Дуглас Коупленд - Рабы «Майкрософта»

Но потом Билл (он уже называет его по имени!) подсказал мне, что одномерность совершенно приемлема в двухмерном мире. Так очевидно, но раньше я этого не понимал! Хорошо, что он начальник. Кстати, Даниил, можешь одолжить мне свой чемодан? В моем так давно поселились мыши-песчанки, что я не хочу его вынимать, а затем по возвращении снова упаковывать.

— Конечно, Майкл.

— Спасибо. — Он загрузил свой компьютер. — Мне надо бы подготовиться к поездке. Где я сохранил тот файл? Такое впечатление, что моей информацией вместо меня занималась Люси Риккардо. Ладно, Даниил, поговорим попозже.

Он поискал что-то под картонной коробкой с игрой Милтона-Брэдли на память, вышедшей в 60-е годы.

Затем одарил меня взглядом, говорящим: «Я хочу вернуться в контролируемый и не угрожающий мир внутри моего компьютера». Это надо уважать, так что вся остальная компания, включая меня, оставила Майкла в его офисе, щелкающего по клавиатуре, зная, что Майкл, как молодая красотка, которая сбежала из маленького города в Небраске с вскружившим ей голову голливудским папочкой, тоже скоро покинет нас, отправившись в более пленительные воды, и никогда не вернется.

Позвонила мама. Об отце: после очередной бессонной ночи он оделся как на работу и опять пошел в гараж ковыряться с моделями поездов. Когда она пытается заговорить об увольнении, папа становится крайне веселым и от всего отмахивается, говоря, что в будущем все будет прекрасно. Но подробностей он не знает. Никакого представления о том, что будет дальше.

Позвонил отец. Из своей берлоги. Хотел узнать, какие есть шансы у такого, как он, получить работу в «Майкрософте». Я не мог поверить своим ушам. Теперь я действительно за него беспокоюсь. Наверное, все дело в шоке. Я посоветовал отцу расслабиться и даже не сметь думать о чем-то подобном в ближайшие несколько дней, пока не пройдет потрясение. Он вел себя обиженно, словно я пытаюсь избавиться от него. Я пытался рассказать ему, что говорила мне Карла о том, как пятидесятилетние сейчас только входят в облегченный уровень новых технологий, но отец не слушал. Разговор закончился на плохой ноте, это тяготило меня, однако я не знал, что еще практического ему посоветовать.

Сходил в «Увайима-Йа» и купил несколько пачек макарон «яки соба» марки «НЛО», которые опускают в горячую воду в их собственной маленькой пластиковой мисочке. Среди всей суматохи по поводу обеда Майкла с Биллом нам с Карлой удалось-таки перекусить вместе. Я спросил у нее, на какие семь тем она мечтала бы отвечать в программе «Своя игра»; рассказал ей, какие предпочтения у остальных, она приняла их во внимание, а затем, накручивая макароны в пластиковой миске, сказала: «Наверное, следующие:

• Фруктовые сады.

• Собаки породы Лабрадор.

• История телефонных проделок.

• Детективные романы.

• Чипы «Интел».

• Реплики Хэла в «Космической Одиссее 2001».

• Мои родители — психопаты.

— Дэн, у меня к тебе вопрос о личности: что больше всего отличает одного человека от другого?

Я приготовился тут же выпалить ответ, однако потом…

Вначале ответ на этот вопрос казался слишком очевидным, но когда я задумался, то понял, какой он сложный и угнетающий, ведь не так уж многое выделяет одного человека из совокупности всех остальных. Ну что, к примеру, отличает одну крякву от другой кряквы? Чем один медведь гризли отличается от другого? Если всерьез задуматься, понятие «личность» очень расплывчато и безосновательно.

— Их индивидуальность? — робко ответил я. — Их, типа… душа?

— Может быть. Мне кажется, я сама начинаю верить в теорию о душе. В июне я ездила в свою школу на вечер встречи выпускников. Тела моих одноклассников, конечно же, постарели за десяток лет, но сущность каждого из них осталась практически той же самой, какой была, еще когда мы все ходили в детский садик. Их дух остался прежним, что ли. Дана Маккалли все такая же надувала, Норманн Тиллих остался тем же приколистом, Айлин Келсо до сих пор ужасно наивна. Возможно, их тела выглядят по-другому, но под кожей они остались абсолютно теми же личностями. В тот вечер я решила, что у человека действительно есть дух. Глупо, конечно, в это верить. То есть глупо для такого логика, как я.

После обеда, когда постепенно вернулась реальность, пришел мой «босс» Шо для сеанса попечительства. У Шо всегда все схвачено и за все заплачено. Если бы вы решили истребить всех программных менеджеров одного за другим, он оказался бы последним — у него в подчинении целых четырнадцать подотчетных (рабов).

Шо очень хотел, чтобы у меня была какая-нибудь сочная проблема, а он помог бы мне с ней разобраться, но единственная проблема, о которой я мог думать, было то, что мы ни в жизнь не успеем выполнить работу к сроку за семь дней. А теперь к тому же Майкл уехал, то есть работы всем добавится. Но эта проблема была недостаточно сочной для Шо, так что он ушел в поисках более экзотически озабоченного работника.

Шо немного за сорок, он один из, наверное, двенадцати сорокалетних в Городке. Невольно приходится уважать того, кому уже сорок с хвостиком, а он все еще связан с компьютерами: технологии у них уже в самом нутре — это достойно почитания. Шо помнит еще флинтстоуновскую эру компьютеров с перфокартами и маленькими птичками внутри машин, которые пронзительно кричали: «Это жизнь!»

Единственное, что мне не нравится в Шо, так это то, что, заняв пост менеджера, он перестал быть кодировщиком. Работа менеджера заключается только в руководстве и бумажной волоките, никакого творчества. А уважение основывается на том, какой ты технарь и сколько кодов ты пишешь. Управляющие либо пишут коды, либо нет, и по-моему, сегодня намного больше некодирующих менеджеров. Призраки «Ай-Би-Эм».

Шо вообще-то в прошлом месяце одобрил мой полугодовой производственный отчет, так что личной злобы я на него не держу. Честно говоря, все дело не в иерархической должности: тот человек, у которого максимум информации, необходимой для принятия какого-либо решения, и принимает это решение. И все равно в кризисной ситуации я оказываюсь пушечным мясом.

Кроме того, Шо родился в пятидесятые годы; он и иже с ним ответственны за то (позвольте мне немного поразглагольствовать), что называется «Юнитэйп» — бесконечный цикл тихой, нейтральной музыки, которая играет абсолютно на всех мероприятиях в «Майкрософте». Она так раздражает, вкрадчиво внушая что-то вроде: «Мы не такие, как наши родители, мы попираем условность». Однажды она превратит весь до-тридцатилетний контингент компании в толпу обезумевших почтовых работников, которые неистово шагают по зданию Администрации с ножницами и зажигалками «Бик».

Проверил «ВинКвоут»: за день акции упали на 85 центов. Это значит, что сегодня Билл потерял 70 миллионов баксов, в то время как я, на фиг, потерял только лишь все. Но угадайте, кто будет спокойней спать?