АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Высокий, белый, с изящной лепниной по краям потолок. За то время, что провожу с Маркусом, я смогла в идеале изучить верхнюю часть черной спальни. Невероятный контраст — темнота, среди которой лишь белое пятно наверху.

Слышу, что дыхание мужчины становится прерывистым и подготавливаюсь к своей роли. До начала представления одна минута.

Выжидаю подходящий момент и переключаю все внимание на нижнюю часть своего тела, где усиленно работаю мышцами.

Спустя секунду Маркус замирает. Отлично, у меня получилось.

Блаженно улыбаюсь, напуская на лицо некоторые признаки приятной усталости. Дышу чуть чаще, чем положено.

Черные, как ночь, глаза мужчины впиваются в мои. В них искрами светится одобрение. Прекрасно. Ещё одно очко в твою пользу, Изабелла!

Длинные смоляные пряди Маркуса скользят по моей обнаженной груди, пока губы их обладателя добираются до лица. Едва ощутимые их поцелуи чувствую в районе скул.

— Изабелла, — шепчет он. — Ты прекрасна, моя девочка.

Продолжаю улыбаться, все ещё не сходя с импровизированной сцены.

— Завтрак будет через полчаса, — говорит мужчина, отрываясь от меня. На его едва розоватых губах красуется подобие усмешки.

Всегда удивлялась, как можно быть и живым и мертвым одновременно. Маркус подает признаки жизни только в спальне. И только со мной. Остальное же время назвать этого человека можно не иначе как «зомби».

— Конечно, — учтиво отзываюсь, внимательно следя за каждым его движением.

Вольтури не склонен к неординарным поступкам, но даже он, оставив меня, через секунду возвращался и накидывался с прежней страстью.

Джеймс говорит, я помогаю Маркусу чувствовать себя моложе. Намного моложе того, сколько ему есть.

Кстати — а сколько ему?

За все те три года, что провожу с этим человеком, так и не узнала его биологический возраст. А сам он мне ни разу даже намека не давал на эти цифры. Что же, это проблема, которая волнует меня меньше всего.

На мое счастье, дверь все же захлопывается.

Выжидаю несколько минут и с облегчением выдыхаю. Он ушел. На сегодняшнее утро все кончилось.

Неспешно поднимаюсь с простыней, сладостно потягиваясь, и направляюсь в ванную. Огромную комнату, походящую по размерам на кухню в доме моих родителей.

Невероятных размеров мраморное сооружение стоит в левом углу. Иногда наши «сессии» с Маркусом проходят здесь.

В правом же располагается туалетный уголок и душевая кабина. Туда-то мне и нужно.

Вмонтированные в стену полочки в душе хранят в себе более сотни разных шампуней и бальзамов. Среди них нет тех, которые можно назвать обыкновенными. На этикетках большинства ароматы тех фруктов, о которых я и понятия не имела.

В тот самый первый день, когда оказалась здесь, на глаза попался шампунь с розой. Именно ему до сих пор и отдаю предпочтения.

Джеймс даже заставляет меня покупать такой в наш дом, аргументируя это тем, что этот запах, исходящий от моих волос, его возбуждает.

Горячие струи приятно ударяют по обнаженной спине.

Каждый раз, когда чувствую тепло, в голове оживают воспоминания о месяце на холодной и голодной январской улице. Когда Джеймс нашел меня и привел к себе, ничего лучше в жизни и представить было нельзя. Все, чего так не хватало столько времени, в одночасье появилось в шаговой доступности.

Правда, как известно, за все в жизни приходится платить.

Я не стала исключением…

Но не будем о грустном. Те далекие дни, когда сомнения и неприязнь раздирали меня на части, давно прошли.

Та Изабелла умерла давным-давно. И она не вернется. Ни при каких обстоятельствах.

Выключаю воду и выхожу на мраморную плитку. Она прохладная, что доставляет удовольствием раскрасневшейся коже.

Оборачиваюсь махровым полотенцем и возвращаюсь в комнату.

За время моего отсутствия в ванной, женщина по имени Катрин приносит в комнату вещи, заранее отобранные Маркусом, и складывает те, в которых я пришла, дабы к вечеру их не пришлось искать.

Сегодняшний мой гардероб состоит из синих дизайнерских джинсов и тонкой белой блузки. Благо, нижнее белье телесного цвета так же предусмотрено.

По дому Маркуса запрещено передвигаться босиком (иначе мне бы не пришлось учиться дефилировать на каблуках). Сегодня «орудиями пыток» являются черные туфли на не слишком длинной, зато до ужаса тонкой шпильке. По-моему, если подставить вместо неё иголку для шитья, мало что изменится.

Переодеваюсь, изредка поглядывая на стену, где старинные часы отбивают нужное количество ударов и передвигают свои заплесневелые позолоченные стрелки по циферблату.

У меня есть пять минут на то, чтобы навести марафет перед зеркалом.

Стеклянная поверхность такая ровная, что любой мой недостаток тут же показывает без лишнего смущения.

Первое время было сложно выглядеть, как полагается, но человек, как было мной экспериментально доказано, всему способен научиться. Было бы желание… или необходимость.

Огромная деревянная лестница застелена темно-красным ковром. Его цвет пугающе напоминает артериальную кровь в человеческом теле.

Осторожно спускаюсь, стараясь одновременно выглядеть уверенной и грациозной (в моем случае это очень высокая планка) и не оступиться. Если я покачусь вниз шаром для боулинга, Маркус будет недоволен.

А уж Джеймс-то тем более…

Наконец жуткое изобретение человечества остается позади.

Следую к столовой, скрывающейся за массивной аркой из красного дерева.

Все стены этой комнаты окрашены в серый цвет, что придает ей строгости, угрюмости и дороговизны. Впрочем, в то же время она идеально отражает внутренний мир застывшего без движения хозяина, сидящего на одном из тяжелых стульев.

Их всего двенадцать и все они сосредоточены вокруг большого стеклянного стола. В центре его одиноко и блекло стоит гигантская ваза с искусственными цветами.

Немудрено — ничто живое не выживает в этом зомби-логове.

Мои шаги чересчур хорошо слышны в воцарившейся тишине. Здесь не шумят. Здесь не кричат. Здесь даже не дышат… ну, почти.

Когда до ближайшего стула остается два шага, рука мужчины указывает на место напротив него.

Послушно сажусь куда следует.

— Роза… — едва слышно протягивает Маркус.

— Роза, — немного поворачиваю голову к волосам, чтобы услышать аромат.

— È salito per la bellezza (Роза для красавицы), — с легкой ухмылкой, продолжает он.

— È salito per il mio uomo (Роза для моего мужчины), — поправляю я. Благо, теперь дела с итальянским обстоят гораздо лучше.

Черные глаза поблескивают. Очередное одобрение. Сегодня твой день, Изабелла!

— Ты голодна?

Ответ «нет» даже не рассматривается.