Ася Лавринович - Там, где живет любовь

– Третьякова, зачем ты толкаешься? – проворчала Руднева, потирая ушибленный нос.

– Тебя не спросила, что мне делать! – сердилась Ира на Диану. – Завтра же поговорю с вожатым, чтобы эту чокнутую отсюда выселили!

– Тебе лишь бы с вожатым поговорить! – ехидно отозвалась Руднева.

– А тебе – селфи, стоя у шторки, запилить! – не отставала Ира, уже переключившись на Диану.

Амелия, поняв, что у девчонок давние счеты, с интересом наблюдала за происходящим. Я наконец встала на ноги и, брезгливо скинув с кровати пауков, сердито зашипела:

– Так, хватит орать! Сейчас все палаты вокруг себя соберем. С пауками разберемся завтра! – При этом я выразительно посмотрела на Циглер, но та лишь довольно усмехнулась. Совершенно точно ей нравилось пугать людей. Но почему своей жертвой она выбрала именно меня? Мне, как и Ирке, не хотелось оставаться с ней в одной палате. – Всем спать.

Я подошла к выключателю и щелкнула по нему. Комната снова погрузилась в полутьму. Я легла на кровать и укрылась одеялом. Девчонки тоже улеглись.

Перед тем как уснуть, я снова подумала о Никите.

Утром высоко в ветвях пели птицы. Вокруг приглушенно шумели сосны, вдалеке поблескивало синью озеро. Мы с Даней сидели на бордюре и время от времени задирали головы, пытаясь рассмотреть хоть одну чирикающую птицу… Я до сих пор тяжело дышала после кросса, который нас заставили бегать из-за опоздания на зарядку. После выяснения отношений наша палата поздно легла спать, и в итоге никто не услышал будильник. Потом Руднева, будто назло, слишком медленно собиралась, Ирка нервничала, а Амелия отпускала в нашу сторону ядовитые шуточки, чем снова злила Третьякову…

Все, о чем я сейчас мечтала, – это холодный душ. И стакан воды. Даня, щурясь на солнце, перевел взгляд с сосен на волейбольное поле, где ребята, жарко споря, пытались разбиться на две команды.

– Хорошо, что я сюда приехал, – наконец проговорил Третьяков.

– Правда? – удивилась я. – Помнится, мне вас приходилось на аркане всех в лагерь тащить.

Даня рассмеялся.

– Меня пугали занятия. Но английский язык здесь ведет такая ладная студенточка… Были бы такие учителя в нашей школе.

– Ага, размечтался! – хмыкнула я, вспомнив Светлану Виссарионовну, которая во время урока рассказывала ученикам на английском языке о своем четвертом по счету муже.

– А мне здесь бывает грустно, – призналась я, вспомнив про бессонные ночи. Конечно, не скучные, но такие дождливые, звездные, тревожные…

– Грустно? Почему?

Я только пожала плечами:

– Сомневаюсь, что и дома мне было бы сейчас лучше.

– Но здесь же есть Марк. – Даня дурашливо поиграл темными бровями. Нет, Ирку придушить мало за то, что она рассказала о моей симпатии к Василевскому.

– Ну и что? – сердито отозвалась я.

– Думал, он тебе нравится.

– Он всем нравится, – вздохнула я. – И ему – тоже все. В этом и проблема.

Марка выбрали капитаном одной из команд. Изредка он посматривал в мою сторону, потом в сторону вожатой младшего отряда, которая сидела на трибуне. Пару раз взглянул на одну из подруг Оксаны… И при этом каждой приветливо улыбался.

– А еще у нас такая палата… Сложно найти с другими девчонками общий язык.

В этот момент на бордюр подсела запыхавшаяся Ирка, которая вместе с Циглер навернула еще один лишний кружок по территории. За то, что они обе пререкались с воспитателем из-за наказания.

– Вы о чем? – выдохнула она, бесцеремонно пихнув в сторону брата.

– О нашей палате номер шесть, – усмехнулась я, припомнив повесть Чехова.

– Разве вы не из десятой? – удивился Даня.

Я только рукой махнула.

– О-о да-а, – протянула Ира. – Палатка у нас что надо! Контингент зачетненький. Как, в принципе, и во всем лагере. Набрали каких-то недотеп!

С этими словами Ирка кивнула в сторону Люси Антоненко, которая тоже собралась играть в волейбол. В тот момент, когда мы повернулись к ней, на голову Антоненко обрушился мяч. Со всех сторон послышался хохот. Люся тоже подхихикивала, но вряд ли ей было в тот момент до смеха…

– Ладно недотеп, – встряла я. – А стерв?

Теперь мы втроем уставились на Соболь, которая сидела на первом ряду трибуны и пожирала глазами Василевского. Тут же недалеко от нее сидел понурый Кузя. Мне стало его жалко. Никогда не питала к Максу особых симпатий, но такого отношения к себе он не заслуживал…

– Ладно стерв, – подключился к нам Даня. – А Оззи Осборна?

– Какого еще Оззи Осборна? – не поняла я.

Даня кивнул в ту сторону, где после кросса на траве разлеглась Циглер. Я рассмеялась:

– Это у вас семейное – давать прозвища бедной Амелии?

– Да ладно, это ж я любя, – смутился Даня. – Я уже говорил: Амелия – огонь девчонка!

– Да уж, огонь, – вздохнула Ира. – Мы из-за этого огонька уже какую ночь не спим. Думаешь, почему на зарядку опоздали? Сначала дура Руднева полночи трещит, потом Циглер нас пугает…

– Пугает? – заинтересовался Даня. В его темных глазах забегали чертики.

– Ага, вчера Вере пауков подбросила в кровать, представляешь? – принялась жаловаться брату Ира.

– Пауков? Настоящих? – восхитился Даня.

– Фу, нет, конечно!

– Все равно ништяк!

– А еще приглашает меня на территорию заброшенного лагеря, – сказала я. – Наверное, чтобы еще раз попугать. Ищет дырку в заборе.

– Заброшенный лагерь? – снова встрепенулся Даня. – Вообще-то, я знаю, как отсюда можно слинять. Дырок в заборе нет, но вот место без камер точно есть. Мы с Никитосом как раз ночью на выходных удрать собираемся, когда администрации не будет.

– Не смейте! – зашипела я. – А если поймают? А жетоны?

– Боже, Вера, ты со своими жетонами! – отмахнулась Ирка. – Как свинья-копилка!

– Просто я самый здравомыслящий человек среди вас, – проворчала я, подперев щеку кулаком.

– Дань, а куда вы собрались линять? Зачем?

У Третьяковой горели глаза. Ну да, если она в кромешной тьме сунулась в пустую колясочную, то убежать ночью из лагеря вместе с Даней ей тоже не составит труда.

– Тут в дачном поселке тип один знакомый отдыхает, хотим у него «соньку» взять порубиться. В вашем корпусе по выходным только вожатые дежурят, и плазма на первом этаже есть. С Иркиным обожаемым Борюсиком по поводу приставки договоримся…

– А если вас поймают? – спросила я.

– Не вас, а нас! – Не дав Дане ответить, Ирка пихнула меня локтем под ребра. – Мы тоже бежим.

– Ну вот еще! – возмутилась я. – Я тут за вас всех отвечаю. Никуда я не побегу! И что-то ты не горела таким желанием линять из лагеря, когда Циглер нас на заброшку зазывала!

– Одно дело с этой ненормальной в лес бежать, а другое – в дачный поселок с собственным братом! – фыркнула Ира.

– Вообще, если поймают, могут домой отправить, – ответил Даня. – Слышал, в прошлом году так за пивом линяли…