Дуглас Коупленд - Рабы «Майкрософта»

Дом:

В детстве я любил строить многоэтажные дома из конструктора «Лего», похожие на фермы. Почти в таком доме я живу сейчас; но все, что его окружает, далеко от стерильно чистого «Лего». Он был построен около двадцати лет назад, когда компании «Майкрософт», наверное, не было даже в мечтах; эта часть Редмонда пронизана атмосферой затерянной альпийской хижины.

Вместо зеленых пластмассовых ковриков из маленьких пластиковых деталек наш дом стоит на густо поросшей площадке у парка, в тупике, у вершины крутого холма. Это всего в семи минутах езды от Городка. У подножия холма стоят еще два многоквартирных дома компании «Майкрософт», Карла, кстати, живет в доме №3 неподалеку от нас, на другой стороне улицы.

Люди съезжаются в эти дома, договариваясь либо по электронной почте, либо на словах. Жизнь в доме с множеством соседей можно сформулировать так: вы признаете, что вам крайне не хватает времени на личную жизнь, но ведь всю свою жизнь вы проводите на работе, корпя над кодами и проверяя их на ошибки, и что же вам еще остается делать? Работать, спать, работать, спать, работать, спать… Я знаю очень немногих работников «Майкрософта», которые пытаются прикидываться, что у них есть личная жизнь: например, хранят в гараже ни разу не использованные байдарки, собирающие пыль. Если спросить у этих людей, чем они занимаются в свободное время, они скажут: «О, байдарки. Да, да, в свободное время я хожу на байдарках». И сразу видно, что они гонят.

Я почти не занимаюсь больше спортом, и мои отношения с собственным телом стали совершенно непонятными. Раньше я три раза в неделю играл в футбол, а теперь чувствую себя обладателем неудачника: словно мое тело — железнодорожный вагон, в котором я вожу свой мозг, или провинциальная мамаша, которая водит детей на тренировки по футболу.

Наш дом покрыт темной кедровой обшивкой. Перед ним разбит крохотный газон с кругами миниатюрных желтых посевов; которыми мы обязаны диетическим пристрастиям Мишки — овчарки нашего соседа. На стене у двери прибиты воронки, ленты лакмусовой бумаги и т. п. — приспособления для метеорологических экспериментов Бага Барбекю. Клумба фиолетовых петуний, потерявшая вид от долгого забвения, но оставленная на тонкой полосе почвы между дорогой и Мишкиными овощными кругами — одна из попыток Сьюзан по декорированию жилища, — угнетает нас каждый раз, когда мы утром уходим на работу.

Эйб, мультимиллионер нашего дома, раньше покрывал окно своей спальни фольгой, чтобы отражать те немногие лучи солнца, которые проникают сквозь деревья; пока мы не задразнили его так, что он пошел и купил в «Пэй'н'Сэйв» пачку черной строительной бумаги и вместо фольги обклеил окно ею. И теперь оно стало похоже на окно жилища бродяги. Единственным вкладом Тодда во внешний вид нашего дома является коллекция игрушек для мойки машин, которую иногда можно увидеть у двери гаража. А свидетельство моего пребывания в доме лишь одно — спортивный хэчбэк «корнет АМС» 1977 года, Припаркованный во дворе, когда я дома. Он ярко-оранжевый, ржавый и, черт его побери, уродливый.

Сегодня опять продолжилась предотчетная запарка. Вкалываем, вкалываем, вкалываем. Мы ни за что не успеем. Я уже это говорил? Почему мы всегда недооцениваем отчетные расписания? Я просто не понимаю. Приходим в 9.30, уходим в 23.30, по пицце «Домино» на обед. И три диетические колы.

Пapy раз за сегодняшний день все мне наскучило, и я решил проверить у себя на экране «ВинКвоут» — программу, выдающую непрерывные сводки цен «Майкрософт НАСДАК» (Автоматизированная Система Котировок Национальной Ассоциации Владельцев Ценных Бумаг). Так как на дворе суббота, то никаких перемен не было, но я все время об этом забывал. Привычка. А вдруг биржи Токио или Гонконга вызовут колебания?

Большинство наших работников заглядывают в «Вин-Квоут» по нескольку раз в день. Ведь если у вас 10 000 акций (а у огромного количества сотрудников их намного больше) и стоимость одной возрастает на доллар, то вы мгновенно зарабатываете десять тысяч баксов! Но если затем она упадет на два доллара, то вы тут же теряете двадцать тысяч баксов. Это настоящая психическая атака. В прошлом году на первое апреля кто-то колебал стоимость по пятьдесят долларов то вверх, то вниз, и у половины нашего штата случились сердечные приступы.

Благодаря тому, что я начал с самого основания пищевой цепи и самостоятельно поднялся вверх, мне не предлагали много акций, как предлагают их программистам и системным дизайнерам, когда они только начинают работать. Те акции, которыми я владею, не станут действительно моими в ближайшие два с половиной года (акции переходят в безраздельное владение только спустя четыре с половиной года).

Акции Сьюзан переходят к ней во владение в конце этой недели, в честь чего она устраивает вечеринку. А потом она собирается уволиться. В обществе действуют серьезные движущие силы, угрожая полным опустошением нашего совместного дома.

В пятницу стоимость акций остановилась на $1,75. У Билла 78000000 акций, это означает, что теперь он на 136,5 миллиона долларов богаче. У меня почти нет акций, а значит, я неудачник.

Последние новости: Майкл вышел из своего офиса. Как будто и не было этого дурацкого эпизода. Он проспал там весь день напролет (что не редко в «Майкрософте»), использовав свою надувную игрушку из «Парка Юрского периода» — тираннозавра Рекса — в качестве подушки. Проснувшись ранним вечером, он поблагодарил меня за то, что мы принесли ему покушать, и заявил, что впредь будет питаться исключительно двухмерными продуктами. «Ich bin ein Flatlander (Я — плоскогорец)», — радостно пропел он, внимательно просматривая распечатку проверенного на дефекты, кода, которой он с пыхтением отлаживал. Карла в своем офисе издавала языком отвратительные щелкающие звуки. Мне кажется, она влюблена в Майкла.

Новые подробности о нашем групповом доме — Нашем Доме Своенравной Мобильности.

Из-за того что дом почти совсем не получает солнца, мох и водоросли стремятся захватить как можно больше его поверхности. Вишню загубила плесень. Задняя веранда, построенная из необработанных досок 2 на 4 фута, тихонько сгнила; а раздвижная дверь в кухню закрыта подпоркой — хоккейной клюшкой, чтобы неосмотрительные случайно не забрели в наш провинциальный хаос.

На подъездной дорожке стоят шесть машин: вишневая «супра» Тодда (его жизнь, как бы мало ее ни было), мой тыквенный «хорнет» и четыре безличных серых майкрософт-мобиля: «лексус», «акура ладженд» и две «таури» (так зануды образуют форму множественного числа от «таурус»). Я уверен, что если, бы Билл ездил на работу на шринеровских малолитражках, все стали бы делать то же самое.