Илья Ильф - Полное собрание сочинений в одном томе

– Вы с ума сошли!.. Где я вам возьму девочку? Ведь это дитя! Оно сейчас спит!

И долго еще эти два трогательных добряка производили свои вычисления и обмены. А обмен давно уже устроили без них. Героев водили снизу вверх и сверху вниз, и вообще уже нельзя было разобрать, где какая редакция.

Ночь была теплая, и на улице, в полярном блеске звезд, возле подъезда обеих редакций в полном молчании ожидала героев громадная толпа мальчиков.

Представьте себе, что братья Старостины, все четыре, или, скажем, братья Бутусовы, сам-три, или заслуженный хавбек Привалов стали бы вдруг писать критические статьи о литературе. Какие бы правильные мысли они ни высказали, писатели все равно обидятся, начнут роптать.

– Что это они, в самом деле? Мало нам Селивановекого или Новича, что ли? Играли бы себе в свой футбол – и все!

Точно так же обидятся, вероятно, на нашу статью и футболисты.

– С ума они посходили! Мало на нашу голову Колодного или Кассиля? Писали бы себе свои художественные произведения и прочие штучки. Пижоны!

Ну что ж, скрывать нечего, мы действительно пижоны. И играем только в волейбол. Тайно. Где-нибудь на даче, чтоб никто не увидел. Обливаясь потом, мы мечемся по площадке, сбивая друг друга с ног и оглашая сосновые дали глупыми криками:

– Хватайте мяч! Мяч хватайте! Тушите! Гасите! Ах, черт, так и знал!

Однако пижоны просят слова. Дайте пижонам высказаться. Они тоже люди и любят спорт не меньше, чем товарищ Лев (МСФК).

Есть важный разговор, товарищи.

Когда на поле идет интересная игра, зрители не смотрят на пролетающие над стадионом самолеты. При всей своей любви к авиации, они в эту минуту не обращают на нее никакого внимания. Они заняты, они болеют. Переживают каждый удар по мячу, протяжно стонут и в увлечении толкают локтями соседей.

На матче Москва – Харьков ничего этого не было. Зрители с удовольствием отвлекались от созерцания вяло летающего по полю мяча, чтобы посмотреть на самолеты и степенно, основательно обсудить, какой они марки, какой имеют полетный вес и куда, собственно, направляются в данный момент.

Неслыханное дело – болельщики, знаменитые, столько раз описанные очеркистами московские болельщики скромно сидели на своих местах. Глаза у них не были расширены, пульс бился нормально (72 удара в минуту), дыхание было ровное, нервного тика не наблюдалось, печень – норма, сердце – норма, душа – норма.

А это очень плохо, товариши, когда болельщики не болеют. Это показатель какой-то болезни…

Извините, пожалуйста, но нам двадцать четвертого ряда севернц-трибуны показалось, что играть стали хуже, что класс игры в футбол немножко понизился.

Игру оскверняли бессмысленные свечки и старомодные копштосы, не вызывавшиеся необходимостью. Было много суеты и мало спаянности. При этом игроки все время кричали, подавая друг другу советы громовыми голосами.

– Держи Ильина!

– Бей по голу! По голу бей!

– Что ж ты мне не дал?

Хорошо еще, если бы после дружеского наставления бить по голу мяч действительно попадал бы в ворота. Но именно по воротам били весьма неточно.

Это очень провинциальная манера – кричать на поле. И если спортивная дисциплина будет оставаться на том же уровне, то мы скоро услышим во время матча длинные, полные драматизма шекспировские диалоги.

– Куда же ты бьешь?

– Не давай ему, он смажет. Он всегда мажет. Я говорил, чтоб его не брали в сборную. Не послушали.

– А погодка сегодня ничего.

– Ну, как жена? Все еще на даче?

– На даче. Тебе корнер бить.

– Я, знаешь, перехожу к пищевикам.

– Да ну! А Коля?

– Коля в Киев переходит. Осторожнее – мяч!..

Мы тоже кричим, когда играем в волейбол. На то мы и пижоны. И слышат нас только знакомые, которые приехали на дачу обедать и поэтому все прощают хозяевам.

Но здесь ведь «Динамо», один из лучших стадионов мира. Место, обязывающее к очень многому.

Может быть, мы чересчур уж набросились на наших футболистов? Они такие, и этакие и по воротам бьют неважно, и темп берут не быстрый, и все такое.

В сущности, это очень хорошие игроки выносливые, смелые, отчаянные в защите и неутомимые в нападении. Их обожает Москва.

Но Москва хочет, чтоб футболисты не отставали от общего движения советского спорта к мировым достижениям, чтоб они играли не только хорошо, чтоб они играли замечательно, лучше всех в мире.

Это тем более важно, что достигнуть цели нелегко.

Беда в том, что наши футболисты ослаблены многолетними международными встречами с чрезвычайно посредственными, если не считать Турции, командами.

Но даже класс турецких игроков – это не тот класс, на который должны равняться советские футболисты. А ведь мы выигрываем у Турции с трудом, а в прошлом году один матч даже проиграли.

Нужно добиться встреч с выдающимися мировыми командами (Чехословакия, Италия, Испания, Уругвай). Пусть нас побьют. Что говорить, это будет неприятно. Болельщикам придется пережить несколько мрачных часов. Ничего не поделаешь. Гораздо неприятнее будет оставаться в задних рядах футбольных команд мира в то время, как в других областях советский спорт имеет уже несколько мировых рекордов.

Хотелось бы в заключение сделать то, что делается обычно во всех спортивных отчетах и фельетонах. Описать свалку у трамвайных вагонов, облака пыли, садящейся на счастливые потные лица бредущих в город болельщиков, описать милиционеров, которые не могут утихомирить фанатиков футбольного дела.

Но приходится обойтись без этой высокохудожественной концовки. Дороги были хорошо политы, вагонов и автобусов было совершенно достаточно и все граждане вели себя так хорошо, что милиционеры белыми перчатками утирали слезы радости.

В этом смысле европейский класс был достигнут.

Разумеется, роман Жюля Верна о полете вокруг луны – штука более интересная, чем статья об отдельных неполадках, как говорится, изредка имеющих место в некоторых звеньях товаропроводящей сети. И читать его, конечно, очень приятно. Но ничего не поделаешь. Некоторые звенья кооперации, к сожалению, находятся не на луне, а на земле. И время от времени нужно вскрывать их недочеты и в художественной форме давать отдельным негодяям по рукам.

Существует, разумеется, положительный тип кооператора и снабженца. И он, несомненно, найдет свое отражение в современной литературе. Ну, может быть, к пятнадцатому августа, к съезду писателей, отразить не успеют, но, безусловно, отразят уже в скором времени, скажем, к следующему съезду. И об этом беспокоиться не надо.

А вот что касается отрицательного типа кооператора, то тут ждать решительно невозможно. Если его не отобразить сию же минуту, то он все украдет, и нам с вами, дорогие читатели и пайщики, нечего будет покупать.