь иногда ее накрывало, и она не могла понять – как все еще живет с валерьянкой? Она вспоминала, как рожала сына, тяжело, мучительно, и медсестра предлагала ей выпить но-шпу. Регина орала и выбрасывала таблетки из стаканчика на пол. Какая, на хрен, но-шпа? Но отчего-то она не могла выкрикнуть подобное мужу – зачем ты мне? Валерьянка? Желтые мелкие таблетки? Каким и оказался ее муж. Мелким, бессмысленным. Плацебо, а не муж.

Но она молчала и терпела. Закрывала глаза на похождения Леонида. Ведь ее сердце принадлежало другому человеку. А подобное предательство – похлеще измены. Каждый день Регина ложилась спать, желая спокойной ночи своему возлюбленному, тому, за которого мечтала выйти замуж, прожить с ним всю жизнь и умереть в один день. Каждый вечер она мысленно спрашивала, как прошел его день, как здоровье, не болеет ли. Она жила диалогами, которые звучали лишь у нее в голове. Она спрашивала, он отвечал. Всегда отвечал. Регина могла поклясться, что слышит его голос. И всегда слышала. Даже когда Леонид уходил, Регина, завернувшись в плед, до бесконечности прокручивая на пальце кольцо, спрашивала у своего возлюбленного, что ей делать. Как поступить? И он ей советовал потерпеть, убеждал, что она справится и нужно подумать о детях. Регина так и делала – думала сначала о сыне, потом о дочке. И в этом заключалось ее спасение. Дети, казалось, удивительным образом были похожи на нее и на ее возлюбленного. Ничего не взяли от отца.

Регина знала, что такое настоящая любовь. Леониду она была благодарна за собственное спасение, за жизнь. Иначе она бы тоже прыгала в лифте, чтобы сорваться в шахту, или стояла в раскрытом окне, настраивая себя на последний шаг. Или пыталась бы утопиться, задохнуться, повеситься. Все что угодно. Она не представляла, как выживет. А оказалось, это возможно. Лишь кольцо на пальце напоминало ей, что она любила, страдала, жила по-настоящему. Дышала, смеялась, умирала каждый день. Никто не знал о ее чувствах.

Почему она не вышла замуж за того, кого любила? Разве кто-то может ответить на этот вопрос? Почему все случилось так, а не иначе? Никто не ответит. Поругались из-за пустяка. А дальше – Регина узнала, что ее возлюбленный нашел ей замену, после чего боль и обида застили глаза и заглушили другие чувства. Она плохо помнила, как согласилась выйти замуж за Леонида. И первое время жила будто во сне, ждала, когда возлюбленный очнется и окажется рядом. А тем временем жизнь шла своим чередом – Регина родила сына, собирала чемоданы, обустраивалась в очередном военном городке. Бытовые хлопоты притупляли эмоции и желания. После рождения дочери Регина окончательно смирилась с судьбой. Да и не была она роковой женщиной, чтобы ломать, сжигать, сводить с ума. Всегда была ведомой. Леонид взял ее за руку и повел за собой. Регина подчинилась. Если бы возлюбленный приехал и повел в другую жизнь, она бы не раздумывала ни минуты. Но через знакомых она узнала, что ее любовь, мужчина всей ее жизни, женился, родил сына, развелся, снова женился. Родился еще один ребенок. И снова развод. Тоже обычная жизнь.

Регина часто задумывалась, как бы сложилась ее жизнь не с Леонидом. Или все-таки Леонид был ей «по судьбе»? И когда случилось то, что случилось, Регина снова задалась этим вопросом: неужели это все, чего она заслужила?

Собственно, никто из участников истории так и не смог вразумительно объяснить Лизе, как так получилось. Галюсик путалась в версиях, Регина отмалчивалась, плакала, даже винила себя, а Леонид… Ну его не призывали к ответу в силу обстоятельств.

Единственное, в чем сходились Регина и Галюсик – затмение. Да, именно так. Будто затмение на всех нашло. Во всяком случае, Галюсик клялась дочери, что и в мыслях ничего подобного не держала. Да и зачем ей этот «генерал», который даже не генерал, сдался?

– Выходит, что сдался, – пожала плечами Лиза.

Леонид тоже не понимал, откуда в нем вдруг проснулась солдатская удаль. Да сдалась ему эта Галюсик! Вообще не в его вкусе баба. Он предпочитал тех, что помясистее и погрудастее. Да ничего и не было ведь! Но Леонид, опять же в силу тех же обстоятельств, не мог оправдаться даже перед собственной женой.

Тот злополучный день не предвещал ничего плохого. Леонид позавтракал сырниками, ковырнул кашу и съел яйцо «в мешочек». Подумал, что надо бы попросить Регину сварить ему кашу «Дружба», которой кормили еще в то время, когда он служил в армии. Что там было-то? Рис и перловка? Или рис и пшенка? Повариха баба Люба так эту кашу варила, что ложкой подавиться было можно. Леонид сглотнул слюну и решил сегодня же попросить жену сварить на завтра не овсянку, а «Дружбу». Галюсик вышла на лестничную клетку выносить мусорное ведро. Леонид, открывая окно и закуривая, вспоминал кашу, молодость и грудь бабы Любы, которой было-то слегка за сорок, но вот приклеилась «баба Люба», и все. Естественно, вспомнил, как однажды нашел утешение между ее грудей. Померла, наверное, уже. Такая женщина! Он, сопляк, тогда, в тот единственный раз, чуть не сдох, будто марафон в противогазе пробежал. Зато потом воздух ртом хватал и надышаться не мог. Сердце колотилось, пот градом, да еще и руку обжег о плиту и заплакал от боли, как маленький. А баба Люба, голая по пояс, тряся грудями, поливала его руку маслом и успокаивала. Жаль, если померла. Может, жива еще?

– Леонид, доброе утро! – поздоровалась Галюсик.

– О, привет, соседка. И куда ты пропала? – обрадовался ей Леонид, отгоняя мысли о поварихиной груди.

– Никуда. Вот мусор выношу. – Галюсик кокетливо прикрыла коленки подолом халата. Леонид тут же уставился на Галюсикины коленки и крякнул от восхищения.

– Может, это, того? Регина в магазин ушла и в аптеку. Час ее точно не будет.

– Чего того-то? – Галюсик хлопнула ресницами, как невинная барышня. Леонид аж дымом поперхнулся от восторга.

– Галюсик, ты меня это… возбуждаешь. – Он подобрал самое приличное слово из своего лексикона. – Ну так это, я зайду к тебе?

– Ну, заходи. – Галюсик улыбнулась и снова что-то там попыталась сделать с полами халата, которые распахивались и не запахивались. – Через пять минут.

– Галюсик, ну ты и баба! Я ж сразу понял, что ты прям это! – обрадовался Леонид, неожиданно почувствовав то, чего давно не ощущал и, откровенно говоря, подзабыл, – желание, адреналин и вспыхнувшую вдруг мужскую силу. Он не сдержался и посмотрел вниз, на ширинку.

Галюсик хохотнула и убежала.

Леонид вернулся в квартиру и, исключительно для подстраховки, принял таблетку – пачку он купил давно и хранил для подобных случаев, которые случались все реже, а точнее, почти не случались в последние лет… Да не важно, сколько лет. Но ведь работает! А Регина на него как на какого-то импотента смотрела – жалела. И даже один раз сказала, что это кара за его прошлые похождения. Получается, и не импотент, и не кара вовсе. Просто все совпало – воспоминания о бабе Любе, халатик соседки и оп-ля!