Макс Фрай - Не мешки [litres]

Пока не почувствуешь непосредственно на себе воздействие сил, движущих миром, кажется, что «смирение» – дрянь, поповское слово. Ну, до какого-то уровня развития так и есть, смиряться можно только в сильной позиции, в которой уже не отдельные люди и обстоятельства, а весь мир с тобой говорит – и в диалоге с ним не смириться себе дороже. Дело даже не в том, что сломаешься, а в том, что если будешь слишком громко и противно визжать, мир перестанет с тобой говорить на понятном тебе языке (а воздействовать, конечно, продолжит, да так, что мало не покажется, эти силы воздействуют вообще на всех).

Пока не вспомнишь свою настоящую смерть, пока не осознаешь жизнь как данный тебе в подарок долгий и продуктивный миг до удара об землю, не избавишься от страха, точнее, от пожирающей все наши силы тревожности (даже если увидишь каким надо внутренним зрением, что за дрянь нас через эту тревожность жрёт). А когда у тебя есть всего миг до удара – ну, ёлки. Не то чтобы страх и тревожность автоматически исчезают, просто понятно, что с ними делать (ржать над абсурдностью, например).

Пока не ощутишь всем собой подлинное прикосновение духа, невозможно держать дух в приоритете. С этим не согласится ни один нормальный человеческий организм! Но, кстати, если вести себя так, словно дух действительно в приоритете, его прикосновение неизбежно. Собственно, ради этого всякие практики и нужны – любым (подходящим тебе лично) способом привести себя в состояние, в котором прикосновение духа к тебе неизбежно. А дальше уже всё просто, пути назад нет, ищи дурака.

/Вот это, конечно, и есть вопрос веры – практиковать наугад, без гарантий, непонятно, в общем, зачем. Умным людям особенно трудно, умные естественным образом скептики. Хорошо, когда удалось нагулять себе дар хотеть невозможного – вот просто из вредности, чо это оно тут невозможное? Ишь какое, пусть сбудется для меня любой ценой!/

Послушание препятствует вдохновению. Вдохновение не доступно послушным. Т. н. «плохим» людям вполне может быть доступно. Злым, эгоистичным, ленивым, несправедливым, пьяницам, бездельникам, и какие там ещё бывают пороки – вполне может быть доступно вдохновение. А хорошим, добрым, но послушным людям – нет.

Выглядит довольно несправедливо, но о справедливости-несправедливости тут речи нет. Человек, послушный другим людям – человеческий инструмент. А дух не берёт чужое. Видит, что уже занято, и не берёт.

Почему я говорю, что объяснить почти невозможно. Потому что послушание – страшная штука, айсберг, который практически скрыт. Про очень многие действия люди думают, что совершают их по собственной воле, а на самом деле подчиняются разлитому в воздухе приказу, общей актуальной тенденции социума: «надо зарабатывать деньги», «надо заниматься спортом», «надо худеть», «надо сортировать мусор», «надо семью и детей», «надо иметь развивающее хобби» и т. п.

При этом некоторые люди совершают ровно те же самые поступки реально по зову сердца, потому что им нравится, они этого хотят, и это не послушание, а нормальное поведение. Следовать зову сердца (тела, судьбы и так далее) нормально вообще.

А ещё некоторые люди могут искренне верить, будто следуют своим желаниям, а на самом деле, просто слушаться общего приказа по роте, разлитого в атмосфере, потому что свои желания вообще непонятно, где берут, и что при этом положено чувствовать, а так спокойней, уверенней, безопасней, «я хороший», «я правильно делаю», «я нравлюсь всем, меня одобряют», «я не умру».

Есть такой маркер: послушание лишает силы. Но медленно, постепенно, особенно тех, кто от природы здоров. Поэтому последствия послушания катят за возрастные изменения, да и всё. Тем более, что стареть, иметь возрастные изменения отлично вписывается в общую программу послушания (я всё правильно делаю, я как все). Не то чтобы непослушные не стареют (мало кто настолько непослушен, чтобы аж не постареть), но не испытывают от этого смутного удовлетворения. Ну и всё-таки в среднем гораздо медленней у непослушных этот процесс (если программа непослушания не включает «много водки» и «много наркотиков», которые, будете смеяться, тоже часть послушания – бунтарям ПОЛОЖЕНО прожигать жизнь).

Ещё послушание лишает радости. Но тоже постепенно. И ещё поди пойми, какова твоя норма радости, может, 4 раза в год это нормально… вы что дебилы совсем – КАЖДЫЙ ДЕНЬ?! К тому же отсутствие радости само по себе вполне проявление послушания – так и надо, все взрослые люди так живут.

Короче, всё просто: кто следует велениям сердца, тому и вдохновение (у него нет хозяев, а значит, дух может, если захочет, наложить на него свою лапу, канал для связи с небесами всегда открыт). А послушным хрен с маслом. А бунтарям, которые иногда вырываются за рамки концепции послушания, иногда хрен, а иногда и не хрен!

Но без колоссальной внутренней честности, недюжинного умища и хорошего градуса отчаяния, позволяющего запустить процесс, всё вышеизложенное – бессмысленная хренотень.

Самое поразительное и одновременно неприемлемое для меня, то, с чем я никогда не смогу согласиться – что за две тысячи лет пребывания в рамках культуры, именующей себя «христианской», люди так и не отказались от идеи не просто убивать, а мучительно убивать. Цивилизовавшись по самое не могу, люди неохотно соглашаются просто мучать, не убивая. А иногда, так и быть, убивать, не особенно мучая. Но мне что-то не кажется, что это такой уж великий прогресс.

На самом деле, понятно, конечно, что желание мучать других происходит от натурально Каиновой ревности, то есть, от зависти к наличию (и даже просто потенциальной возможности наличия) живой души у других. Пытки, мучения – самые простые способы доказать (в первую очередь, себе) презумпцию материи над духом. Такая возможность очень важна для тех, кому кажется, что в их собственном составе ничего, кроме материи нет.

Когда я говорю «кажется», я имею в виду ощущения, которые часто совершенно не коррелируют с так называемой «верой», т. е., теоретическими убеждениями. У кого нет непосредственного, практического, не побоюсь этого слова, чувственного контакта с Духом, для того его собственной души тоже как бы вовсе нет. Это доставляет индивиду непереносимые и одновременно неосознаваемые страдания, и он, бедолага, мечется в поисках доказательств, что он не один такой разнесчастный, ущербный, что никакого Духа ни для кого нет, а если говорят, будто есть, это у них полёт фантазии на крыльях воображения, до поры до времени, пока не превратим их в гору орущего от боли мяса, пока не докажем, что все – такие, как все.

В Берлинском музее Gamburgerbanhoff мне продали две книжки с ранними картинами Йозефа Бойса, каждая весом примерно в три тонны (ладно, по два кило) с пересылкой по нужному адресу. И вот посылка с книгами пришла, о чём мне сообщили, прислав смс. В смс говорилось, что посылку можно получить в крошечном супермаркете на улице Швенто Стяпано. Я хорошо знаю этот супермаркет, там нет специальных ящиков разных почтовых служб, просто втиснуть их некуда, поэтому удивление моё было велико.