Люси Кристофер - Взаперти

– Неужели не чешется?

– Это только нижний слой, – объяснил ты. – Когда он высохнет полностью, я нанесу узоры.

– Какие такие узоры?

Ты улыбнулся моей растерянности. Взял мою ладонь, прижал к своей груди и удержал в этом положении.

– Узоры земли. – Ты кивнул на рисунки вокруг нас. – Подожди, вот начнется закат, и тогда вся эта комната оживет.

– То есть?

– Увидишь.

Моя ладонь, накрытая твоей, ощущала гулкий стук твоего сердца. Я поспешно отдернула пальцы. Ты тоже убрал руку с груди и поправил волосы. Песок лавиной посыпался на пол. Ты потряс головой, и песка ссыпалось еще больше.

– Песчаная буря, – сказал ты. Ты вертел головой, мотая золотистыми волосами, и вокруг тебя разлетался песок.

Я направилась за тобой к двери, от увиденного у меня слегка кружилась голова. Ты приложил мою руку к своей спине. Кожа на ней была теплой и влажной, позвоночник тянулся под ней, как корень.

– Разрисовать себя спереди я смогу, но до спины мне не дотянуться, – сказал ты.

Я торопливо убрала руку.

– Не хочу я рисовать на тебе.

– Тебе и не придется. – Ты обернулся. – В Отдельностях возле пруда есть листья, длинные такие. Ты не принесешь мне один? И заодно прихвати мха.

Ты отступил, оставив меня в дверях. Я постояла на ящике за дверью, качая его ступнями туда-сюда.

– Возвращайся, когда начнется закат, – сказал ты мне вслед. – К тому времени я буду готов.

Ты закрыл дверь. Я побрела к Отдельностям, притворяясь сама перед собой, что не собираюсь выполнять твою просьбу. Шла медленно, останавливаясь, чтобы поглядеть по сторонам, делая вид, что крошечный лиловый цветочек, который я приметила среди песка, и есть истинная цель моей прогулки. Высокую траву я шевелила палкой, как делал ты, чтобы вспугнуть змей.

У пруда я нырнула под ветку эвкалипта и ползком добралась до воды. Окунула в нее пальцы, наслаждаясь внезапной прохладой. Дошла по берегу пруда до нависающего над ним камня, где в тонкой темной щели рос мох. Вокруг меня каких только существ не было, но я не шарахалась от них. Мной овладело странное спокойствие, я просто радовалась полуденной неге, заставшей меня в этом уголке. Камень в тени оставался прохладным, некоторое время я сидела, положив на него голые икры. Потом нащупала в щели мох, потянулась глубже в темноту и вырвала клочок. И дождалась, когда крохотный паучок переползет через мои пальцы.

Пригнувшись, я двинулась в обратный путь вдоль пруда, нашла листья, о которых ты говорил, – крупные и сочные, они выглядели слегка неуместными здесь, в окружении других растений, как будто иссушенных солнцем. Я сорвала один лист, и на стебле выступил млечный сок. Чтобы он больше не вытекал, я вытерла стебель.

Перед уходом я задержалась возле кур. Хрен сидел в дальнем углу своей клетки, но, когда я заговорила с ним, подошел поближе. Он просунул клюв в ячейку сетки и проделал треугольную дыру в листе, который я только что сорвала.

– Тай будет недоволен, – упрекнула я.

Но Хрен только горделиво нахохлился и выплюнул кусочек листа. Я посидела возле его клетки, слушая, как осуждающе квохчут куры. Вскоре заквакали лягушки – вразнобой, хриплыми, будто заржавевшими голосами, и их хор стремительно набирал силу.

А потом начало садиться солнце. Пора идти. Извилистым путем я двинулась обратно к постройке с красками.

Я толкнула дверь. Оранжевые и розовые лучи заходящего солнца вливались в окна, задерживались на расписанных тобой стенах. Крошечные песчинки пыли отражали эти лучи, переливались и мерцали в них. Меня повсюду окружали яркие краски, их, пожалуй, было чересчур много. Ты работал быстро, преображая окружающее пространство. Стоял в самой середине комнаты, и твое разрисованное тело тоже отражало свет. Нераскрашенной осталась только твоя спина. Пахло травами, почти как от твоих самокруток. Аромат был сильным и дурманящим.

Ты подошел ко мне за собранными растениями. Одежды на тебе не было, но тело твое сплошь покрывали краска и песок, цветы и листья, и я не сразу заметила, что ты голый. Они стали твоей одеждой. Твое лицо было светло-красным с оранжевыми и желтыми точками и завитками по всему фону. Губы ты выкрасил в темно-коричневый цвет. Ноги стали серыми, приобрели сходство с гранитом. Твой пенис, выкрашенный в темный цвет, окружали лиловые и зеленые пятна и серые веточки с листьями. Я быстро попятилась, перевела взгляд на твои ступни. Они были охристо-коричневыми с белыми линиями, похожими на вены. Я отступала к двери, не зная, стоит ли оставаться здесь. В таком виде ты казался безумцем и вместе с тем был прекрасен.

– Вот это я и хотел показать тебе, – объяснил ты. – Красоту нашей природы. Тебе надо увидеть, что ты вписываешься в нее.

По сравнению с оранжевым лицом твои голубые глаза выглядели особенно яркими. И неуместными, слишком похожими на море.

Ты встал на колени рядом с блюдом красных лепестков. Истолок их, добавил воды, чтобы сделать краску. Окунул в нее клочок мха, завел руку за спину и стал прижимать мох к спине, как губку, оставляя отпечатки везде, куда только мог дотянуться. Часть краски стекала на пол длинными тонкими струйками.

Я оглядела комнату. Здесь не было ни веревки, чтобы связать меня, ни чего-нибудь похожего на оружие. За моей спиной дверь осталась открытой. Я легко могла бы уйти. Но мне почему-то уже не хотелось.

– Свет быстро уходит, – сказал ты.

Затем схватил лист, обмакнул толстый черенок в какое-то крошащееся черное вещество, полностью облепившее его. Этим листом ты начал оставлять отпечатки на коже спины. Вздохнул, не сумев дотянуться туда, куда хотел, и протянул лист мне.

– Нарисуешь узоры? – спросил ты. – Вот этим?

– Не хочу. – Я оттолкнула твою руку.

– Но свет уже угасает. Я хочу закончить до захода солнца, чтобы ты увидела, как всё это выглядит. – Твой голос звучал нетерпеливо и твердо.

Ты взял меня за руку. Подержал ее в сухом тепле своей ладони, оставляя следы размазанной краски. Мои пальцы, испачканные красным и черным, казались ободранными на костяшках.

– Пожалуйста, – тихо попросил ты. – Просто сделай это для меня. Ты же знаешь, я отвезу тебя обратно. Я обещал.

Твои глаза поблескивали на свету, пальцы сжимались на моей руке. Я высвободила ее и взяла лист. Встала на колени за твоей спиной и окунула черенок листа в черную пасту.

– Что надо нарисовать?

– Что угодно, всё, что ты думаешь о здешних местах.

У меня дрожала рука, и капелька краски сорвалась с листа и упала на колено. Конец черенка был острым и неровным. Я приставила его к твоей коже, надавила и оставила точку. Ты чуть вздрогнул. Луч света, заглянувший в окно, упал прямо на твою спину. Я прищурилась, перед глазами всё расплылось.