Тёкицу Куруматани - Неудавшееся двойное самоубийство у водопадов Акамэ
- Название:Неудавшееся двойное самоубийство у водопадов Акамэ
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство «Гиперион»
- Год:2014
- Город:СПб.
- ISBN:978-5-89332-212-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Тёкицу Куруматани - Неудавшееся двойное самоубийство у водопадов Акамэ краткое содержание
Она полна боли, полна отчаянной силы. Читать её тяжело, и всё равно читаешь на одном дыхании. И, прочитав, знаешь, что ты уже не такой, каким был тогда, раньше, когда открыл её в первый раз. И что снова возьмёшь её с полки — чтобы взглянуть в лицо этой тьме с её вопросами, ответов на которые, быть может, просто нет.
16+ Для читателей старше 16 лет. Текст содержит табуированую лексику.
Неудавшееся двойное самоубийство у водопадов Акамэ - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Не будешь?
— Нет. Не люблю.
Ая разбила яйцо в уже пустую плошку от риса и выпила его одним глотком. Совсем как та хозяйка лавки на углу моего переулка в Дэясики — она тоже выпила сырое яйцо прямо перед моими глазами. Тем же ртом Ая вчера высосала до последней капли моё семя. Я увидел на плошке след губной помады. Куда она собиралась уйти, оставив меня в гостинице? За гостиницу тоже заплатила она. Пустая скорлупа лежала в плошке, идиотски разинув рот. Почему она хотела оставить меня? Из жалости?
За еду заплатил я. На вывеске азбукой было выведено название ресторана: «Досыта!» Мы вышли и побрели по улице. Нещадно палило летнее солнце. В насаженных вдоль улицы платанах оглушительно скрежетали цикады. Некоторые лавки стояли с закрытыми ставнями — очевидно, их хозяева решили закрыться на праздник Бон позже других. Собиралась ли Ая скрываться здесь, пока не пройдёт назначенный ей день — двадцатое августа? Пока не убьют её брата?
Но тогда путь назад будет отрезан. И кто убьёт его? Члены его собственной шайки? Или той, которая дала ему пять миллионов задатка? Те, чьи деньги он растратил, наверняка сделают всё возможное, чтобы выжать из девушки оставшиеся пять миллионов. Ну а те, что дали ему задаток, станут разыскивать её ещё упорнее, посчитав, что их обвели вокруг пальца.
Мы вошли во двор храма Ситэннодзи. Храм был огромен. Царила тишина, и на земле с юга на север цепочкой тянулись постройки: выкрашенные в цвет киновари главные ворота — Южные, затем Внутренние Ворота, Пятиярусная Пагода Реликвий, Золотой Храм, Зал Проповедей. В яростном свете летнего солнца храмы и пагоды отбрасывали густые тени, осыпались ливнем лучей. Под этим ливнем по земле ползли тени пришедших сюда помолиться, а в стороне лежал полуголый бродяга с татуировкой на плече. Из колокольни позади Зала Проповедей доносился звук колокола — очевидно, там служили поминальную службу.
Между камнями мостовой росла трава. В этом дворе она могла выжить только тут, рядом с бесконечной вереницей людских ног. Вчера вечером, когда я достал сберегательную книжку, Ая взглянула на стоявшую там цифру и расхохоталась. Я вздохнул было с облегчением, но сейчас, вспоминая ту сцену, снова и снова чувствовал укоры совести. Ая присела на корточки в тени, под огромным карнизом крыши храма. То же сделал и я.
— Тихо тут, — проговорила Ая. — Приятно.
Перед нами, закрываясь от лучей солнца зонтиком, прошла женщина.
— В детстве часто с братом в такие храмы ходили, земляных пауков ловить. В Ама.
— Кругленьких, как Дарума? [38] Дарума — кукла из дерева или папье-маше, изображающая Бодхидхарму, буддийского монаха, согласно легенде пришедшего из Индии в Китай проповедовать дзэн-буддизм. Один глаз у куклы обычно не прорисован, его рисует владелец куклы, когда сбывается загаданное при покупке куклы желание.
Которые в маленьких норках живут?
— Ага. Норку себе под фундаментом храма выроют и прячутся. Одну малюсенькую дырочку оставят и плёнкой её белой затягивают, а мы возьмём бамбуковую палочку или ещё чего-нибудь, сунем туда и крутим. Так и доставали.
