Нед Виззини - Это очень забавная история

– Не трогай мои вещи! – говорит Эбони и придвигает трость поближе к себе. А пуговиц у нее куда больше, чем у остальных, – вот тебе и тихоня.

– Ты яппи, вот ты кто! – орет Хамбл и швыряет собачье дерьмо прямо в голову Профессорше. – Глупая, заносчивая яппи, которой плевать на всех!

– А-а-а! – кричит она, схватившись за лицо. – Он сломал мне нос!

Собачья какашка летит через всю комнату, и Джоан проворно перескакивает через нее, поспешно отступая с поля боя к дверям.

– Ну вот! – расстраивается Армелио. – Мы так хорошо играли, а вы все испортили.

В комнату заходит Гарольд в сопровождении двух здоровяков в голубой униформе, Джоан – позади них.

– А что? Я ничего не делал! – Хамбл показывает поднятые вверх руки.

– На выход, мистер Купер, – командует Гарольд.

– Да вы что? – возражает Хамбл. – Это же она меня оскорбила! А собачья какашка вообще не моя! Я был безоружен! – И, указывая на Бобби, продолжает: – Вот он – соучастник. Если меня уводите, уводите и его.

– Хамбл, у тебя три секунды, чтобы выйти.

– Ладно, ваша взяла. – Хамбл швыряет карты на стол. – Сами играйте тут в свои пуговки. – Он выходит в сопровождении Гарольда и охранников – и, проходя мимо Профессорши, энергично шлепает себя по заду. Та все еще держится за лицо и жалуется, что у нее пошла кровь, однако, когда отнимает руку, видно, что там нет ни царапины. Джоан снова садится за свой стол, в дальний угол.

– Вы все свидетели, что он на меня напал, – говорит Профессорша.

– Ага, тукан, мы видели, – говорит Армелио.

– Что, простите?

– Мы все знаем, что ты тукан.

– Что такое тукан? – спрашиваю я.

– Может, ты тоже тукан, раз спрашиваешь! – негодует Армелио. Я впервые вижу его таким бешеным.

– Ха! – подает голос Джонни.

– Крэйг точно не тукан, – говорит Бобби. – Он чувак что надо.

– А разве не я выиграла? – спрашивает Эбони.

– Откуда у тебя столько пуговиц? – удивляется Армелио. – У тебя же не было ни одной удачной комбинации!

– Просто я не ставила лишнего, – отвечает Эбони, наклоняясь, и тут откуда-то из ее кофты высыпается целый поток пуговиц.

– Ой!

Пуговицы падают и падают, и вот уже на место, где делали ставки, насыпалась целая горка. Эбони хохочет и хохочет, одаривая нас видом аккуратных чистых десен, приговаривая:

– Ох, ну я вас и наколола! Всех наколола!

– Ну все, – Армелио отшвыривает свои карты, – меня уже достало, что каждый понедельник карточный турнир превращается в полный бардак! С меня хватит!

– Ты уходишь с поста президента? – спрашивает Бобби.

– Отвали, дружище!

Может, игра длилась и недолго, но страсти в ней кипели такие же, как показывают в покере по телику. Я столько раз прикусывал себе язык, что он разболелся.

Я помог Бобби и Джоан убрать вещи на место. Сегодня мне есть о чем подумать перед сном: что такое тукан; когда Эбони успела натолкать за пазуху пуговиц и каково это; еще я думал о Ноэль и что завтра мы с ней увидимся – ну разве тут уснешь?

На следующее утро Хамбл на завтраке не появляется. Я сажусь с Бобби и Джонни. Бобби протягивает мою идеально сложенную рубашку, которую я вешаю на спинку стула. Попивая первый за сегодня чай «Сладкое прикосновение», интересуюсь, что сделали с Хамблом.

– О, ему сейчас хорошо. Скорее всего, ему вкатили нехилую дозу лекарств.

– А каких?

