Грэм Джойс - Курение мака

– Вы зачем спрашиваете?

– Просто так, – сказал я. – Увидимся в тюрьме.

Не знаю, училась ли Клэр Мёрчант вообще где-нибудь? Волосы у нее были зачесаны назад, как у Чарли, так что она, несомненно, походила на мою дочь. И цвет волос такой же, и овал лица. Я легко представил, каким образом она могла путешествовать с чужим паспортом. Вид у нее после нескольких недель заключения был болезненный. Что действительно отличало ее от Чарли, так это излом бровей и привычка смотреть на вас исподлобья, причем во взгляде сквозило не любопытство, а осторожность. Ее губы слегка кривила презрительная усмешка на тот случай, если кто-нибудь бросит ей замечание или вздумает оскорбить. Не могу сказать, что она мне понравилась.

Одета она была в зеленую хлопчатую робу вроде тех, что носят санитары в наших больницах, и пластиковые сандалии. Мы встретились с ней в душном помещении – без окон и без каких-либо признаков вентиляции. Видимо, в камерах было еще хуже. Она сидела за маленьким столиком, рядом с которым поставили пластиковый стул для меня.

Минуту мы сидели друг против друга, как шахматисты за партией, а потом я открыл сумку с мылом, шампунем и прочей мелочью. У другой стены, также на пластиковых стульях, сидели Мик, Фил, Бразье-Армстронг и надзиратель, «подмазанный» Миком. Женщина из охраны, скучавшая у двери, подошла к столу, чтобы проверить выложенные мною вещи.

– Они просто конфискуют все это и заберут себе все, что им понравится, – сказала девица.

– Я могу попросить их не делать этого. Девица поняла, что я имею в виду.

– И я смогу вернуться в свою камеру?

– Она провела ночь одиночка, – пояснил надзиратель с лучезарной тайской улыбкой. – Это ей освежать голова. Сейчас она лучше помнить.

Здесь в камерах держали по шесть человек, но даже это было предпочтительнее по сравнению с заключением в одиночном карцере.

– Вы сможете взять эти вещи, – сказал я, как будто был директором тюрьмы, – и отправиться в свою камеру. Но прежде я хочу знать, где и когда последний раз вы видели мою дочь.

– Вы ждете, что я вам все выложу? С какой стати? Меня бросили гнить здесь. Он, – добавила она, ткнув пальцем в Бразье-Армстронга, – может только болтать, черт бы его побрал. Ничего не сделал, чтобы мне помочь. А мне терять нечего. Я и так получу свои двадцать лет, а может, и смертный приговор. Так что у меня своих забот хватает.

Мы знали, что участники наркотрафика часто пользуются ворованными паспортами. Но Клэр Мёрчант не призналась, кто она, даже после того как угодила в тюрьму. Отцовская интуиция подсказывала мне, почему она так поступала.

– Клэр, ваши родители не знают, что вы здесь? Она прикусила палец.

– Вы, думаю, понимаете, что теперь, когда установлено ваше имя, мы свяжемся с ними и расскажем, где вы находитесь. Они ведь имеют право это знать.

Тут она разревелась и сразу как-то все прояснилось: очевидно, она не посвящала родителей в свои делишки. Они понятия не имели, что их дочь сидит в тюрьме в Чиангмае.

Я дал ей поплакать минуту-другую, а затем протянул носовой платок. У охранника я спросил, можно ли дать ей закурить, и, после того как он утвердительно кивнул, зажег Мёрчант сигарету.

– Они ничего не знают?

Она кивнула, подняла заплаканное лицо и выдохнула дым в потолок. В глаза мне она не смотрела.

– У меня отец очень старый, – сказала она. – Он болен, не встает с кровати. Я даже думала остаться дома, но он сказал, чтобы я ехала, незачем мне болтаться и ждать, пока он отдаст концы. Я знаю, что жить ему осталось еще год, от силы два, и решила: если смогу выдать себя за другую – вы понимаете, что я имею в виду, – ему ничего не доведется узнать.

Я подумал о том, как давно я и сам не получал никаких вестей от Чарли.

– Но он же волнуется.

– Моя подруга посылает ему сообщения по электронной почте каждые две недели. А в Англии сестра делает для отца распечатки и читает ему вслух. Он думает, я сейчас в Австралии. Мой милый папочка. – Она снова расплакалась. – Я не хочу, чтобы он узнал про меня. Любимый мой старичок.

Затем она нам все рассказала. Таиландский Золотой треугольник, где выращивали опиумный мак, за последние годы превратился в Золотые ворота. Посевы мака вытеснили из Таиланда в Мьянму и Лаос.

Там опиум очищают и превращают в героин, а затем переправляют в Таиланд, потому что страна располагает широкими деловыми и туристскими связями с Западом.

Из того, что она поведала, я понял, что обычно для транспортировки порошка используют два способа – «на мулах» и «на муравьях». Первый позволяет переправлять большие партии товара, но связан с высоким риском и, соответственно, чреват убытками для боссов наркоторговли. Другой состоит в снаряжении армии «муравьев», переносящих небольшие пакетики контрабанды. При этом заранее известно, что часть из них попадется в руки полиции, но большинство сумеет изловчиться и доставить товар. Клэр Мёрчант не повезло.

Как и большинство туристов, побывавших в Таиланде, она влюбилась в эту страну, но не думала задерживаться здесь на всю оставшуюся жизнь. Ее арестовали в городе Фанг при попытке провезти в трусиках пакетик героина из Мьянмы. По ее словам, прежде она контрабандой не занималась. Просто поддалась на уговоры приятеля.

Но я ей не слишком поверил, потому что она украла паспорт у Чарли за пару месяцев до того, как попалась. Логично было предположить, что она отдавала себе отчет, зачем ей может понадобиться чужой паспорт. И что ни говори, покуривать травку она тоже начала задолго до ареста. Как, впрочем, и Чарли.

– Я была в джунглях, на севере. Там легко достать опиум, и маршрут считается безопасным. Тайские власти хотели бы всех уверить, что уничтожили плантации мака, но местные жители до сих пор его выращивают. Опиум вам могут предложить в любой деревне.

В одном поселке, как раз вблизи границы с Мьянмой, мы наткнулись на другую группу. В ней было несколько английских и американских туристов, которые здорово накурились; двое из них выглядели совершенно больными. Их проводники, конечно, задергались: ведь им велели держать туристов подальше от опиума. Но так или иначе, эти двое – девчонка и ее дружок – не могли идти дальше: уж слишком их развезло; они были вынуждены провести еще одну ночь в деревне. Мы все тоже собирались там заночевать, поэтому их проводники решили вести свою группу дальше, а нас попросили приглядеть за больной парочкой.

Они лежали на земле в бамбуковой лачуге. Не знаю, сколько трубок они выкурили, но были в полной отключке. Скорее всего они курили, воображая, что ничего особенного с ними не происходит, а потом просто вырубились. Я пошарила у них в сумках – искала документы паренька. Мой приятель хотел обзавестись чужим паспортом. Но, похоже, тот здорово его запрятал. Во всяком случае, его паспорта в сумке не оказалось, а вот ее паспорт я нашла.