Остин Сигмунд-Брока - Навеки не твоя

– Мои извинения за то, что я не слежу за сплетнями в мире театралов, – говорит он с легкой улыбкой. Я смеюсь, и его улыбка становится все шире, пока не освещает все лицо. Но прежде чем я успеваю ответить, Энтони оказывается у нашей кабинки.

– Я получил работу, – говорит он и без паузы: – Привет, Оуэн.

– У тебя же уже есть работа. – Я хмурюсь, глядя на Энтони. И тут я замечаю уборщика-блондина, который собирает тарелки на другом конце комнаты, и все понимаю. – Энтони, прошу, скажи мне, что ты не сменил карьеру просто потому, что тебе понравился уборщик.

Он закатывает глаза, но улыбается.

– Работа в «Старбаксе» – это не карьера. И это не ради уборщика – это во имя любви. И у уборщика есть имя – Эрик.

Я уже собираюсь посетовать, что потеряю бесплатные фраппучино, как звенит напоминание на телефоне в сумке.

– Черт, – говорю я вместо этого. Я потеряла счет времени. – Мне надо идти.

– Но еще так рано! Ты даже не поела! – протестует Энтони. Через секунду выражение его лица меняется. – Ах да, пять часов в пятницу, – говорит он, понимая, в чем дело.

Я встаю.

– Мы еще поговорим об уборщике…

– Об Эрике, – перебивает меня Энтони.

– …завтра, – заканчиваю я и киваю Оуэну. – До скорого, брат Лоренцо.

Я тихо закрываю за собой входную дверь, зайдя домой. Там царит тишина, что в эти дни можно практически считать чудом. Я направляюсь вверх по лестнице и надеюсь, что мама не расстроилась. Я слегка опоздала на наш еженедельный видеозвонок.

Мама живет в Техасе, куда она переехала после того, как они с папой развелись. Точнее, когда папа развелся с ней. Я не очень хорошо понимаю, почему это произошло. Я знаю, что их свадьба и мое рождение случились, когда им было всего по двадцать три. Люди разбрасываются словами «непримиримые противоречия», и «слишком молоды», и «разлюбили». Видимо, я не понимаю, каково это – разлюбить. Не могу понять. У меня никогда не было даже возможности проверить.

Но я помню день, когда родители усадили меня в гостиной (папа с каменным лицом, а мама – старательно сдерживая эмоции) и сказали мне, что все кончено. Слова «совместное решение» повторялись снова и снова. Они стали звучать фальшиво, когда мама убежала в слезах в ванную, пока папа заканчивал разговор.

Я не переехала в Техас вместе с ней, потому что не могла бросить Стиллмонтскую театральную программу, и она поняла. Я думаю, ей пошло на пользу побыть на расстоянии от любых напоминаний о бывшем муже, включая меня. Но я с тех самых пор, с их расставания три года назад, проводила все летние каникулы в ее квартире в Сан-Маркосе. Хотя я не в восторге от жары под сорок градусов, было здорово помогать ей за прилавком на фермерском рынках и ярмарках, где она продавала свои ювелирные изделия.

Я открываю дверь в свою комнату. Там бардак. Ну конечно же, бардак. Три длинных платья не добрались до шкафа и висят на спинке кровати. Кажется, джинсовую куртку я пыталась добросить до зеленой вешалки в углу, но промахнулась, и она валялась на полу поверх ботинок.

Мой ноутбук погребен под кучей украшений – это следы безуспешных утренних поисков сережек, которые, не сомневаюсь, исчезли в складках дивана Тайлера. Я сметаю все в сторону и отодвигаю наручный будильник. Это «подарок» от папы, который был очень горд этой идеей. С тех пор, как наш дом полтора года назад стал более шумным, я сплю с мощными затычками в ушах, но вставать в школу приходится в 6, так что будит меня этот кошмарный будильник вибрацией.

Я открываю FaceTime на компьютере, быстро приглаживая волосы пальцами.

Мамино лицо появляется на экране.

– Привет! Извини, пожалуйста, что я опоздала, – говорю я поспешно.

– Если бы я ожидала тебя ровно в назначенное время, я была бы не особо внимательной матерью. – Она заправляет темную волнистую прядь волос за ухо. У мамы волосы точно как у меня, только куда пышнее. – Чем занимаешься?

– Да так, сексом без презерватива с парнем, с которым познакомилась в Интернете, – отвечаю я беззаботно.

Мама бледнеет, а затем выражение ее лица возвращается к норме, как только она понимает, что я шучу.

– Не пугай так маму, Меган. Это жестоко.

Ухмыляясь, я продолжаю.

– Честно говоря, я бы предпочла незащищенный секс со странным чуваком из Интернета. Мне пришлось пойти на вечеринку труппы.

Она озадаченно изучает меня.

– Это для одной из твоих сцен?

– Нет, – простонала я. Объясняю ей про «Ромео и Джульетту» и почему мне пришлось пройти прослушивание. – Оказалось, что я… Джульетта, типа.

Мамины брови взлетают.

– Ты пробовалась на главную роль?

– Конечно, нет! Джоди просто самовольничает. Поверь, я была бы кем угодно другим, если бы только она позволила.

Мама усмехается.

– По крайней мере я рада, что не упустила новообретенные актерские притязания своей дочери.

– Нет, ничего нового у меня нет, – говорю я тихо.

Мама смотрит на меня с неким беспокойством на лице, и тут дверь в мою комнату распахивается без предупреждения.

– Меган, что я тебе… – голос папы проникает в комнату, а затем следует и он сам. Он замирает, когда замечает маму. – Ох, точно, извини, – бормочет он, внезапно напрягаясь. – Привет, Кэтрин, – говорит он, оставаясь на пороге комнаты. – Как дела у вас с Рэндаллом?

– Хорошо, – отвечает мама сдавленно, как она всегда говорит с отцом. – Как ты? И Роуз? – добавляет она после секундной паузы.

– Устал. – Он выдавливает подобие улыбки, но выглядит неестественно. – Роуз скоро уходит в декрет.

– Это радостно, – кивает мама.

Папе, кажется, совсем не радостно от этого разговора, и он кладет ладонь на дверную ручку.

– Ну, я оставлю вас наедине. Меган, только убавь звук, пожалуйста.

Я раздраженно вздыхаю и ворчу, что не могу поговорить даже в собственной спальне.

Мама ласково говорит, помедлив:

– Знаешь, ты всегда можешь переехать к нам с Рэндаллом.

Я натужно фыркаю.

– И упустить возможность сыграть Джульетту в дуэте с Тайлером Даннингом?

Мама кривится.

– У-ух, сочувствую тебе. Но правда, – продолжает она, – если там у тебя слишком суматошно, мы тебя с радостью примем.

– Спасибо, мам, – отвечаю я, смягчаясь, чтобы показать, что ее щедрость не осталась незамеченной. Она заслуживает правдивого ответа. – Просто я в Стиллмонтской театральной программе занимаю отличное положение. Я здесь накопила сценические работы, я отвечаю за организацию постановок старшеклассников, а «Ромео и Джульетту» даже приняли в Эшленд. Я должна остаться.

– Что ж… Ты в любой момент можешь изменить решение, если захочешь, – говорит мама неохотно. – А что ты там сказала насчет Эшленда?

– Да ничего такого. Джоди, умница этакая, выдвинула нас на участие в Орегонском Шекспировском фестивале в программе старшеклассников, и они нас приняли, – говорю я, глядя в пол.