Иван Екреев - Поколение Spice

– Мне захотелось пойти туда.

– Послушай, Андрей, – спокойно сказал мужик, – меня зовут Анатолий Юрьевич. В том шкафу висит моя форма, и, как ты можешь догадаться по звездам на плечах, мое звание – полковник полиции. Я тебе обещаю, что причиню тебе кучу неприятностей, если ты не будешь с нами нормально сотрудничать.

– В чем меня обвиняют?

– Пока ни в чем. Ты проходишь свидетелем по делу. Мы вправе поехать к тебе домой, устроить обыск, забрать компьютер и всю технику в отдел на экспертизу. Наши специалисты разберутся в твоих файлах. Также мы поедем в твою школу, допросим учителей, одноклассников, и дадим соответствующую характеристику тебе. С ней не возьмут ни в один нормальный вуз в дальнейшем, с работой тоже возникнут проблемы.

Все это вранье. Никакой характеристики никуда они дать не смогут. Свидетелем по делу я не проходил. С меня хотели взять свидетельские показания против меня же самого, а потом, на основании моих слов, переквалифицировать в подозреваемого и официально арестовать. Такой метод использовали практически все менты в то время как простой способ обойти конституцию. Всего этого я на тот момент не знал, пока что меня сильно напугала перспектива обыска, дома же мама.

– Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать?

– Кто тебя туда послал, на кого ты работаешь, сколько денег получаешь, где лежит товар.

– Я уже все рассказал.

Допрос продолжался почти два часа. Опера вели себя странно, меня зачем-то пересаживали с одного стула на другой в рамках одного кабинета, потом перевели в другой. Постоянно со мной разговаривал Анатолий Юрьевич, остальные менялись. Сначала играл в дротики Денис, он подходил ко мне параллельно броскам, что-то спрашивал или советовал. Потом он ушел, пришел Диман и начал на меня орать. Он стоял сначала сзади стула и орал мне в ухо, потом встал рядом с Юрьевичем, после бродил кругами по кабинету. Вскоре пришел Леха, и они выносили мне мозг втроем. Скорее всего, это нужно, чтобы сбить меня с толку и попытаться так расколоть. В какой-то момент Леха принес печенье. Они разлили по кружкам чай и кофе. Одну дали мне.

– Андрюх, хочешь печеньку?

– Да, дайте пожалуйста.

– А вот хуй тебе, а не печенье. А все потому что ты барыга.

– Тут печеньки только нормальные парни едят типа нас и тех, кто общается, а не врет.

Выглядела ситуация как немного злая шутка, но впечатление на меня произвела сильное. Мне в очередной раз пришла в голову мысль, что я вне закона и что я все готов отдать, чтобы очутиться сейчас на кухне с мамой и спокойно пить чай. Любой за пределами здания ГНК мог идти куда угодно и делать все что хочется, а я сижу в наручниках и никуда пойти по своей воле не могу. У шутки была, видимо, такая цель. Никогда раньше я не задумывался над ценностью свободы. Я чуть не заплакал, но пришлось взять себя в руки, отпить из кружки скованными руками. Это успокоило.

Когда возникла небольшая передышка, я пришел к выводу, что говорить правду нельзя. Кого мне сдавать, кроме себя самого? Диман и Вася работают со мной и даже на меня. Закладчики ниже все работают на меня. Если предположить, что я все расскажу и поймают ребят, остальных курьеров, Себастьяна, получится, что один из главных организаторов – это я. Тогда мне дадут самый большой срок. Я решил молчать во что бы то ни стало и попытаться получить как можно больше информации.

– Что в свертке, который я поднял? Это легальное вещество?

– Экспертиза покажет. Скоро будут готовы результаты экспресс-тестов, – все трое выглядели расстроенными, им явно не понравился мой вопрос.

– Просто если там что-то незапрещенное, почему меня тогда здесь держат?

– Потому что так надо. Понял? Ты че тут вопросы задаешь? Тебя спрашивают, отвечай, – высокий Диман опять заорал мне в ухо.

– Понял. Извините, не знал, что это плохо. Я обычный школьник, моя мама учитель математики, я первый раз в полиции и не знаю, как себя вести.

– Ты мать-одиночку из себя тут не строй. Нам похуй, кто у тебя мама, кто папа и кто ты такой. Сейчас ты замешан в преступной схеме и должен нам все рассказать по порядку.

В комнату вошел незнакомый мне мужик, тоже в гражданском. Он показал операм несколько бумаг.

– Анатолий Юрьевич, я этого забираю с собой. Девчонку уже увели.

– Что значит забираешь?

– Он наш. Проведен по бумагам у меня еще полгода назад, когда первый раз попался. Все рассказал, закрыли тогда двоих. Периодически делится информацией кто, где и как. Завтра мы собирались проводить с ним контрольную закупку у Меркулова на запрещенный мефедрон.

– А почему он тогда молчит и дурака тут строит?

– Я его предупреждал, чтобы ничего и никому, кроме меня, не говорил. Наверное, не знал, как поступить.

– Завтра мы с тобой еще поговорим. Забирай его. Дим, дай ключ от наручников.

Я не знал, куда меня вели. Наверное, бить. Мы спустились на лифте на первый этаж, возле вахтера с меня сняли наручники.

– Пиши на листочке свои ФИО, адрес и телефон. И чтобы обязательно до тебя дозвонились. Мы наберем как сделают экспертизу.

– А зачем?

– Пиши.

Я быстро написал, что он просил. Адрес указал Васиной квартиры. Он еще три недели живет один.

– Все, иди.

Я ничего не понял, но покорно пошел на выход. Когда я вышел на крыльцо, мне хотелось чуть ли не петь. Я свободен, на руках нет наручников, я могу идти, куда захочу, и ни у кого не спрашивать разрешения. Сегодня День Победы, и я победил. Чуть дальше крыльца стоял черный джип Лексус одной из самых новых моделей.

– Андрей, Садись в машину.

– Вы кто такие?

– Садись я сказал, – повторил мужик на переднем сидении. Это был Александр Власенко, жесткий отец Лизы. Похоже, сегодня мне помог он.

Мне стало еще хуже, чем в ГНК. Скорее всего, меня убьют. Сзади открылось окно, и Лиза, не говоря ни слова, поманила рукой. Я залез в машину, мы поехали.

– Куда едем? – спросил водитель

– Домой.

– Дядя Паша, остановите, пожалуйста, у Трэвелерса. Хочу кофе и маффин.

– Договорились. Тебя что, в ресторане не накормил ухажер?

– Давайте потом об этом, хорошо?

Из кофейни Лиза вышла с четырьмя стаканами кофе и небольшим бумажным пакетом. Мне она молча дала маффин и Американо.

Диман, описывая богатства этой семьи, нисколько не преуменьшил. Квартира находилась в самом центре города, в кирпичном пятиэтажном доме, за Оперным театром. Она была двухэтажной, общей площадью, наверное, под пятьсот квадратов. Я попросился в туалет, и меня отвели в ванную, которая оказалась по размеру больше маминой квартиры. У папы Лизы был большой кабинет с массивным столом из красного дерева, кожаным креслом, минибаром и двумя письменными приборами. Наверное, подарили – он не похож на человека, который пишет стихи, задумчиво почесывая за ухом гусиным пером. Я немного успокоился: на полу не расстелено полиэтилена, пистолета пока тоже не видно.