Хенрик Лангеланн - Гений

— Нет, — сказал он поспешно и отставил бокал.

Фритьоф был явно разочарован.

— Ты считаешь, что вино слишком терпкое?

— Я о предложении о работе. С твоей стороны очень любезно сделать мне такое предложение, но в мои планы это не входит.

Фритьоф осушил свой бокал и вопросительно посмотрел на него.

— Есть другое, что я охотно обсудил бы с тобой, — продолжил Кристиан. — Эта вещь — частного характера. Возможно, это объяснит тебе, почему я с благодарностью должен отказаться.

Кристиан серьезно смотрел на экс-коллегу по «Маккинси» и думал, насколько полную информацию он может ему сообщить. Фритьоф оказал ему немалое доверие, предложив подобную работу. Но захочет ли он понять, что такое проект «Сехестед»?

— То, о чем я расскажу тебе, я еще никому не рассказывал, даже Тессе. — Кристиан отхлебнул вина и наклонился через стол. — В последние годы жизни мой отец имел небольшое издательство. Оно обанкротилось, а несколько позже с отцом произошел «несчастный случай», — Кристиан повел в воздухе рукой, — на горной дороге Е18 у Холместранда. Недавно я узнал, что это было просто самоубийство. Отец стал жертвой незаконного сговора между «Ашехоугом» и «Гюльдендалем». — Кристиан замолк и посмотрел на Фритьофа. Тот уже не улыбался, а серьезно и понимающе кивал. Кристиан понял, что был прав — посвятить в это Фритьофа. Короткими фразами он набросал всю картину. — Так что мне нужно с кем-нибудь посоветоваться насчет опционных пакетов, — заключил он.

— Да нет проблем, — ответил Фритьоф, который постепенно отмякал и снова начал улыбаться. — Ты в надежных руках. Один из моих адвокатов собаку съел на этих опционных пакетах. Только пришли мне презентационные и речевые материалы. Я все сразу ему передам. Он недешев, но определенно лучший.

Кристиан расслабил плечи. Ему стало легче после всего сказанного.

— Я дам тебе все необходимое, и прямо здесь и сейчас, — продолжил Фритьоф. — Готов поспорить, что через два года ты сможешь рассчитывать на опционную выгоду размером в пятьдесят, шестьдесят или даже семьдесят миллионов. Но предоставим шить костюм портному.

Между пятьюдесятью и семьюдесятью миллионами! Кристиан постарался скрыть улыбку.

— Да, это точно Лео. Вон он там, в кожаной куртке. — Фритьоф указал ножом. — Доби — один из хитов в искусстве. Он рисует совершенно больные вещи, но продается хорошо и дорого. Даже у меня дома есть пара-тройка его картин. На самом деле его зовут Леопольд Дауби, но он взял псевдоним Лео Доби, когда в первый раз выставлялся в Нью-Йорке. — Фритьоф громко усмехнулся. — Доби, между прочим, — инвестиция, почти банковское вложение. Пройдет немного времени, и его картины еще сильнее подскочат в цене. Мой друг Пребен, ты его знаешь, хотя, не уверен, что знаешь, кто он такой. Ну да ладно. Так вот, недавно в результате подобных махинаций он получил неожиданно пару миллионов. А всего-то навсего вложил миллионы в искусство. Он получил заем в экспертной команде кураторов и владельцев художественных галерей, и один из самых спрашиваемых художников был именно Доби.

Кристиан увлекся. Что, Фритьоф Киршоу инвестирует в искусство?

— Я вот тоже не так давно купил картины Лео, — продолжил Фритьоф и кивнул в сторону бара. — Он живет и работает на чердаке, на улице Эккерсберга. Но он продает картины так, чтобы получать как можно больше денег наличными и не отдавать большой процент в фонд солидарности. — Фритьоф нагнулся к Кристиану: — Лео — довольно сложный человек. Его имени нет в телефонных каталогах и справочниках. Я знаю о нем от Пребена, который, кстати, рассказал про него совершенно идиотскую историю. Тебе интересно? — Кристиан кивнул, изучая при этом «Жирар Перрего Турбильон» Фритьофа с тремя золотыми стрелками. В этих же часах он был на празднике в Бюгдёе. Должно быть, они стоили немало.

— И угадай, почему его зовут Лео? Потому что глаза у него голубые, а не карие. Так он себе внушил. Ну что ты про него скажешь? — Фритьоф вдруг хихикнул. История определенно закончилась, и кельнеры уже разносили десерт. «Паннакотта» с малиной и ванильным шербетом Фритьофу и фрукты с кокосовым шербетом Кристиану. И, естественно, два бокала «Шато-Икем». Фритьоф взял за ножку бокал своего любимого вина и перегнулся через стол.

— Хочешь купить подлинного Доби, Кристиан?

Через несколько дней Кристиан сидел на солнечной стороне кафе «Цельсиус» и ждал Леопольда Дауби, то есть, как он сам себя называл, Лео Доби. Кристиан посматривал на свои новые наручные часы. По дороге с работы он зашел в «Альф Ли» и забрал «Жирар Перрего», заказанный на следующий день после обеда в «Акве» с Фритьофом. Конечно, он засмотрелся на «Турбильон» Киршоу с тремя золотыми стрелками. Они стоили очень недешево, и тем не менее Кристиан был доволен.

Однако смотрел он на часы не только для того, чтобы полюбоваться ими, а думал, насколько его хватит ждать этого Лео Доби. Кроме того, он ненавидел сидеть в кафе один. Ему казалось, что все смотрят на него.

Чем больше Кристиан думал, тем больше он соглашался с Фритьофом, что приятнее иметь капитал в виде произведений искусства, чем на банковском счету. Он злился, что забыл спросить Фритьофа, сколько могут стоить картины Доби, но на всякий случай опустошил весь лимит на счету и взял сто купюр по тысяче крон наличными. Так как он собирался завтра положить их обратно, убытки будут незначительны. Кроме того, это же первая встреча с Лео Доби, и она могла стать золотым дном; сначала одна картина, потом он, может быть, соберет целое маленькое собрание картин Доби и позже, когда будет наконец реализован проект «Сехестед», сможет развесить эти картины на вилле, на улице Кристиана Беннеше.

Кристиан не сказал Тессе, что собирается приобрести произведение искусства. Это будет сюрприз для нее. Он решил подарить ей картину в следующую субботу, на ее тридцать третий день рождения.

Наконец появился Лео, с опозданием на двадцать минут. Он пришел в той же самой кожаной куртке и немного выпивший. Кристиан махнул ему рукой.

— Извини, немного припоздал. Я прямо с фотосессии для портретного интервью, ты ведь знаешь «Ночь и День»? — Лео элегантно опустился на стул рядом с Кристианом.

Кристиан утвердительно кивнул.

— Что ты будешь? — спросил он и подал Лео меню.

Лео заказал самые дорогие блюда и немного поковырялся в еде. После этого предложил Кристиану пойти в его студию. Кристиан разозлился из-за неуважительного отношения к его времени, а также на заказ художника и поэтому был мрачен. Но когда они, наконец, поднялись по ступенькам в старый Квадратный двор, все его раздражение мигом прошло. Что это была за студия! Должно быть, по меньшей мере пять метров до конька крыши. Одна сторона крыши была снесена и заменена большим окном. На стенах, полу, балках, кухонных скамьях пестрели пятна краски разных цветов и размеров. Даже пустые бутылки из-под колы были покрыты засохшими пятнами.