Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

Даже заслышав крик жены, Резаный не моргнул глазом. Он смотрел на Рафика спокойно и уверенно, пытаясь сообразить кто же это такой, и что этому мужчине может быть надо в его доме в столь поздний час.

— Ты Резаный? — спросил Рафик.

— Если ты пришел сюда, то наверное, знаешь кто я, — сказал Данилин. Он понимал, нужно тянуть время, ведь скоро должен появиться Чекан. — Ты, парень, наверное, все-таки ошибся и не в курсе кто такой Резаный.

— А мне плевать на тебя.

— Ты что, вора не уважаешь?

— Плевать…

— Ну, что же, плевать так плевать. Зачем пришел?

— За деньгами.

Резаный понял о чем идет речь, недовольно поморщился. Затем хладнокровно улыбнулся. Он за свою жизнь, большую часть которой провел в зонах, насмотрелся всякого, и не боялся ни конвойных, ни их собак, он вообще не боялся никого. Поэтому и был так спокоен. На удивление, Александр Данилин даже забыл о том, что еще час назад у него шалило сердце.

— Ты знаешь какие мне деньги нужны?

— Слушай, кто ты такой?

— А это не твое дело.

— Что ж, не мое так не мое. Но хочу тебя предупредить, добром это не кончится. Только за то, что ты потревожил меня, тебе уже не жить.

— Это мы еще посмотрим.

Заскрипели деревянные ступени лестницы, и в дверном проеме с автоматом в руках появился один из людей Рафика.

— Баба не хочет говорить, где деньги.

— Они не знают, — сказал Резаный, — оставьте их в покое. Они ничего не знают, а я вам ничего не скажу. Это ясно, как день.

— Это ты думаешь, что не скажешь, а я думаю, скажешь. Мы твоему щенку кишки вытащим и горло перережем, а бабу изнасилуем и зарежем.

— Ваше дело, — немного бледнея промолвил Резаный.

Под подушкой в углу диванчика лежал пистолет. И Резаный прикинул, что если постараться, то можно успеть воспользоваться оружием. Лишь бы этот кавказец потерял бдительность.

— У меня есть деньги, мои. Хочешь, возьми их, они там, в столе, в верхнем ящике, — он указал на скромный, почти что школьный письменный стол.

— Проверь, — сказал Рафик своему подручному.

Тот подошел, подергал ящик.

— Закрыто, — коротко бросил он.

— Открой, — приказал Рафик, но тут же передумал, движением руки остановив Резаного. — Где ключи?

— В кармане.

— Достань. Вытащи их у него из кармана, — Рафик приказал своему человеку.

Тот подошел, но лишь только оказался на одной линии между Рафиком и Резаным, как хозяин дома наклонился в бок, якобы для того, что бы залезть в карман, а затем сделал резкое движение и выхватил пистолет. Заваливаясь на пол, он выстрелил. Пуля зацепила охранника, но спортсмен есть спортсмен. Даже раненый, он успел среагировать и ударом ноги выбил пистолет из левой руки Резаного.

— А ты шустрый, — зверея, пробормотал Рафик. — Вот я сейчас посмотрю, как ты будешь шустрить дальше. Больно ты резвый.

— Да не пугай ты меня, я за свою жизнь такого навидался, что тебе и в страшном сне не приснится.

— Боишься, я же вижу.

— Я свое еще в детстве отбоялся.

Рафик, развернувшись на месте, ударил ногой Резаного под ребра, а затем прикладом автомата в грудь. Резаный захрипел, но продолжал улыбаться.

— Ни хрена у тебя не получится ты, козел, отморозок долбанный. Ты сам не понимаешь, на кого руку поднял. На что позарился.

— Где деньги? Где общак? — передергивая затвор автомата, с присвистом проговорил Рафик. Он был бледен, его глаза горели, губы дергались.

И Резаный понял, этот человек не подарок, ни перед чем не остановится. Но деньги он отдавать не собирался, тем более, под угрозами. Это наоборот, укрепляло его волю. Слишком большое доверие было ему оказано, чтобы он его не оправдал.

