Александр Цыпкин - Полное собрание беспринцЫпных историй [litres]

На одной из встреч одноклассников он принес Болту коробку «Дональдса». Болт, Заяц и Петька поднялись в рекреацию, открыли коробку, напихали в рот по несколько резиновых прямоугольников, обнялись и стали жевать свое детство.

Потом Заяц достал бутылку дорогой водки, три рюмки и они выпили за талантливого и благородного Костю Крынкина, который погиб в никому не нужной и непонятной войне от «дружественного огня», свои что-то напутали и накрыли его роту «градами». От него ничего не осталось. Фрагменты тела, говоря официальным языком. Всё.

Гриша Зайцев взял на содержание Костину жену, ребенка и нищих родителей. Государству было не до них.

Помянули, собрались уходить, и тут Болт неожиданно спросил:

– Заяц, я вот до сих пор не могу понять, на хрена ты тогда, соврав, сказал честное ленинское? Если бы все-таки раскрылось, тебя бы Янина за одно это выгнала.

– Я не соврал.

– В смысле?

– Я же тебе жвачку тогда продал, а не просто дал. Янина спросила, не давал ли я. Есть разница! Я и на суде тогда правду сказал, кстати. Должно быть у человека что-то святое. У меня вот Ленин. Мне папаша всегда говорил, что если бы не Ленин, были бы всей семьей в жопе, а так в люди выбились. Он каждый раз, когда американские ношенные джинсы в СССР за 100 рублей продавал, вечером за Ленина пил. А ты что, Болт, думаешь, в Америке тебя кто-нибудь за «Дональд» поцеловал бы?

Болт усмехнулся, а Зайцев вздохнул:

– Такую страну просрали, конечно. Ладно, пойдем к Янине зайдем.

– Ой, пойдем, она тобой так гордится, особенно после ремонта, который ты в школе отгрохал. Говорит, вырастила настоящего российского купца, еще и невинно осужденного.

– Осужденного, Петь, осужденного.

Москва. Кропоткинская. Иду голодный. Внезапный ресторанчик, заполненный странной, слегка мутной публикой. Меню, похожее размером да и содержанием на собрание сочинений Дарьи Донцовой. Гренадерского роста официантка с милым, но широкоформатным лицом ждет, когда я определюсь.

Я зацепился взглядом за царскую уху и стал задавать много уточняющих вопросов. Дескать: рыба какого возраста используется, морковка откуда прибыла… Цари-то разные бывают. Сходила на кухню – уточнила. Поинтересовался ее личным мнением по поводу ухи и спросил, хороший ли к ней пирожок прилагается. Не знаю, чем мне эта похлебка уперлась, но вот только допрос скоро женщину явственно заебал. Да так, что это стало слышно в ответах. Потом уху бросил, перешел на мясное горячее. В конце концов выбрал какие-то котлеты, салат и уткнулся в телефон, четко давая понять, что барин свое отзаказывал, прочь поди.

Неожиданно услышал следующее раздраженно-силовое:

– Простите, а насчет ухи мы просто так, что ли, беседовали. Мои ответы чем-то не устроили?

Мозг автоматически перевел это в: «Ты чего порожняки гоняешь, баклан? За базар теперь перед коллективом ответить бы надо».

Рот автоматически согласился с обоснованностью предъявы:

– Забыл, и уху, конечно.

Широкоформатное лицо засветилось справедливостью.

Я еще раз посмотрел на публику и вспомнил, что бытие определяет сознание.

P. S. Пирожка мне дали неожиданно три. Два в подарок от гренадерши, упакованных и сопровожденных ласковым и душевным: «На утро вам. Приходите еще, у нас солянка вкусная».

И оставьте попытки нас понять. Сами-то не всегда понимаем.

Лучшие актеры и сценаристы работают официантами. Не первое подтверждение.

Сидим в глубокой ночи после открытия. Короче. Едим. Я, Елена Полякова, Катерина Шпица и Кирилл Васильев. То есть два режиссера/актера и актриса. И тут такой персонаж, и сразу с текстом.

Официант – мощный, брутальный Антон. Очень четкий, выдержанный и осведомленный. Шутит с совершенно непроницаемым лицом. Не смеяться невозможно, запомнить тоже, но финал я просто сразу записал.

Для Киры это был третий бурный ужин за день, и он обоснованно решил сесть на диету. Мы втроем, наоборот, заказывали, как в последний раз. По очереди. На каждого из нас у Антона уходила страница в блокнотике и пять минут обсуждений.

Наконец очередь доходит до Киры. Антон ожидает еще одного обжору с вопросами.

Кирилл: Американо.

Антон: Всё?

Кирилл: Всё.

Антон моментально изменил разговорную парадигму на строгую. Никаких дешевых разводов: «может, подумаете…» Кофе, так кофе.

Мы зачистили кухню и решили выпить. Оживленная беседа повторилась. Снова полный блокнот на каждого. Снова Кира последний.

Антон: Выпьете?

Кирилл: Американо.

Антон: Всё?

Кирилл: Всё.

Антон полуулыбнулся полууголками губ. Чуть накренил свое гигантское тело в сторону Кирилла, немного прищурил глаза, взял паузу, и с интонацией учителя труда закрыл тему барских заказов нашего любителя кофе:

– Гулять, так гулять.

Двухтысячные. Питер. Время моей изысканной полигамии. Изыскал барышню.

Начали периодически встречаться, беседовать о садоводстве. Обычно у меня, но тут позвала к себе. Я, конечно, не очень любил ездить из Петербурга в Ленинград, новостройки меня деромантизировали, но Она обещала накормить.

Приезжаю. Звоню в дверь. Встречает меня абсолютно голой. А надо сказать, там было чему встречать. Размеры и формы радовали глаз издалека. Такой велкам разжег, про еду даже думать перестал, а я о ней в том возрасте думал всегда. Девушка, однако, была сдержанна, и мы прошли на достаточно просторную кухню. Занавески отсутствуют. То есть как класс. На улице темно. Напротив дом. Близко. Мне даже одетому как-то стеснительно. Хозяйка же шуршит с тарелками, как будто мы на необитаемом острове.

– Не пробовала шторы повесить или одеться?

– Нее, я замуж хочу выйти.

Меня сложно поставить в тупик логической цепочкой, но после минуты молчаливого обсуждения мои мозги попросили помощь Александра Друзя.

– Прости… Ммм… А какая связь… Ну… Между шторами и замужеством.

– А у меня подруга месяц так ходила. Два соседа из дома напротив пришли замуж звать.

Я посмотрел на огромный муравейник напротив и ощутил себя героем передачи «За стеклом». Захотелось сбежать.

– Я чего-то не голоден, пойдем в спальню.

В спальне все оказалось еще хуже. И занавесок нет и зеркало огромное. Я один раз видел свое отражение во время секса и понял, что российская комедия многое потеряла, а тут еще целый дом зрителей. Моментально выключил свет.

– Стесняешься, что ли?

– Не в форме я.

– Ну надень форму. Ладно, я тоже вообще-то не готова трахаться на весь двор, тем более женихов мне разгонишь.

Через пару недель звонок.

– Приезжай, потусим, я, кстати, шторы повесила.

– Чего, жених нашелся?

– Ага, блять, пришла тут одна сумасшедшая, сказала: если я не перестану голой перед окном ходить, она меня кислотой обольет. Мол, ее муж из-за меня курить начал.