Элизабет Страут - И снова Оливия

Приподнял темные очки, потер уголки глаз, и в этот краткий миг Джек увидел его глаза, странные глаза, похожие на рыбьи. Полицейский наставил на Джека указательный палец, однако стоял молча, будто забыл, что хотел сказать.

Джек склонил голову набок.

— Я весь обратился в слух, — произнес он настолько саркастично, насколько сумел.

Рыбий Глаз обошел кругом автомобиль Джека, открыл дверцу у пассажирского сиденья и вытащил бутылку виски в пластиковом пакете.

— Что это? — спросил он, возвращаясь к Джеку.

Джек опустил руки и ответил:

— Я же сказал вашему приятелю, это виски. Да вы же сами видите, господи, воля твоя.

Рыбий Глаз шагнул ближе к Джеку, тот подался назад; впрочем, двигаться ему было особо некуда, и он уперся спиной в свою машину.

— Повторите то, что вы сейчас сказали, — велел Рыбий Глаз.

— Я сказал про виски и что вы сами видите — это чистая правда. А потом я сказал что-то о Господе. О Господе и Его воле.

— Вы пьяны, — объявил Рыбий Глаз. — Вы употребляли алкоголь, сэр. — И в его голосе послышалось нечто столь мерзкое, что Джек протрезвел.

Рыбий Глаз швырнул пакет с виски на водительское сиденье.

— Употреблял, — не стал отрицать Джек. — Выпил немного в баре «Ридженси».

Рыбий Глаз вынул из кармана какую-то серую штуковину, небольшую, она умещалась на ладони, но выглядела увесистой.

— Надо же, — сказал Джек, — вы собираетесь парализовать меня электрошокером?

Рыбий Глаз улыбнулся, он умел улыбаться! И выставил вперед руку, в которой держал штуковину.

— Да ладно, честное слово. — Джек сложил руки на груди, он по-настоящему испугался.

— Дыхните вот сюда, — сказал Рыбий Глаз, и из штуковины вылезла маленькая трубочка.

Джек обхватил губами трубочку и дыхнул.

— Еще раз, — потребовал Рыбий Глаз и придвинулся ближе к Джеку.

Джек опять дыхнул и выпрямился. Рыбий Глаз пристально изучал штуковину

— Так-так, вы едва не превысили допустимый предел. — Коп сунул приборчик в карман. — Мой напарник выпишет вам штраф, и когда он отдаст вам квитанцию, я рекомендую вам ехать прямиком на техосмотр. Вы меня поняли, сэр?

— Да, — ответил Джек. — Могу я теперь сесть в свою машину?

Рыбий Глаз наклонился к нему:

— Да, теперь вы можете сесть в свою машину.

Отшвырнув виски на пассажирское сиденье, Джек уселся за руль, а поскольку автомобиль был спортивным, Джек оказался довольно невысоко над землей, и в этом положении он дожидался, пока коп-громила принесет ему штрафной квиток, а Рыбий Глаз стоял рядом, словно опасаясь, что Джек даст деру.

И тут — краем глаза — Джек заметил то, в чем у него не было возможности удостовериться и что он никогда не забудет. Ширинка полицейского находилась на уровне глаз Джека, и ему показалось — а когда показалось, он тут же отвернулся, — что у парня эрекция. Выпуклость была больше, чем… Джек глянул копу в лицо, тот пялился на него, не снимая темных очков.

Затем подошел громадный коп и отдал Джеку квитанцию.

— Большое вам спасибо, друзья, — сказал Джек. — Но мне, пожалуй, пора.

Он медленно тронулся с места. Рыбий Глаз ехал за ним всю дорогу до поворота на Кросби, а когда Джек свернул, коп не последовал за ним, но рванул прямо. Джек крикнул ему вслед:

— Купи себе трусы в обтяжку, как у всех мужиков в этом штате! — Затем выдохнул полной грудью: — Ладно. Все окей. С этим покончили.

До Кросби было восемь миль, и по дороге Джек разговаривал:

— Бетси, Бетси! Погоди, я тебе такое расскажу! Ты не поверишь, Бетс. — Он разрешал себе эти разговоры с женой о том, что с ним приключилось. — Спасибо, Бетси, — поблагодарил он, имея в виду ее тактичное поведение после того, как ему прооперировали простату.