— Тащи его вниз! — приказал Рафик и еще раз ударил ногой лежавшего на полу Резаного.

Тот уже не мог сам подняться.

— Козлы.

Через три минуты Резаный уже сидел привязанный к спинке стула. Рафик поджег сложенные в камине дрова. Те быстро занялись, затрещали.

— Подсунь его поближе, — сказал Рафик своему подручному. — Хотя, нет, пока не его. Пусть смотрит, пока говорить не начнет. Давай его бабу и этого щенка, пусть жарятся, как шашлык.

Азербайджанец схватил мальчика и потащил его к камину. Затем ударил ногой по каминной решетке, проверяя, насколько та крепко вмурована.

— Годится, — кивнул Рафик.

Щелкнули браслеты наручника, и мальчик оказался прикованным к решетке. А Рафик, взяв кочергу, поближе подвинул пылающие поленья.

— Ну, вот, смотри, Резаный, сейчас у него начнут обугливаться руки, затем морда. Загорятся волосы, сгорят ресницы и кожа с головы слезет. А потом мы затолкаем его прямо на угли.

— Не делай этого! — прошипел Резаный.

— Ты сам это делаешь. Скажи где деньги.

На полу зашевелился охранник, приходя в себя, оправляясь от удара.

— Этот нам не нужен, — пробормотал Рафик, давая понять, что охранника следует прикончить.

Азербайджанец, тот, который был помоложе, со шрамом на щеке, вытащил пистолет с глушителем и не задумываясь, приставив ствол к виску охранника, нажал на крючок. Выстрел был чуть громче, чем сильный хлопок ладоней. Охранник дернулся, замер на ковре. Густая липкая кровь начала вытекать из-под головы, образовывая небольшую лужу. Ковер медленно ее впитывал.

— Вот так-то будет лучше.

Мальчик держался сколько мог. Но потом закричал.

— Заткните ему рот!

Клейкая лента легла на лицо парнишки, и как тот ни вертел головой, ничего поделать не мог.

Жена Резаного смотрела на все происходящее широко открытыми глазами. Ее рот был тоже залеплен, но ее взгляд говорил мужу: скажи, скажи им где эти чертовы деньги! Они же нас всех убьют!

Но Резаный был спокоен, лишь капли пота катились по его лицу, да глаза моргали чуть чаще, чем обычно.

— Ну, что, будем говорить или как? Или и тебя привязать к решетке?

— Попробуй.

— Тебя мы привяжем последним.

— Отвяжи Димку, отвяжи.

— Отвяжу, если скажешь.

Мальчик потерял сознание возле камина. Рафик отодвинул кочергой дрова вглубь ниши.

— А-ну, воды!

Вода из стеклянного кувшина полилась на голову подростка. Тот несколько раз дернулся и открыл обезумевшие от боли глаза. Тут же перевел взгляд на своего дядю. В этом взгляде была мольба. Ведь единственный, кто мог остановить его мучения, нечеловеческие мучения, был Резаный. Всего лишь несколько слов, несколько фраз и тогда он, Дима, останется в живых.

Но Резаный понимал, если эти люди пришли сюда, живыми они уже никого не оставят. Человек, посягнувший на общак, не человек, а зверь. И единственный способ — тянуть до последнего. Корчиться, страдать, но тянуть время. Ведь Чекан должен появиться, это человек слова, если обещал, то будет. Не зря же он хотел ему доверить воровской общак. А денег там было не мерено, и отдать их какому-то придурку, возомнившему из себя невесть что, Резаный просто-напросто не имел права. Если бы он сделал это, то чувствовал бы себя так, как чувствует опущенный. А дойти до такого состояния на склоне лет Александр Данилин не мог. Слишком уж много за его спиной было колючей проволоки, централов, пересылок, карцеров, конвойных с лютыми собаками, всевозможных разборок и старых страхов. В общем, не человек, а легенда. Резаный уже не волен был изменить свою биографию и стать другим.