– А ты разбираешься в лекарствах? В таблетках?

– Конечно, как и все подростки.

– Ну, так как Хамбл психически больной и депрессия у него тоже есть, – объясняет Бобби, – он пьет СИОЗС, литий, «Ксанакс»…

– И «Викодин», – добавляет Джонни.

– Да, «Викодин», «Валиум»… В общем, его накачивают таблетками сильнее, чем остальных пациентов.

– То есть вчера, когда его увели, ему дали это все?

– Нет, это он принимает постоянно. А когда его уводят, то точно ставят укол «Ативана».

– Мне такой ставили.

– Тебе? Он же срубает не по-детски. Ну и как тебе, похорошело?

– Нормально было. Но я не хотел бы такое колоть постоянно.

– Ха! Правильно, парень! – говорит Джонни. – Вот мы с Бобби свернули не на ту дорожку, а все из-за наркоты.

– Да уж, это точняк, – подтверждает Бобби. Он трясет головой, глядит перед собой, жуя и изгибая руки, и поясняет дальше: – Свернули не на ту дорожку – еще мягко сказано. Мы же буквально стерли себя с лица земли. Целыми сутками кайфовали и носа не показывали. Я столько концертов пропустил.

– Не понял…

– …не сходил на «Сантану», «Лед Зеппелин» и на эту, у которых наркоман пел, «Нирвану»… Я же мог увидеть вживую «Раш», «Ван Хален», «Мотли Крю», да всех. Сейчас уже за десять баксов на концерт не попадешь, как тогда. Но я в те времена постоянно вмазывался по мусорной башке.

– Что значит «по мусорной башке»?

– Это когда употребляешь что попало, любую наркоту, – объясняет Бобби. – Тебе дают, и ты юзаешь. Просто чтобы посмотреть, что будет.

Блин, а ведь в этом что-то есть. В этом есть вызов. Но, может, для того я тут и оказался, чтобы познакомиться с чуваками, которые отказались от этого вызова?

– Думаете, Хамбл специально развыступался, чтобы получить наркоту? – спрашиваю я, намазывая сыр на бублик. Я теперь заказываю по два бублика на завтрак – они тут просто отменные.

– Да кто ж его знает, тут так просто не скажешь, – отвечает Бобби. – О, смотри, твоя девушка пришла.

Ноэль быстро проходит к столу, ставит поднос и принимается за сок, ковыряясь в овсянке. Она смотрит на меня, и я машу ей как можно более непринужденно, но люди, наверное, думают, что у меня нервный тик. Мы не виделись с субботы, и я даже не знаю, как она провела вчерашний день. Я не в курсе, как она ест, если не выходит из комнаты, как Муктада. Может, ей приносят еду туда? Я еще столького здесь не знаю.

– Ха, какая милашка, – говорит Джонни.

– Да как тебе не стыдно, чувак! Ей же лет тринадцать, – говорит Бобби.

– Ну и что? Ему тоже тринадцать.

– Мне пятнадцать.

– Ну так пусть это он про нее так говорит, – наставляет Бобби Джонни. – Тринадцатилетние так и должны общаться друг с другом.

– Мне пятнадцать, – уточняю я.

– Ты бы подождал пару-тройку лет, Крэйг, а то начинать заниматься сексом в тринадцать рановато – до добра это не доведет.

– Да мне уже пятнадцать!

– Ха, когда мне было пятнадцать, я уже вовсю занимался делами, – говорит Джонни.

– Ага, – подтверждает Бобби. – С парнями.

Педостоп. Если бы Ронни был тут, он бы сказал прямо вслух: «Педостоп».

– Ха. Отстойная жратва. – Джонни отталкивает тарелку с вафлями. – Малыш, – обращается он ко мне, – сделай мне одолжение, если у вас с ней будет, то отдери ее как следует. Сечешь?

– Может, уймешься? – Бобби смотрит на Джонни. – Ведь у тебя дочь такого же возраста.