Хенрик Лангеланн - Гений

— Ну, как сказал однажды Томас Манн: «Одевайся как буржуа, а думай как революционер».

— Вряд ли он сказал это по-норвежски. Он это сказал или все-таки написал? Я всегда прислушиваюсь к остроумным фразам выдающихся людей. Как я понимаю, они получают признание за случайно сказанную во время какого-нибудь обеда фразу. А когда они сидят у письменного стола и имеют в своем распоряжении весь мир, то… Вы знаете, и Харальд Григ и Уильям Нюгорд, я имею в виду старика, разумеется, могли быть очень остроумными. Так вот. Я вижу, как вы одеваетесь. Но если вы думаете, как революционер, то это совсем другой вопрос. Может, будет интересно послушать об этом больше. — Она снова откинулась на спинку стула и позвонила в маленький колокольчик. В дверях вырос индиец.

— Шерри? — спросила фру Шелдруп-Бёдкер и посмотрела на Кристиана.

— Да, спасибо.

— Ряда слышать, что вы хоть от алкоголя не воздерживаетесь. — Она повернулась к своему слуге: — Ранганат! Два тио-пепе. И тарелочку кешью из Кашмира. — Она снова откинулась назад. — Ну, расскажите-ка мне о ваших революционных планах.

Вошел индиец с шерри и кешью.

— Что-нибудь еще, фру? — спросил он.

— Нет, спасибо, все в порядке, — проговорила фру Шелдруп-Бёдкер и жестом отпустила его.

— Как я изложил в том письме, которое послал вам на прошлой неделе, — начал Кристиан, — «Скандинавская медиагруппа», где я являюсь директором по развитию, желает стать ведущим актером в скандинавской медиаотрасли. Как вы, вероятно, знаете, сегодня в норвежской медиаиндустрии существует четыре больших концерна. Это «Шибстед», «А-Прессен», «Оркла» и СМГ. Кроме того, шведские «Бонниер» и «Кинневик» и финская «Санома» имеют свои интересы в этих предприятиях.

Он не мог не заметить, что фру Шелдруп-Бёдкер зевнула. Она попыталась скрыть это, поспешно забросив в рот кешью.

— СМГ — не самый крупный участник по оборотам, но быстро растет и развивается. У концерна есть амбиции стать крупнейшим в Скандинавии. Существенный шаг в этом направлении — это усиление издательского отделения концерна. Его оборот сегодня — больше двухсот миллионов.

Фру Шелдруп-Бёдкер снова зевнула. Челюсть ее хрустнула.

— По нашим представлениям, в норвежской книжной отрасли издательство «Ашехоуг» самое интересное как само по себе, так и в свете тех возможностей, которые мы подразумеваем.

— То есть вы хотите купить мои акции в «Ашехоуге»? Вы это пытаетесь мне внушить? Понимаете ли вы, молодой человек, какая это ответственность — владеть таким издательством, как «Ашехоуг»? — Реакция фру Шелдруп-Бёдкер была именно такой, какую ожидал Кристиан.

— Да, естественно, мы очень осторожно продолжим его традиции. Мы очень хотим продолжать ту культурно-историческую и общественную роль, — Кристиан подчеркнул эти слова, — которую играло издательство, фру Шелд…

— Ради бога, зовите меня Констанс!

— Да, разумеется, извините. Я не знаю, насколько хорошо вы знакомы с составом СМГ и теми принципами, которые лежат в основе работы главного акционера.

— Никакого понятия, господин Холл. Будьте так добры, не утомляйте меня больше, чем это крайне необходимо. Все эти технические детали можно опустить. Переходите к сути.

— Главный акционер СМГ, Аугустус Агер-Ханссен, передает свой контрольный пакет акций для управления этому учреждению, если уставной обычай гарантирует, что вы тоже продадите их. Другое условие…

— Ну, что еще? — зевнула фру Шелдруп-Бёдкер и осушила свой бокал шерри.

— СМГ в качестве владельца «Ашехоуга» будет гарантировать то, что владение норвежской издательской областью останется в Норвегии. Отрасль, которая иначе может…

— Отлично, отлично, — зачмокала вдова, — ваш рассказ звучит как сказка. Но позвольте поведать вам небольшую историю, молодой человек, — и она затянула длиннейший рассказ про одного своего французского друга. «Он был очаровательный мужчина, просто очаровательный. Настоящий художник. Поэт в полном смысле этого слова. Он был просто гений…»

Настала очередь Кристиана прятать зевок.

Вдова Шелдруп-Бёдкер снова позвонила в колокольчик, и в комнату вновь вошел индиец и наполнил ее стакан из графина, который стоял рядом.

— Что-нибудь еще, госпожа? — спросил Ранганат тем же монотонным и приглушенным голосом, как и раньше.

— Мои ступни.

— Разумеется, госпожа.

Ранганат опустился на колени перед фру Шелдруп-Бёдкер, снял с нее фиолетовые сандалии и начал массировать ступни. Кристиан старался не смотреть.

— Итак, мой милый, вы говорите, что у вас есть ко мне предложение, — с закрытыми глазами медленно сказала вдова.

— У нас нет конкретного готового предложения прямо сейчас… — Кристиан тут же пожалел о своих словах, — но я могу в любом случае вам пообещать, что мы будем очень заинтересованы представить вам это предложение в очень скором времени.

— Я давно мечтала разделаться с этими утомительными семейными акциями, — пробормотала Констанс. — Кроме того, меня бросает в дрожь при мысли, что мои отвратительные дочери получат хоть что-нибудь после моей смерти. Я предполагаю потратить все, израсходовать все деньги без исключения. Вот тогда они ничего не получат. Они никогда не приходят ко мне, не находят минутки, чтобы позвонить, даже не посылают мне самой маленькой рождественской открытки.

Внезапно фру Шелдруп-Бёдкер совсем затихла. В уголке ее глаза задрожала слеза. Кристиан осторожно прикрыл ее руку своей.

— Вам нет причины стеснять себя.

— Да-да, — всхлипнула она и похлопала его по руке, — похоже, вы понимаете толк в этих вещах, Холл. Вы думаете, я смогу получить за мои акции хорошую цену? — Вдова открыла глаза и посмотрела на него.

— Я могу обещать вам правильную и хорошую цену, Констанс. — Кристиан воспользовался возможностью стать ей ближе.

Ранганат поменял ногу.

— Так лучше, госпожа?

— Еще немножко, Ранганат. Ты просто ангел, чистый ангел.

Она снова откинулась назад и закрыла глаза.

— Я полночи лежу без сна из-за страшных болей в ступнях. И они говорят мне прямо в лицо, что это игра моего воображения. Что нынче приходится терпеть? Даже от самых респектабельных врачей… Это просто кошмар.

Кристиан не ответил. Было понятно, что ему уже пора уходить.

— Еще одно… — начал он, пока она не открыла глаза, — тайна. Полная тайна, разумеется, это главное. Если информация просочится, в том числе и к другим акционерам «Ашехоуга», то едва ли возможно будет совершить хоть какую-нибудь покупку, — проникновенно произнес Кристиан.

— Уильям обедает у меня по первым воскресеньям каждого месяца, я же упоминала об этом. — Кристиан опустил глаза. Его слова явно не дошли до нее.

— И особенно важно, чтобы именно Уильям Нюгорд не пронюхал о нашем разговоре, — прибавил он немного резче. Но фру Шелдруп-Бёдкер только приподняла руку и помахала ею, словно отгоняла мух. Кристиан понял, что теперь разговор закончен и надо уходить.