Она действительно была нежна и заботлива, и Джек не сомневался в ее искренности. Всю свою жизнь Джек носил нормальные трусы-боксеры, новомодные в обтяжку он не признавал. Но в Кросби, штат Мэн, было невозможно купить нормальных трусов. Джек был потрясен. И Бетси ездила во Фрипорт за любимыми трусами мужа. Но после операции на простате от боксеров пришлось отказаться, на них не держались эти дурацкие прокладки. Как же Джек их ненавидел! И тут, словно по подсказке, из него брызнуло — нет, скорее пролилось.

— Ради бога! — воскликнул он.

Похоже, весь штат ходил в обтягивающих трусах. Совсем недавно Джек ездил в «Уолмарт» на окраине города за очередной упаковкой исподнего и заметил, что боксеров там нет. Только тюки с эластичными трусами всех размеров вплоть до XXXL для этих несчастных, жирных, необъятных мужчин штата Мэн. А вот Бетси удавалось найти для него нормальные трусы во Фрипорте. Ох, Бетси, Бетси!

Дома Джеку уже с трудом верилось в то, что с ним произошло сегодня, инцидент виделся ему теперь смехотворным и даже — почти — сущей ерундой. Он долго сидел в огромном кресле, разглядывая гостиную, просторную комнату с низким синим диваном на металлических ножках; диван тянулся вдоль стены напротив, с телевизором, а затем под прямым углом сворачивал к другой стене, туда, где стоял стеклянный журнальный столик тоже с металлическими ножками. Не вставая с кресла, Джек развернулся и уставился в окно на поляну и деревья за ней с яркой зеленой листвой. Они с Бетси решили, что вид на растительность им нравится больше, чем вид на воду, и от этого воспоминания теплая, согревающая дрожь пробежала по его телу. Покачав головой — надо же, как его проняло, — Джек поднялся, налил себе виски, сварил сардельки и открыл банку с фасолью.

— Бетси, — повторил он вслух несколько раз.

Поев, он помыл посуду — с посудомоечной машиной он не связывался, это казалось чересчур хлопотным, — плеснул виски в стакан и задумался о том, как сильно была влюблена Бетси в того парня, Тома Гроджера. До чего же странная штука жизнь…

Исполненный добрых чувств — день подходил к концу, а виски не подкачал, — Джек сел за компьютер и погуглил того малого, Тома Гроджера. Нашел он его быстро — Гроджер по-прежнему преподавал в частной старшей женской школе в Коннектикуте. Он был на восемь лет младше Джека, и что, все еще возится с девчонками? До сих пор? Пошарив еще, Джек обнаружил, что уже лет десять школа принимает и мальчиков. А потом наткнулся на маленькое фото Тома Гроджера, поседевшего, осунувшегося, однако его физиономию, довольно благообразную, Джек по-прежнему находил чересчур банальной. На школьном сайте имелся и электронный адрес Гроджера. Тогда Джек взял и написал ему: «Моя жена Бетси (скорее всего, вы знали ее как Бет Эрроу) умерла семь месяцев назад, и мне известно, что в молодости она вас очень любила. Поэтому я подумал, что, наверное, следует сообщить вам о ее смерти». И нажал на «отправить».

Потом Джек сидел и наблюдал, как меняется освещение за окном. Эти долгие, долгие вечера; такие долгие и живописные, что это его просто убивало. Над поляной сгущались сумерки, деревья на другом краю выглядели черным рваным театральным задником, но с неба все еще падал солнечный свет — хрупкими полосками на траву перед деревьями. Джек размышлял о событиях сегодняшнего дня, и они не укладывались у него в голове. Неужто у полицейского случился реальный стояк? Это казалось невероятным, и тем не менее Джек на себе испытал, и не раз, — в иных, разумеется, ситуациях, — как гнев и сознание собственной власти способны довести до эрекции. Если, конечно, у парня вообще встает. Затем он припомнил муравьев, старательно выискивающих песок, иначе им не добраться туда, куда они стремятся. Ему стало жалко их чуть не до слез, таких крошечных и таких упорных.