Сергей Минаев - Духless: Повесть о ненастоящем человеке

И вот я снова в Питере. Я лежу на кровати в номере гостиницы «Невский Палас» и пытаюсь заставить себя встать, принять душ и переодеться. Перещелкав все каналы телевизора по четыре раза, просмотрев мини-гид по ресторанам отеля, «этого рая для гурманов», есть в котором, впрочем, невозможно, я встаю и походкой загнанного на мельнице осла иду в ванную комнату. Перед тем как раздеться, набираю мобильный директора представительства Володи (который настолько обурел на своем питерском «кормлении», что не удосужился встретить меня, просто послав сотрудника) и прошу его собрать через четыре-пять часов всех наших питерских дистрибьюторов для обсуждения нашего положения на рынке и совместной работы. Я вешаю трубку и про себя желаю ему провести остаток времени до моего приезда в адских мучениях.

Затем я открываю оба крана, и ванна медленно начинает наполняться водой цвета большинства фасадов Питера. То есть, попросту говоря, ржавой. Память тут же великодушно подсказывает строчки из отельной брошюры — «Невский Палас» — отель высшей категории, место, которое, без сомнения, можно рекомендовать гостям Северной столицы. Я беру с полки над раковиной все тюбики с шампунем, гелем и жидким мылом и выливаю их содержимое в ванну. Возникающая пенная шапка постепенно накрывает собой ржавую воду. Я снимаю одежду и ложусь. На ум приходит параллель между пеной и торжествами по случаю трехсотлетия Питера. Действительно, если разобраться, выходит одно и то же. Отремонтированные фасады домов на Невском закрывают собой обшарпанное убожество внутренних домов, рассыпающихся подъездов и квартир с лопающимися трубами. Точь-в-точь как эта пена. Реально, если можно отремонтировать пару домов и покрасить несколько дворцов, продав все это федеральному бюджету за 700 миллионов долларов, то что мешает навесить на ржавые коммуникации новую сантехнику и продавать потом «гостям Северной столицы» номер за 15 тысяч 35 рублей в сутки?

Тем не менее теплая вода способствует релаксации и очищению мозгов от последствий утреннего «ускорения». Я провожу в ванной около часа, тщательно бреюсь, затем выхожу в комнату, разбираю сумку и начинаю переодеваться в костюм. В целом настроение улучшается. Еще через полчаса я допиваю свой кофе в холле отеля, звоню любителю громкой танцевальной музыки Леше и выхожу из гостиницы.

Наш питерский офис находится в милом особнячке, построенном в середине девятнадцатого века. Несмотря на более чем скромный штат в восемь человек, он занимает пространство в сто квадратных метров, что объясняется соображениями экономии или чего-то подобного. От хитросплетений стоимости арендной платы я всегда был слишком далек.

Штат представительства в Питере состоит из директора Володи Гулякина, его секретарши, менеджера по маркетингу, водителя, трех сейлсов (Даши, Маши и, по-моему, Наташи) и девушки Полины, исполняющей неизвестные функции, но носящей гордое звание офис-менеджера (с первого взгляда на нее у меня закрадывается подозрение, что исполняет она в основном амурные функции). Прямыми продажами представительство не занимается, а только контролирует работу наших дистрибьюторов, маркетинговые бюджеты и промоушн-акции. Коллектив напоминает колхоз военного времени, в котором всю мужскую работу выполняют жены ушедших на фронт под управлением хитрого председателя, не взятого в армию по болезни. Офисное пространство хитрым образом поделено на кельи различного объема, в которых эти женщины и помещаются со всем своим обширным скарбом. Целый день они гоняют чаи и кофеи, изредка отвлекаясь на звонки в Москву или клиентам. Помимо ассоциаций с колхозом, питерское представительство напоминает мне уездную больницу. Даже местные женщины ввиду своей рутинной и неспешной работы похожи на старушек нянечек, чей возраст неопределим. То ли тридцать два, то ли пятьдесят четыре.

Реально все выглядит как больница с несложными пациентами, в которой пахнет чистотой, старостью, бинтами и воровством. Да, да, воровство также имеет свой запах. Ты начинаешь ощущать это, когда попадаешь в коллектив мелких жуликов. Вероятно, поры их тела выделяют особый гормон, пахнущий застенчивым стыдом, жульничеством и страхом. В свете последней идеи перехода в режим прямых продаж настроение у директора нашей питерской богадельни, надо понимать, не совсем хорошее. С одной стороны, увеличение штата и маркетингового бюджета, с другой стороны, неминуемая личная ответственность за планы продаж, которые уже нельзя будет списать на нерасторопность дистрибьюторов.

Я пересекаю порог офиса, обуреваемый жаждой деятельности. Странно, но здешняя атмосфера неторопливого безделья всегда вызывает во мне обратные желания. Вероятно, из чувства противоречия. Я здороваюсь с персоналом, пребывающим сегодня в полном составе и толпящимся в холле. Я жму руку каждой девушке, согласно американским корпоративным правилам, хотя мог бы и расцеловаться в щечки, как принято у слащавых французов или вечно похотливых итальяшек. Но, если честно, меня совсем не греет перспектива расцеловывания с этими жабами, посему я выбираю подчеркнуто деловой, англосаксонский стиль.

И все очень радостны, и каждая говорит мне что-то вроде «С приездом!», или «Как доехали?», или «Как вам Питер?», или прочую, приличествующую моменту, ахинею того же сорта. И у всех на лице написаны разные реплики/комментарии к сценке типа «Ничего, симпатичный мужик», или «Придурок столичный», или «Спросить его, что ли, заплатят ли декретные в случае чего?». И у всех вдоль лбов, словно начертанный красным маркером, пульсирует единственный объединяющий их вопрос: «ЗА ЧТО?»

Володя, источая гостеприимство, выходит ко мне навстречу и долго жмет руку. Здесь проявляется очень тонкий момент. Если бы он встретил меня со всеми вместе, в холле, он показал бы своим сотрудникам, что он также очень взволнован появлением московского визитера и спешит первым принести присягу на верность. Такое подобострастие могло бы поколебать его статус местного боярина в глазах челяди и означало бы его полный переход под мою юрисдикцию на время визита. С другой стороны, оставшись у себя в кабинете, он выказал бы полное неуважение ко мне, что не осталось бы безнаказанным. Встретив же меня на полпути, подобно хозяину дома, Вова остался целиком в рамках кодекса чести корпоративного самурая. У которого полный порядок в хозяйстве и полное понимание процедуры высказывания делового респекта.

— С приездом в город-герой Санкт-Петербург, — улыбается Вова.

— Спасибо. Как жизнь? Конкуренты еще не одолели?

— Да вроде нет, пока все тип-топ! — Одна из немногих англосаксонских фразочек, наряду с «оки-доки» вызывающая у меня рвотные позывы. — Кофе попьем?