Энн Пэтчетт - Предчувствие чуда

– Нет, – ответила она бесстрастно, – вовсе не жуткий.

Барбара махнула рукой:

– Зря я спросила. Но вы поймите…

– Мы стараемся оберегать Аннику, – заявил Джеки, обкусывая край бананового ломтика.

Барбара энергично закивала; закачались ее длинные серьги, украшенные драгоценными камнями. К ужину она нарядилась в изумрудно-зеленый шелковый топ без рукавов. Марине подумалось, что такой красавице наверняка тяжело торчать в Манаусе, где и пойти толком некуда.

– Конечно, вы огорчены из-за смерти вашего друга. Мы и сами огорчены, но вины Анники тут нет. Просто она крайне сосредоточена на своей работе. Иначе она не может.

Похоже, здесь, в Бразилии, запросто можно погибнуть от бесчисленного множества причин, и винить будет некого, если только не свалить все на мистера Фокса.

– Я никогда и не считала ее виноватой.

Барбара была явно рада это услышать.

– Как славно, – вздохнула она с облегчением. – Аннику нужно понять, чтобы увидеть, какой она уникальный человек. Вероятно, вы давно ее не видели или забыли.

Барбара произнесла это так, словно знала что-то, чего просто не могла знать.

– Анника – стихия, сила природы. Она занимается потрясающей работой, но дело даже не в этом. Она сама по себе удивительное явление, вы согласны? Я, бывает, воображаю, что вот бы у меня была такая мать или бабушка, абсолютно бесстрашная женщина, для которой нет никаких границ и преград.

Да, именно так. Марина не без труда, но вспомнила. Давным-давно эта же мысль на секунду мелькнула у нее в голове – и тут же была запрятана подальше: «Что, если бы доктор Свенсон была моей матерью?» Надо обязательно позвонить перед сном маме, даже если будет совсем поздно.

– Но при чем здесь мистер Фокс?

– Он достает ее, – заявил Джеки, сверкнув голубыми глазами из-под длинной челки, словно внезапно очнувшись ото сна и обнаружив себя в ресторане, в разгар беседы. – Он шлет ей письма, спрашивает, что она делает. А раньше еще и названивал.

– Тогда-то она и выбросила телефон, – пояснила Барбара. – Еще за несколько лет до нашего приезда.

Марина сняла с ободка стакана ананасный ломтик, макнула в пунш и съела.

– И что в этом такого? Она вообще-то работает на него. Мистер Фокс платит за все – за ее исследования, квартиру, за этот ужин. Разве он не имеет права спросить, как идут дела?

– Платит не он, – поправила Барбара. – Платит компания.

– Да, но он глава компании. Он нанял доктора Свенсон. Он отвечает за результаты.

– Разве человек, который продает картины Ван Гога, отвечает за живопись?

Интересно, подумала Марина, она в свои двадцать три прибегала к таким же логическим трюкам? И кстати, сколько лет миссис Бовендер? Да, пожалуй, в двадцать три Марина думала, как Барбара. Тогда ее привлекали в докторе Свенсон именно темперамент и несокрушимая уверенность, с которой та шла по жизни, делала свои дела и была во всем непререкаемо права. Таких людей Марина больше не встречала – и, в общем-то, была этому рада. Хотя порой и жалела.

– Думаю, Ван Гог несет определенную ответственность за то, чтобы его картины продавались. И если он вдруг куда-то пропадает, то агент имеет право…

Барбара положила прохладную руку на запястье Марины:

– Простите. Мистер Фокс ваш босс, доктор Экман был вашим другом. Мне не стоило поднимать эту тему.

– Я понимаю вашу точку зрения, – ответила Марина, стараясь не злиться.

– Мы попробуем связаться с Анникой, а если не получится, составим вам компанию, пока она не приедет в город.

Марина сделала большой глоток пунша, хотя внутренний голос настойчиво советовал воздержаться.

– Это вовсе не обязательно.

– Нет, мы вас не оставим, – заявила Барбара и откинулась на спинку стула, словно все было решено. – Анника наверняка нас одобрит.

К десяти утра Бразилия превращалась в раскаленную печку, но за чертой города речные берега даже в среду были усыпаны загорающими. На мелководье плескались и вопили дети, а взрослые плавали вокруг. Голоса и крики отдыхающих больше напоминали птичий щебет, чем человеческую речь. Мудрый Милтон извлек из багажника полосатый зонтик и воткнул в песок. Обхватив руками колени, они с Мариной устроились в небольшой круглой тени. В это утро Марина заглянула к Родриго – купить что-нибудь для пляжа. Выбор оказался невелик. Слитный купальник в магазине нашелся только один – дешевый, яркий, с юбочкой, делавшей Марину похожей на немолодую фигуристку. Сейчас купальник был на ней, под одеждой, а сама Марина недоумевала, как мысль о водных процедурах вообще могла прийти ей в голову. Бовендерам зонтик был не нужен. Они быстро разделись, явив взорам окружающих незабываемое зрелище. Джеки остался в коротких шортах, которые, казалось, еле держались на бедрах, а Барбара – в бикини на множестве тесемок, завязанных самым небрежным образом. Похоже, предназначение купальных костюмов состояло в том, чтобы держать соседей по пляжу в напряженном ожидании: когда же порыв ветра сбросит с эффектной парочки эту видимость одежды? Джеки зевнул, упал на песок и сделал стойку на руках. На плечах и спине отчетливо проступили мышцы. Такому пособию порадовался бы любой медик-первокурсник: вот большая и малая грудные мышцы, вот межреберные, вот дельтовидная, а вот трапециевидная. Люди на соседних полотенцах показывали на Джеки пальцем, свистели и хлопали, звали детей, чтобы те тоже поглядели на удивительного парня.

– Похоже, его больше не укачивает, – пробормотал Милтон.

Джеки опустил ноги на песок и сел. Лоза, обвивавшая его лодыжку, была увешана крошечными гроздьями винограда.

– Да, все прошло.

– Вот почему я вышла за него, – сказала Барба-ра. Половину ее лица закрывали огромные темные очки. – Увидела, как он проделал этот трюк на пляже в Сиднее. Он был тогда в бордшортах. И тогда я сказала подружке: «Этот – мой».

– Люди порой женятся и из-за меньшего, – заметила Марина, хотя подозревала, что дело тут было не только в стойке на руках.

– Вы плаваете? – спросил у нее Милтон.

Сам он был в брюках и белой рубашке с коротким рукавом. И явно не собирался их снимать.

– В случае чего не утону – если вас именно это интересует.

Барбара растянулась на полотенце; все ее тело, за исключением нескольких крошечных прикрытых тканью участков, сияло от масла и солнца. С лодыжки свисал на золотой цепочке маленький круглый бриллиант и поблескивал вместе с кожей.

– Жарища какая, – тихо посетовала девушка.

– Да, по части жары мы тут просто чемпионы, – согласился Милтон.

На его макушке красовалась небольшая соломенная шляпа, и в ней Милтон почему-то выглядел круче всех.

– Пошли поплаваем, – предложил Джеки, наклонился и шлепнул жену по животу. От неожиданности она подскочила на добрый дюйм.