Ася Лавринович - Там, где живет любовь

– Наверное, я понял, что ты мне нравишься, в тот момент, когда услышал о симпатии к рыжему. Я даже не думал, что меня будет так раздражать твой потенциальный кавалер. На парней Ирки и Рудневой всегда было плевать. А тут я не мог скрыть раздражение. А когда вы с Третьяковой его обсуждали, мне казалось, ты мне под кожу иголками лезешь…

– Почему ты сразу мне обо всем не рассказал?

– Ты ведь тогда относилась ко мне только как к другу. Поэтому после той дурацкой драки я решил, что это даже лучше, что мы перестали общаться. Придет другой, и я снова не сдержусь… И только теперь понял, какой был дурак, что не объяснился с тобой раньше. Мне тебя не хватало.

Я молчала, обдумывая слова Никиты. Возможно, вселенная не зря дала нам тайм-аут. Потеряв Никиту на целых два года, я стала как птица с подрезанными крыльями. И вот теперь наконец я снова могу летать. До момента нашего воссоединения я даже не подозревала, насколько мне дорог Никита. Зато теперь он рядом. Я могу обнять его, поцеловать, прокричать на весь темный лес, что он – только мой… Я придвинулась ближе к Никите, и он тут же обнял меня за плечи. Высокие черные сосны закружились, зашумели. И голова пошла кругом от счастья. Счастье. Кроме него, больше в жизни ничего не хочется.

Я подняла голову и принялась снова рассматривать лицо Никиты.

– Что у тебя с носом? – спросила я, осторожно коснувшись пальцем чуть ниже переносицы. – Другой какой-то стал… Раньше не замечала.

– Ломал, – смутившись, ответил Никита.

Чердачное окно с треском отворилось, и показалась голова Рудневой в бигуди. Я тут же отпрянула от Никиты, а тот нехотя выпустил меня из объятий. Пока не хотелось, чтобы Диана узнала, что мы с Яровым вместе, иначе каждую ночь пришлось бы обсуждать с Рудневой наши отношения.

– Приветик! – кряхтела Ди, пытаясь выбраться на крышу. Видимо, сзади ее кто-то хорошенько подтолкнул, так как Руднева пискнула и повалилась на старый пыльный шифер. Следом показалась довольная Амелия. Обе уже успели переодеться.

– Ну как прошли ваши съемки, Хичкок? – со смехом спросила я у Амелии.

Циглер показала большой палец. Затем и остальные ребята выбрались на крышу. Марк сел рядом с Даней, который оперся спиной о старую деревянную раму чердачного окна. Василевский снова впился в нас с Никитой взглядом. Мне стало не по себе. А еще из головы никак не выходила его встреча с Соболь. Какие общие дела у них могут быть?

Диана села рядом с Амелией, скрестив ноги, и в темноте принялась разглядывать свой маникюр.

– Амелия, ты толкнула меня, и я ноготь сломала!

Циглер только удрученно вздохнула. Некоторое время мы молчали, прислушиваясь к лесным шорохам.

– Вот ты вроде неглупая деваха, – нарушила тишину Амелия, обращаясь к Диане. – А ведешь себя иногда просто невозможно. Ну неужели у тебя правда сладкая вата в голове? Ведь болтаешь об одних глупостях…

– Я такая, какая есть! – с вызовом произнесла Руднева. – Никого из себя не строю. Пусть для тебя глупости, а я это называю интересами. И уж не моя вина, что они у нас с тобой не совпадают.

Мы с Иркой молча смотрели на девчонок. Парни тоже с интересом прислушивались к спору Амелии и Дианы.

– Ты ведь могла бы сойти за вполне нормальную девчонку, если б не наносила такой ужасный макияж и не таскала всю эту черную мрачную одежду… – продолжила Диана.

– Ну, зная историю Амелии, если честно, не удивляюсь, что у нее такой черный внутренний мир, – подала голос Третьякова.

– А что с моим миром? – вскинула на Ирку темные глаза Амелия.

– Ну про маму, про бабушку…

Мы с Циглер переглянулись. Кажется, Амелия сама уже запуталась в своих сказках. Со всеми переживаниями я забыла рассказать Ире о том, что история Циглер – выдумка. Да и не была уверена в том, что вправе рассказывать о чужих семейных секретах.

– Они узнают правду? – спросила я у Амелии.

– О чем вы? Какую правду? – тут же всполошилась Руднева.

– Хорошо-хорошо, – недовольным голосом начала Амелия. – Та история с моей мамой и выгребной ямой – выдумка. Я просто хотела произвести на вас впечатление.

– Какая еще выгребная яма? – вклинился Даня.

– Вот ты все-таки дура, Амелия! – возмутилась Ирка. Но, видно, все же выдохнула с облегчением. – Мы ведь искренне тебе сочувствовали!

– Вот-вот! И я прониклась! – обиженно добавила Диана.

– У меня вполне себе обычные родители, – продолжила Амелия. – Папа – военный. Мама… Его преданная вторая половинка. – Циглер как-то грустно усмехнулась. – Мы часто переезжали, и я школы меняла, как перчатки. Всю свою жизнь хотела, чтобы у меня появились настоящие друзья, но попробуй их заведи, когда каждый день – как на вулкане. В конце концов я попросила, чтобы меня оставили у бабушки, чтобы спокойно доучиться в старших классах…

– У бабушки-ведьмы? – перебил Даня.

– Да обычная у меня бабушка, – поморщилась Амелия. – Понятия не имею, кто такие глупые слухи распустил.

– Просто говорили, что ты ее очень боишься, – пожала плечами Ирка. – А остальное люди уж сами додумали.

– Я правда ее боюсь, – призналась Амелия. – Моя бабушка очень строгая. В прошлом учительница. Она консервативная и редко пытается войти в мое положение. Все время воспитывает. Наверное, поэтому мне так хотелось умотать в этот лагерь хоть ненадолго. Отдохнуть немного от вечных нравоучений.

– А мы как-то были у тебя дома, – разоткровенничалась Ирка. Я посмотрела на подругу и сделала страшные глаза: мол, не смей рассказывать о нашем позоре! Но в темноте Третьякова ничего не заметила и беспечно продолжила: – Ну как дома… в подъезде. Нам открыла дверь лысая сумасшедшая старуха…

– Хотя потом, по нашим сведениям, у нее на голове внезапно очутилась прическа, – добавила я, решив не рассказывать Амелии, Диане и Марку еще и о той спасательной операции, когда Даня и Никита пришли к нам на помощь.

– Зачем же вы потащились в мой подъезд? – удивилась Амелия.

– Да так, поговорить хотели, – туманно ответила Ира. – Позже с тобой все выяснили.

Каждая из нас троих тут же вспомнила о позорной стычке на школьном дворе, но обсуждать тот случай никому не хотелось.

– Тогда вы просто перепутали квартиры, – прыснула Циглер. – Попали в тринадцатую, к Стелле Аркадьевне. Она действительно носит парик. И уже давно с головой не дружит.

– Она сказала, что ее внучки больше нет. Она выбрала тьму, а не свет, – припомнила я страшные слова лысой старухи.

– Ну да, в этом году внучка Стеллы Аркадьевны не голосовала за КПРФ! – сообщила нам Амелия.

Тут раздался страшный треск, из-за которого все вздрогнули. Даня, сообразив наконец, о чем идет речь, так громко расхохотался, что, навалившись на старую трухлявую раму, провалился в темное чердачное окно…