— Я их тоже ловил. Только не во дворах храмов, а у стен жилых домов. Попадало мне за это. Одна старуха, соседка, помню, увидела меня и как заорёт: «Ах ты паскудник, дом мне поломаешь!»
— Брату тоже доставалось. От настоятелей.
— Да?
— Я, знаешь, бегала быстро. А он у меня всегда растяпой был.
Муравей заполз на носок моих сандалий. Мы прошли несколько шагов к лестнице под карнизом храма и сели на нижнюю ступеньку. Дул сильный, но по-летнему жаркий ветер.
— Слушай, дай ещё раз взглянуть на твою сберегательную книжку.
Я сунул руку в сумку. В ней лежали завёрнутые в газету трусики. Газета пахла требухой. Ая мельком взглянула на цифру в книжке, затем перевела взгляд на меня.
— Дашь её мне?
— …
— Не жалко?
Я достал из внутреннего кармана сумки печать и тоже протянул её ей.
— Вы уж извините, никакого толка от меня…
— Да брось ты! Такой ты мне и нравишься.
Ая улыбнулась. И всё же ощущения, что мы с ней вот-вот возьмём и сбежим ото всех на тот свет, не было. Ая некоторое время смотрела на меня, кисло скривив рот. Затем спрятала сберегательную книжку и печать к себе в сумку. Теперь я был практически нищим — у меня оставались лишь деньги тётушки Сэйко, всё ещё лежащие в кармане брюк. Почему-то я вдруг вспомнил о карликовом деревце, которое так и стояло иссохшее на подоконнике.
— Слушай, а тебе приятно со мной?
— А?
Разумеется, Ая имела в виду вчерашнее. У меня пересохло во рту.
— Если приятно, я буду спать с тобой сколько хочешь, пока не надоест. Я же Калавинка. Райская птица. Которая высасывает из мужика все соки — вон сберегательную книжку у тебя вытянула. Такая я.
— Перестаньте, честно слово! И от денег моих вам всё равно никакого толку не будет.
— А ты на что жить будешь? Завтра к примеру?
Я посмотрел на неё. Её глаза были закрыты. Я тоже закрыл глаза. Неужели она думает, что какое-то «завтра» есть и на том свете? Или собирается умереть одна? Или сказала это просто так, к слову?
— Скажите…
— Что?
— Да нет, ничего.
Спросить её напрямик было страшно.
— Помнишь, как ты дрожал в тот вечер, когда я к тебе пришла?
— А… да. Всё было так неожиданно…
— Ты уж прости, что я к тебе ни с того ни с сего нагрянула…
— Нет, нет, что вы! Я был очень рад.
— Тётка говорила, что от твоей серьёзности и соль протухнет, а и правда. Помнишь, сказала тебе: «Встань»? И встал, как миленький! А как взяла у тебя в рот, смотрю, а у тебя коленки дрожат! Смех!
— …
— А Маю почуял, что я на тебя глаз положила. Я потому к тебе и пошла. Потому что страшный он человек.
— Это уж точно.
— Страшный, правда же? Поглядишь, как он бритву кидает, аж кровь в жилах стынет. Зажмёт её вот так вот между пальцев и как метнёт вбок, курице прямо в глаз! И ни промахивается, ни разу. А курица-то живая, на месте не стоит.
— Я тоже видел, во дворе одного храма в Ама. Правда, всего один раз.
— Ужас, да? А что будет, если он узнает, что я к тебе ходила, а? Подумать страшно! Он ведь ревнивый — ужас. Не простит ни тебе, ни мне. Я, знаешь, чуть с ума не сошла потом, думала всё: как ты себя поведёшь? А сама старалась виду не подавать.
— У меня тоже каждый день мурашки по коже бегали.
— А он вроде бы подозревал, что я к тебе ходила. Несколько раз смотрю на него и чувствую: ну всё, узнал. И не вдохнуть, не выдохнуть… А тебе он ничего такого не говорил? Намёками вызнать не пытался?
— Нет, — солгал я. Солгал машинально, ни на минуту не задумавшись.
— Ну, тогда повезло. Если прознаёт, где мы, считай, всё. Он как змея — если решит чего, ни за что не отстанет.
— Правда?
— А иначе разве дала бы я ему кожу свою марать?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: