Нед Виззини - Это очень забавная история

– Видно, что ты наслаждаешься тем, что делаешь, – посмеиваясь, говорит она.

– Ага, ну да, это ведь совсем не сложно.

– И ты не потеешь.

– Думаю, это и есть мой надежный Якорь, – признаю я, как бы непрактично и глупо это ни звучало. Но посудите сами, я ведь уже в дурдоме, какой практичности можно от меня ждать? Наверное, мне придется расстаться с прагматичными взглядами.

– Ты прав, Крэйг. Это может стать твоим Якорем, – говорит доктор Минерва и глядит на меня не мигая. Я смотрю на ее лицо, на стену за ней, на дверь, жалюзи, стол, на мои руки и лежащие перед нами мозгокарты. А ведь я могу улучшить ту, что лежит на самом верху: попробовать придать структуру дерева уже нарисованным улицам. Нарисую узлы из дерева в головах людей. Должно сработать.

– Да, может, – согласно киваю я. – Но…

– Но что?

– Что мне делать со школой? В Подготовительной академии управления искусство не преподают.

– То, что я тебе скажу, прозвучит неожиданно, – говорит она, отклонившись назад, а потом наклоняется ко мне и продолжает: – Ты не думал, что можешь пойти в другую школу?

Я опешил.

Нет, не думал. Даже не рассматривал такой вариант.

Вообще не помышлял о чем-то другом. Это моя школа. Ради поступления в нее я вкалывал как никогда в жизни. И пошел я туда потому, что выпускнику этой школы открыто множество дорог – можешь стать кем-то успешным и богатым: адвокатом или даже президентом.

А где я в итоге оказался? Всего один год – да какое там, я и года не проучился, – а я уже сижу не с одним, а даже с двумя браслетами на руке, беседую с мозгоправом в кабинетике, притиснутом к коридору, по которому разгуливает парень по имени Человек. Что со мной будет, если я проучусь там еще три года? Да я же превращусь в полное ничтожество. А если продолжу? Если буду как-то жить с этой депрессией, поступлю в университет, окончу его, пойду в магистратуру, устроюсь на работу, заработаю денег, заведу жену и детей, куплю крутую тачку? В какую же хрень я превращусь тогда? Я же полностью сойду с ума.

Я не хочу быть настоящим сумасшедшим. Я не прочь быть слегка безумным – настолько, чтобы приходить сюда как волонтер, но не настолько, чтобы вернуться как пациент. Ни за что на свете!

– Да, – говорю я. – Я думал об этом.

– Когда же? Прямо сейчас?

– Да, так и есть, – соглашаюсь я, и мое лицо озаряет улыбка.

– И что именно ты думаешь?

– Думаю, что надо позвонить родителям и сказать, что я хочу в другую школу, – говорю я, ударяя в ладони и вставая.

– Крэйг, к тебе посетитель, – окликает меня заглянувший в столовую Смитти, где мы с Джимми, Ноэль и Армелио играем в послеобеденный покер. Джимми играть вообще не умеет, но мы раздаем карты и на него, и он держит их картинками к нам, улыбаясь, когда получает от нас фишки (пуговиц нет, их заперли из-за нашего же разгильдяйства, и мы пользуемся кусочками бумаги), которые или кладет куда попало, или жует.

– Сейчас вернусь, – говорю я.

– Такой занятой парень, – говорит Армелио.

– Ага, строит из себя важного, – говорит Ноэль.

– Я проснулся, а постель в огне! – говорит Джимми.

Мы все поворачиваемся к нему, и я спрашиваю:

– Джимми, у тебя все нормально?

– Моя мама била меня по голове. Била по голове молотком.

– Ого, вот это да! – говорю я, поворачиваясь к Армелио. – Я слышал, что он говорил что-то подобное в приемном отделении. А раньше он это упоминал?

– Нет, дружище, не-а.

– Эй, Джимми, все нормально. – Я кладу руку ему на плечо. Я еле сдерживаюсь, чтобы не заржать: оказывается, ты можешь смеяться над кем-то, но в то же время хотеть ему помочь.

– Она била меня прямо по голове, – не унимается он. – Молотком!

– Да, но сейчас ты здесь, – говорит Ноэль. – Ты в безопасности. Никто тебя не тронет, не ударит ничем.

Джимми кивает. Я по-прежнему держу руку у него на плече и пытаюсь не засмеяться, но все равно не сдерживаюсь, и пара смешков прорывается наружу. Джимми поднимает голову, замечает это – и расплывается в улыбке, а потом и вовсе смеется, хватает свои карты и лупит меня ими по спине.

– И к тебе придет, – сообщает он.

– Да-да, я знаю, что придет.

Я выхожу из комнаты и иду в коридор, в конце которого меня ждет не кто иной, как Аарон с пластинкой, которую я заказывал (у папы такой не оказалось).

– Привет, чувак, – говорит он, слегка смущаясь. Я подхожу ближе, а он прислоняет пластинку к стене. Он, конечно, мудак, но и я, прямо скажем, тоже не подарок, так что я подхожу и обнимаю засранца.

– Привет.

– Ну, это, ты был прав: у отца она была – «Известные египетские исполнители: Третий альбом».

– Спасибо тебе за это. – Я беру пластинку и оглядываю обложку: какой-то похожий на Нила парень сидит на фоне багрового закатного неба, а слева от него веселенькая пальма перекликается с ярко сияющей луной.

– Ага. Ты это, прости меня за все, – говорит он. – Я… э… знаешь, стремные выдались деньки в последнее время.

– Ты прикинь? У меня тоже, – говорю я, глядя ему в глаза.

– Ну еще бы, – улыбается он.

– Ага. Давай так: если будет фигово, ты просто говори: «Ох, Крэйг, у меня выдался стремный день», и я тут же просеку, о чем ты.

– Ну, как оно тут? – спрашивает он.

– Ну, тут есть те, кто облажался очень давно, а есть такие, вроде меня, кто лажает… ну… недавно.

– Тебе выписали другое лекарство?

– Нет, пью то же самое, что и раньше.

– И как, тебе лучше?

– Ага.

– А что изменилось?

– Я собираюсь уйти из школы.

– Что?!

– Хватит с меня. Пойду куда-то еще.

– Куда?

– Пока не знаю. Поговорю с родителями, пойду куда-то, где преподают рисование.

– Ты хочешь заниматься рисованием?

– Ага. Пока я тут был, кое-что нарисовал. И у меня неплохо выходит.

– Но в школе у тебя тоже все в норме.

Я пожимаю плечами и ничего не говорю. Не хочу я ему ничего объяснять: из лучших друзей он разжалован и пусть еще заслужит право вернуться обратно. И знаете что? Я понял, что никому ничего не должен и могу не разговаривать, если не хочу.

– Как у вас с Ниа? – спрашиваю я. Тут главное – не сболтнуть лишнего. – Я получил твое сообщение, ты говорил, что у вас не ладится.

– Да, не срослось у нас. Я сам виноват, психанул из-за того, что она пила таблетки. В общем, мы несколько дней как расстались.

– А почему ты психанул из-за этого?

– Ну, знаешь, мне этого и так хватает. С отцом.

– Он принимает лекарства?

– Он одержим своей книгой, ничего, кроме нее, не видит, все равно что на таблетках сидеть. И мама тоже. Да и я, с травкой… В итоге все домашние постоянно под кайфом, кроме рыбок разве что.

– И ты не хотел, чтобы твоя девушка тоже была такой.

– То, что она накуривается, – это одно. Просто… даже не знаю, как объяснить. Чтобы это понять, надо пробыть с кем-то достаточно долго. Вот представь: у тебя с кем-то отношения, и ты узнаешь, что ей… что она должна каждый день что-то принимать, и ты задумываешься – а видит ли она тебя реального?