Саша Саин - Испытания сионского мудреца

«Он земной, в отличие от Дегенрата», — осторожно хвалила его Клизман. «Он правильный, у него жена есть и двое детей», — брезгливо скривившись, добавляла Кокиш. «И нудный», — хотелось добавить мне. Ещё у Бомбаха были оттопыренные уши, наклонённая вперёд под углом голова! В физиономии было что-то поросячье, но вместо хрюканья: негромкий, затихающий к концу предложения голос и сонные глаза. От этого он и казался Клизман более приземлённым. Она его подкусывала, а он мало реагировал, но чувствовалось — порулить будет не против, постепенно только будет это делать, не как Дегенрат, не как: «с раной Мамай ворвался в сарай», что я часто слышал от брата в раннем детстве! Больные на Бомбаха не жаловались, как на Дегенрата. Он для них ничего хорошего не делал, но и не будоражил. Дегенрат тем более ничего хорошего не делал для больных, но ко всему ещё и стегал их. На фоне менее агрессивного Бомбаха, Бабой-Ягой для больных стала Клизман — она их кусала, подкусывала! А злой настоящей мачехой стала (кто бы мог подумать) трусливая фрау Пусбас! И из-за этого я жалел, что помог нарушить равновесие в доме, убрав Дегенрата. В каждом таком доме нужен свой Дегенрат!

Мина крепко присосалась к вымени Кокиш! Но была не против пососать у кого угодно, кто начальник! Вот только у Шнауцера она не решалась это делать, хотя и пыталась. «Боюсь я его как-то! Он какой-то не такой!» — жаловалась Мина. И поэтому Мина Барсук следила за каждым шагом и передвижением Шнауцера! И даже, когда он предложил сегодня на очередной встрече с бывшими пациентами нам с женой с ним запечатлеться на фото, Мина тут же подскочила, откуда ни возьмись, и свои 20х15 вклинила в кадр, чем испортила наши с женой выражения лиц. Мало кто из «прежних» добрался до этого праздника — для нас с женой уже третьего! Но вот, Ковачич — убиенный хаузмайстер, пришёл! Его, как всегда, пригласили мясо погрилить! Он это хорошо делал в своё время!

«Я тоже буду приходить мясо грилить, когда уйду из клиники!» — объявил я Шнауцеру. «Как вы думаете, докторэ? — как бы ответив на моё предложение, спросил, а вернее сказал, Шнауцер. — Только не пугайтесь! Я решил поехать в Китай и привезти оттуда китайцев! Они ведь оригиналы по акупунктуре и к тому же дёшево стоят! На вашу зарплату я могу минимум пять, а то и десять китайцев купить! И больных будет много! Все хотят китайцев! Наши немцы же дураки! Конечно, вы не бойтесь, докторэ, вас я оставлю! Но я открою, может, еще одну клинику или пару амбулаторий! Я ведь «оконом»! А, докторэ, как идея?». «Как хотите! Только не знаю, понимаете ли вы, что больные ко мне ходят не только и не столько из-за акупунктуры! Вон, видите, больной Фридрих, например, уже больше двух лет ходит ко мне амбулаторно! А последнее время и со своей женой вместе ходят!». «А зачем он ходит? Что он у вас делает?» — недовольно проворчал Шнауцер. — «Лечится». «Так долго лечится?!» — недоверчиво спросил Шнауцер. — «Да, но не только акупунктурой, наши пациенты с психологическими проблемами и меньше всего нуждаются в акупунктуре! С ними нужно уметь и психологические беседы проводить, и гипноз помогает! К каждому больному нужно подходить индивидуально! И не смотреть на часы». «Это я знаю! — раздражённо буркнул Шнауцер. — Кстати, докторэ, одна очень симпатичная молодая швейцарка, такая красавица прямо, психолог, хочет пройти у вас стажировку! Она училась в Китае акупунктуре! Что, если и у вас ещё подучится? Посмотрит, как вы всё это делаете — гипноз! И как с больными беседуете! Могла бы и вам иногда еще помочь! Она живёт в Германии! Вы, конечно, не бойтесь! Я вас никем не заменю, но жалко, если вы свой ценный опыт никому не передадите, докторэ! Она готова хоть год у вас учиться! Она хочет совмещать акупунктуру с психологией, как вы!».

