Леонид Финкель - Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению [Авторский сборник]

Копья, сабли, ножи. В стальных лезвиях спала и зрела человеческая злоба.

Вещи переживают людей. Миллионы осколков вытаскивают археологи из земли и складывают из них изящные амфоры, очаровательные кувшины, глиняные тарелки. И теперь – как новенькие! Кто знает, завершилась ли их история или только начинается?

Римские легионеры. Греческие монахи. Одержимые безумием потомки Ишмаэля. Крестоносцы с такими звучными именами – Ричард Львиное Сердце или прованский трубадур, князь Рю Блай, который на всех парусах мчался сюда, в Палестину, к своей возлюбленной…

В конце концов, каждый изведал вкус смерти, чтобы потом обратиться в воспоминание…

А мы все стоим и стоим.

Было время, когда на имя «Палестина» откликались только пустынные ущелья, Иудейские горы или пески Негева.

Еще в середине прошлого века в Иерусалиме существовал квартал прокаженных. В городе с населением в двадцать две тысячи человек не было ни одного врача!

В 1907 году в Палестину отправился будущий первый президент Израиля Хаим Вейцман: «Пустынная то была, в общем, страна – один из самых заброшенных уголков захолустной и убогой Оттоманской империи». Но самое грустное впечатление произвел на него Иерусалим: «Здесь действительность оправдывала самые худшие ожидания. Еврейский Иерусалим представлял собой жалкое еврейское гетто, всеми забытое и лишенное достоинства. Все его прославленные исторические святыни принадлежали другим… Весь мир был достойно представлен в Иерусалиме – кроме нас, евреев. Зрелище это ввергло меня в невыразимую тоску, и я покинул Иерусалим в тот же день, не дожидаясь вечера. Свою неприязнь к Иерусалиму я не мог изжить потом долгие годы…»

Моше Новомейский, который заложил основы израильской химической добывающей промышленности, на всем протяжении от Иерихона до Мертвого моря – в 1911 году – не встретил ни одной живой души…

Голду Меир по приезде в страну (1921 год) больше всего поразило, что все, все покрыто мухами. Ее приунывшая сестра Шейна хваталась за голову: «…все до того примитивно, и солнце, солнце, которого просто нельзя выдержать!»

Шатобриан, еще раньше путешествуя из Парижа в Иерусалим, писал в дневнике: «Окиньте взором пространство между горой Сион и Храмом, вы увидите тот маленький народ, что живет обособленно от остальных жителей города. Будучи постоянно унижаем всеми, он поник головой, но не жалуется, он подвергается гонениям, но не ищет правосудия, он позволяет осыпать себя ударами, но не издает ни единого стона: когда требуют его голову, он подставляет ее под турецкую саблю.

Если один из членов этого всеми гонимого сообщества умирает, близкие ночью, украдкой хоронят его в долине Иосафата… Войдите в жилище любого из этого народа, и вы увидите ужасающую нищету, вы застанете его в тот момент, когда он заставляет своих детей читать святую Книгу, а те, в свою очередь, будут заставлять своих детей…»

Шатобриан был просто поражен: «Персы, греки, римляне исчезли с лица земли, а маленький народ, родившийся задолго до появления этих многочисленных народов, все еще, ни с кем не смешиваясь, существует на обломках своей родины. И мы думаем, что если в жизни народов есть что-нибудь, что может быть названо чудом, то только это».

Что бы сказал Шатобриан, узнав о создании еврейского государства?

Упаси бог впасть в патриотический раж. Меня ждут другие сны. Тот, кто прожил период перестройки в бывшем СССР, прошел коллективное испытание стыдом, кажется, не может быть лжепатриотом. А ведь как не задуматься: один кибуц Негба, что неподалеку от Ашкелона, может сегодня обеспечить молоком Московскую и Ленинградскую области!

На экзамене в Литературном институте моего друга аварского поэта спросили: какая разница между реализмом и романтизмом? Мой друг был сделан из настоящего пороха. Дня не проходило, чтоб он пусть миг – не побывал в раю.

– Реализм – это когда орла называют орлом, а романтизм – это когда орлом называют петуха.

Украину я хочу называть Украиной. Израиль – Израилем. Еще Шолом-Алейхем писал, что Егупец – это то место, где жить нельзя, а заработать можно. В Израиле, кажется, наоборот: жить можно, а заработать нельзя. Вероятно, по этой причине мои совсем старые приятели никак не решатся репатриироваться в Израиль, хотя уже дважды приезжали на «разведку», а вот сейчас наконец прислали свою дочь по программе для юношей и девушек.

– Дай Бог ей найти себя в Израиле, дай Бог, чтоб она и нас вразумила…

И я вспомнил старую шутку. Хоронят младенца. Отец причитает у могилы:

– Мой бедный мальчик, проси у Всевышнего для своих несчастных родителей обеспеченную старость, а для своих сестер удачное замужество, а для твоего больного дяди выздоровления, а для твоих братьев успеха в делах…

Могильщик не выдерживает:

– Слушайте, когда имеют столько дел, не посылают ребенка, а идут сами…

Теперь мы здесь. И по старой советской привычке везде высматриваем очереди:

– Друзья, что дают?

– Ха! Дают по морде!

– А почему такая большая очередь?

– Так ведь бесплатно…

Мы здесь. И вот рассказываем…

– Такое ощущение, что весь народ Израиля сдвинулся по фазе, – говорит друг и смотрит на раскинувшуюся перед ним Газу. – Да. Влево. К пропасти. Хеврон отдан. На очереди – Иерусалим. У меня нет ни малейших сомнений в том, что Биби (так в народе называют премьер-министра Биби Нетаниягу) согласится на раздел нашей столицы… Биби… Биби… Та еще кликуха для главы еврейского государства! Выпустить из тюрем арабских террористок – да это же просто безумный шаг!

Издали Газа кажется лысой, почти никакой зелени, всюду грязь. Еще от поездки в Египет остались воспоминания – выпьешь черную воду из-под крана, глядь – летальный исход, а в Газе вроде бы не только пьют, но и крепчают. Как и в Каире или Александрии, здесь никому не приходит в голову соблюдать дорожные правила, почти нет светофоров. Многие ездят как Мессия – на ослах. Раньше по указанию израильских властей ослы были пронумерованы как автомобили, ныне – все без номерного знака, езжай в охотку – преимущества автономии…

И еще, разве не говорил Арафат: «Отсюда, из Газы, мы проскользнем как змеи и освободим наших братьев на Западном берегу».

Из Газы он обращался к Рабину: «Возвращайтесь в Тель-Авив, оставьте Хеврон, Шхем и священный Иерусалим… Мы предлагаем вам оливковую ветвь…»

– Взяли, не задумываясь… – бормочет под нос товарищ…

Газа! Грозная, дерзкая, сильная – такие смысловые параллели у слова «Газа» с близкими по написанию и звучанию ивритскими словами. Ворота в Эрец-Исраэль с библейских времен. Александр Великий, Тит, Наполеон, генерал Алленби – все начинали свое вторжение с Газы. Пробовала воспользоваться вратами Газы египетская армия во время Войны за независимость. В отличие от предыдущих случаев, слава богу, неудачно…