Энн Пэтчетт - Предчувствие чуда

Марина вернулась на веранду – во рту еще стоял вкус мартинов – и обнаружила, что Пасха проснулся и ушел. Она поискала в постели очередное письмо Андерса, но ничего не нашла. Пасха наверняка отправился хвастаться своими синяками перед другими детьми. Марина уже видела, как он раскладывал на земле две палочки, далеко-далеко друг от друга, показывая, какая длинная была змея. Интересно, в какой момент своего детства он потерял слух, понимал ли, что такое язык, и мучился ли без него, когда хотел поведать свою невероятную историю? Интересно, как теперь он вспоминает об анаконде – с ужасом, как об удивительном приключении, или, может, никак не вспоминает, разве что как о причине тупой боли в груди? Марина поняла, что совсем не знает мыслей Пасхи. Его кошмары после змеи прекратились. Мальчик больше не кричал во сне – возможно, благодаря амбиену или удобной постели. А может, после того как его едва не задушила анаконда, Пасхе было уже нечего бояться.

Услышав, как ее зовет доктор Свенсон, Марина перегнулась через перила веранды.

– Куда вы пропали, доктор Сингх?

Рядом с исследовательницей стоял индеец в шортах и насквозь пропотевшей серой футболке. Футболки были у лакаши одеждой для торжественных случаев, и никто бы не рискнул с утра пораньше отправляться на аудиенцию к доктору Свенсон полуголым. В руках мужчина сжимал красную спортивную сумку. Взглянув на пришедших с высоты десяти футов, Марина поразилась тому, как могла не замечать беременность наставницы. Ведь живот был огромный.

– Нам с коллегами многое нужно было обсудить.

С доктором Свенсон Марина тоже многое намеревалась обсудить – похороны Андерса, источник финансирования работ по созданию противомалярийной вакцины, – но сейчас ее внимание отвлекал спутник исследовательницы. Мужчина раскачивался на пятках, теребил сумку и подергивался, словно по нему ползали муравьи.

– Поговорить мы еще успеем, доктор Сингх. Нам далеко идти. Надо торопиться. Мне нужно, чтобы вы пошли со мной.

– Что-то случилось?

Да, явно случилось – мужчина стонал. Марина слышала это сквозь гудение насекомых, хотя было видно, что индеец изо всех сил старается стоять спокойно. Лакаши не просто соглашались участвовать в испытаниях доктора Свенсон – они боялись ее, как когда-то боялись все интерны. Похоже, только этот страх не давал мужчине завопить во весь голос.

– Вам понравится, – сказала доктор Свенсон и направилась к тропе, по которой пришла сюда. – Это как раз ваша область.

Марина сбежала по ступенькам. Не дожидаясь ее, доктор Свенсон продолжала:

– Я помню, как вам хотелось заняться тут медицинской практикой. Вот наконец случай и представился.

Даже теперь, на шестом или седьмом месяце беременности, исследовательница шагала так быстро, что Марина с трудом ее догнала. Темп задавал мужчина, и темп был весьма бодрым. Марина тщательно смотрела под ноги, опасаясь упасть и сломать лодыжку.

– Я этого не говорила.

Доктор Свенсон остановилась и посмотрела на нее. Мужчина окаменел. Надо было срочно идти дальше. Индеец показал доктору Свенсон сумку – вдруг она забыла? – и затараторил на лакаши, но профессор жестом велела ему замолчать.

– Говорили. Вспомните. Тогда, на лодке. Мы обсуждали случай с девочкой, которую брат задел мачете.

– Я помню, – пробормотала Марина, поражаясь тому, как быстро нарастающая паника изгоняет из сознания все вопросы: «Почему вы отдали им Андерса?», «Почему солгали?», потом что-то еще, она уже не могла вспомнить.

– Я думала, что это по вашей части – помогать в чрезвычайных ситуациях, вы же врач.

– Вы тоже врач. Раз уж тогда вы размахивали клятвой Гиппократа, будто флагом, теперь можете искупаться в лучах ее славы.

– Я фармаколог.

К большому облегчению мужчины, доктор Свен-сон пошла дальше. Солнце уже стояло высоко и пекло во всю мочь.

– Дело, видите ли, в том, что я не могу опуститься на пол, а в этой деревне все происходит на полу. Если вы собираетесь возразить, что женщину надо привести в нашу лабораторию, то это я уже предлагала. Но она не в состоянии спуститься по лестнице. Я решительно против того, чтобы превращать лабораторию в больницу, но еще больше против вызовов на дом.

– Что с его женой?

Доктор Свенсон миновала мертвое дерево, усыпанное ярко-красными бабочками. Ветерок от ее стремительной походки вспугнул их, и насекомые взметнулись в воздух багровым облачком.

– Наверняка что-то связанное с родами. Когда тут приключается какая-нибудь трагедия, можно деньги ставить на то, что причина – в этом, не прогадаете. По большей части местные женщины справляются на диво хорошо, но само невероятное количество родов предполагает некоторое число проблемных.

– Вам известно, в чем тут проблема? – Марина шла быстрее и быстрее, хотя все в ней кричало: «Остановись!»

Доктор Свенсон пожала плечами:

– Понятия не имею.

– Но ведь вы говорили, что не хотите вмешиваться.

Вмешательство в медицинские дела туземцев внезапно показалось Марине самой неудачной идеей, какая только могла прийти человеку в голову. Теперь она ясно осознавала все преимущества стороннего наблюдения.

– Вы говорили, что у лакаши для таких случаев есть…

– Да, штатный колдун. У него опять малярия и такая температура, что нас попросили зайти потом и к нему. Тут есть и повивальная бабка, но у той у самой сейчас схватки. Сейчас ей помогает ученица, она же дочь. Но ей будет легче, если мы подстрахуем.

– Кто вам все это рассказал? Это невозможно.

– Они говорят Беноиту, тот передает доктору Нэнси Сатурн. Эти двое могут кое-как объясниться друг с дружкой по-португальски. Признаться, коммуникационная цепочка настолько слабая, что, возможно, мы сейчас придем и обнаружим, что все не так. Мне легче общаться с Пасхой, чем с лакаши.

Они прошли мимо нескольких хижин на сваях – целые семьи стояли у перил и махали руками. Огромный сук упал на тропу, преграждая дорогу, но их проводник мгновенно отволок его в сторону.

– Доктор Свенсон, послушайте, я не гожусь для такой работы, – снова начала Марина. – Тут есть другие медики, более квалифицированные, чем я. Уверяю вас.

– Попросим ботаника принять роды? – огрызнулась доктор Свенсон. – Или кого-то из остальных? Я готова спорить, что они в жизни не вылезали из своих лабораторий. Вы забыли, что я работаю с этими докторами уже несколько лет. Они прекрасно умеют разводить москитов, но этим их таланты исчерпываются. Сейчас вы фармаколог, доктор Сингх, но до этого были моей студенткой. Вы знаете, что нужно делать, а если вдруг забыли, я буду рядом и напомню. Я больше не в состоянии опускаться на пол из-за больной ноги. Я не стану вам говорить, что вы можете повернуть назад и бросить эту роженицу на произвол судьбы. Не хочу тратить мое и ваше время. Я успела изучить ваш характер и знаю, что вы примете эти роды, нравится вам это или нет.