«У меня уже есть помощница!». — «Кто, докторэ?!». — «Как, кто! Жена! Она и работает не хуже меня и половину денег, что я вам приношу, зарабатывает! Только вы ей не платите их!».

«Ах, докторэ! Вы всё о своём! Ваша жена вам помогает, а мне нужно, чтобы вас кто-то смог заменить!». — «Вы имеете в виду, как Люлинг?». — «Ах, вы, докторэ, очень недоверчивый, как все евреи!».

«Алле, Мина! — заскочила Мина. — Я слышала, что Шнауцер хочет китайцев привезти на ваше место! Это правда?». — «Да, полтора миллиарда».

«Нет, я слышала, что примерно 10 или 12 китайцев! Знаете, его можно тоже как-то понять, китайцы же дешёвые!».

«Да, он любит дешёвок!» — согласился я.

«И ещё, знаете, я думаю: Шнауцер хочет вас на место поставить!» — проговорилась Мина, что она хотела бы сделать со мной — «спасибо за поддержку», называется это у «Мин».

Возьмём две недели отпуска, пока китайцы не хлынули, решили мы с женой. «Это я, — Мина! Мина, я! — орала в трубку Мина, за два дня до конца отпуска. — Боже, какое горе! Ах, какое горе!» — стонала Мина. «А что случилось?» — спросил я. — «Вы что, не слышали?!». — «Нет, ничего ни по телевидению, ни по радио вроде не сообщали! А что? Ленин умер или Кеннеди убили?». — «Да нет же! Удивляюсь, что вы ничего никогда не знаете! Все знают, а вы не знаете! Шнауцер уволил Силку Кокиш! Он её уволил, какое горе! Что теперь делать, не знаю?!». — «А за что?». — «Придёте, расскажу! Какое горе, какое горе! Что теперь делать?» — причитала Мина, как будто ей руку или ногу оторвали.

Грустного Шнауцера увидел в вестибюле, когда возвратились из отпуска. «Как дела, доктор? Зайдите ко мне», — попросил Шнауцер. «А у вас как дела?» — спросил я у него. Посмотрев на меня внимательно, Шнауцер передумал со мной делиться своим горем, понял я. И стал нести какую-то чушь, пустяки! Не для этого же он меня сюда позвал!

«Где Кокиш?» — спросил я у весёлой секретарши Пир-воз. — «Нет, и никогда её уже здесь не будет! — ещё более повеселев, ответила Пирвоз. — Она уволена!». — «За что?». — «За то, что злоупотребила доверием Шнауцера». «И вы уверены, что она не вернётся?» — спросил я у Пирвоз. «Уверена! Никогда больше! Никогда! И я плакать не стану!» — рассмеялась Пирвоз. — «Это я понимаю, но я не исключаю, что Кокиш вернётся». «Да вы что! — возмутилась Пирвоз. — Этого не будет никогда! Шнауцер на неё очень зол». «Злой, но грустный, — подумал я, и сказал: — Всё сейчас зависит только от Кокиш!» — не порадовал я Пирвоз.

«Что Кокиш такое сотворила?» — спросили мы с женой у заскочившей к нам перепуганной и растерянной Мины. «Ой, не спрашивайте! — заламывая пухлые руки, простонала Мина. — «Такое горе! Такое горе! Такое несчастье!». — «У вас такой вид, как будто вы осиротели». — «Ой, точно! Именное такое у меня чувство!». — «Так, что же случилось?!». — «Только вы никому не говорите! Шнауцер застукал Силку с другим! Это надо же было такому горю случиться! И что вдруг его принесло именно в это время к ней домой поехать! На пять минут приехал бы позже, и бедная Силке успела бы! Так, нет! Его именно принесло тогда…! Ах, какое горе, какое горе! Что теперь с нами всеми будет?! Страшно аж подумать! К кому теперь приткнуться? Ума не приложу!».